Короли серости (СИ) - Темиржанов Артур. Страница 121
На пьедестале лежало нечто размером с кулак, похожее на сморщенное яблоко, только серого цвета. Джек моргнул — и предмет преобразился. Он начал разрастаться на глазах, словно дерево, пускающее во все стороны корни — только вместо корней в пространстве извивалась колючая проволока, с которой свисали провода с запутавшимися в них шестерёнками. По коже Джека поползли мурашки. Изнутри по всему телу начинало растекаться чувство прохлады, как будто само тепло испарялось из этого мира. Из серого предмет стал чёрным. Ещё через мгновение он превратился в средоточие тьмы.
— Что это? — еле сумел выдавить Джек, борясь с подступившей к горлу тошнотой.
— Сердце Освободителя, — ответил Учитель.
«Но почему оно такое чёрное?», хотел было спросить Джек, но не успел. Его слух полоснул истошный визг. В глаза, казалось, засунули иглы. Всё тело, каждая его молекула, закричала от боли.
Джек открыл рот, пытаясь заглушить страдания воплем — и тьма проникла внутрь.
* * *
Он проснулся от невыносимой жары — такой он не испытывал даже в то лето, когда начали надрываться системы кондиционирования Старого Города. Лицо и тело покрывал липкий, вонючий пот. Во рту будто что-то умерло. Джек провёл ладонью по лицу, пытаясь прийти в себя — и обомлел.
Прямо перед ним стоял вбитый в землю крест, с широкими верхними лучами, сужающимися к середине, нижний же был бритвенно остр. Джек видел такой у ветеранов Великой Зачистки. Крест ещё называли боевым. В армии его запретили, но у стариков его отнимать никто не посмел. Джек не понимал, почему так произошло, а никто внятно объяснить не смог, даже Учитель.
Сейчас у него начинали закрадываться определённые подозрения. На боевом кресте был распят скелет без нижней половины тела, руки его были привязаны к двум остриям, шедшим диагонально вниз от центра. На кресте перед Джеком висел молодой парень, старше его года на три. Никакой одежды, кроме набедренной повязки. Всё тело покрыто синяками и порезами. Длинные чёрные волосы, блестящие от пота, прикрывали бородатое лицо. Так же, как и на армейском символе, его руки лежали вдоль двух острых лучей и смотрели вниз. Под ногами была удобная выемка, позволявшая распятому стоять ровно и без особых проблем. Но всё же жертва выглядела усталой и измученной — будто провела здесь целую вечность.
Сначала Джек и паренёк молча смотрели друг на друга. Джек всё пытался понять, где он оказался. Окружение мало что ему сказало. Он ещё не бывал во Вне, но, судя по описаниям, оно выглядело именно так. Повсюду под ногами простиралась зелёная трава, над головой царило безоблачное небо, а неподалёку от горизонта источала бесконечную ярость огромная лампа, которую называли солнцем. Но это было не Вне, Джек знал точно. Откуда — он сам не мог понять. Только некое чувство в груди говорило ему: нет, ты сейчас там же, где только что был с Учителем.
Рядом с сердцем Освободителя.
Воспоминание привело Джека в первобытный ужас. Ему захотелось выблевать тьму, забравшуюся внутрь. Вот только рвотных позывов он не испытывал. Да и по ощущениям всё было несколько хуже обычного, но не настолько, чтобы сходить с ума.
Плевать, куда его занесло. Намного важнее было, кто же распятый парень?
Джек вгляделся в его лицо и сквозь гриву чёрных волос сумел рассмотреть совершенно безумные голубые глаза. Рот жертвы разверзся, словно старые, заржавевшие ворота, которые давно никто не открывал, и издали звук.
Сначала он походил на скрип, затем на плач. Через несколько ударов сердца звук превратился в слова.
— Помоги мне…
Джек не сдвинулся с места.
— Сними меня отсюда…
Джек продолжил стоять. Он не понимал, почему. Первым же инстинктом в нормальной ситуации было бы помочь незнакомцу, оказавшемуся в подобной ситуации. Но что-то не давало ему сдвинуться.
Вдруг губы распятого расползлись в презрительной усмешке. Он выдавил:
— Ты ведь его кровь… Трус… убей меня!
— Не слушай его, — раздался голос позади. Джек резко обернулся, выставив вперёд сжатые кулаки. Голос принадлежал босому мужчине в белой рубашке и джинсах. Он провёл рукой по голове, зачесав тёмные волосы назад. Джек рассмотрел шрам, тянувшийся поперёк левого глаза. Больше особых примет у мужчины не было, и всё же, Джек чувствовал себя так, будто знал его всю жизнь.
Он и сейчас знал, кто это. Просто не хотел признавать.
Мужчина кивнул будто в ответ его мыслям.
— Да, сынок, я Освободитель. Зачем ты здесь?
Джек и сам не знал, поэтому брякнул первое, что пришло в голову:
— Я здесь, чтобы вернуть вас людям.
— А кто-нибудь спрашивал, хочу ли я возвращаться? — протянул мессия. — Вы только и делаете, что разочаровываете меня.
Его лицо из насмешливого быстро стало грустным.
— А я только и делаю, что разочаровываю вас.
— Вы нужны людям, — сказал Джек. — Нам нужно, чтобы вы повели нас в лучшее будущее.
Слова-слова. Неискренние, ненатуральные. Действительно, зачем он здесь?
Стоило ему задать себе этот вопрос, как в груди вспыхнул пожар. Словно на начавшие тухнуть угольки вылили канистру топлива.
— Вы нужны нам, чтобы мы больше не теряли любимых! Вы ведь обещали нам рай! Никто его не требовал, вы сами предложили!
«Рэнди… Анни…»
— Вы должны были спасти нас, раз и навсегда, а не бросать дело на полпути!
Джек почувствовал, как на его горле сомкнулась стальная хватка. Освободитель приподнял его над землёй. В глазах мессии читался всепоглощающий гнев.
— Да что ты знаешь о потерях, малец?! Что ты знаешь о настоящих жертвах? Ты даже не представляешь, на какие компромиссы пришлось пойти мне, сукин ты сын!
— Мои друзья погибли, — всё же сумел выдавить Джек, — чтобы я пришёл сюда и позвал вас вернуться… но всё это зря.
Хватка ослабла.
— Да? И почему же?
— Потому что вы не спаситель. Вы обыкновенный трус.
Сказав это, Джек закрыл глаза. Надежды больше не было. Да и на что было надеяться? Он увиделся с самим Богом, и тот ответил, что все мольбы бесполезны.
Раз так, то умереть было не самым худшим выходом.
Джек почувствовал удар в спину. Открыв глаза, он понял, что упал на землю. В непонимании он уставился на Освободителя. Тот даже не смотрел на него. Всё его внимание приковал распятый паренёк.
— Я трус. В этом ты прав, — мессия горько рассмеялся. — И я думаю, что ты знаешь, почему.
Он развернулся и поковылял к горизонту, слегка прихрамывая на правую ногу. Не оборачиваясь, Освободитель махнул рукой и сказал:
— Я оставлю тебе жизнь. У тебя хватило наглости, пацан. У тех, кто был до этого, её было мало. Прощай.
Джек в непонимании поднялся во весь рост.
— Но… как же… — протянул было он, но его перебил грубый, режущий нервы смех.
Смеялся распятый паренёк. Смех сотрясал его измученное тело, из-за чего из открытых порезов начала течь кровь.
Горящие ненавистью голубые глаза прожгли Джека насквозь.
— Неужели ты не понял? — выкрикнул распятый. — На моём месте должен был быть он!
16. Последнее наставление
Последнее наставление
«Каждый солдат надеется вернуться домой героем. После войны не существует ни того дома, ни того солдата»
Анна Пирс, «Точка отсчёта»
Томми затрясся и покрылся потом, протягивая руку вперёд. На его лбу вздулись жилы, щёки покраснели, а глаза, казалось, лопнут от напряжения.
Он закричал.
Вик схватил его за плечи и попробовал удержать. Ещё несколько мгновений — и катер окончательно испарился, снова собравшись в маленький шарик. Томми рухнул на землю и расплакался от облегчения. Вик отвернулся, чувствуя, как непроизвольно кривятся губы.
Рулевой слишком многое пережил, чтобы подбадривания его сейчас привели в себя. Вот только Вика начинало раздражать расшатанное состояние Томми.
Стоило ему подумать об этом, как в голове пронеслось видение: катер, одержимый призраком погибшей женщины, пожирает пространство вокруг себя. Съедает мир, оставляя после одну пустоту. И между катером и концом света был только рулевой Марцетти.