Единственное желание. Книга 3 (СИ) - Черпинская Надежда. Страница 36

— Я знаю. Возмездие. Долги платить пора. Я много сделал такого, за что мне прощения нет. Я был не лучшим твоим сыном, Всеблагая. И заслужил наказание.

— Вовсе нет, дитя моё, вовсе нет! — сияние вспыхнуло ярче, охватило золотым ореолом всю её статную фигуру. — Это не кара. Да, ты часто меня огорчал. Некоторые твои поступки заставляли меня даже слёзы проливать. А когда Мать Земли плачет… Лучше тебе не знать, что случается тогда! Но разве от этого ты стал менее любим мною? Ты — мой сын, и дорог мне таким, какой ты есть. Пусть ты тысячу раз совершишь зло, пусть мне будет больно от каждого твоего слова и поступка — я не отрекусь никогда от дитя своего и любить не перестану!

Мать Мира печально покачала головой.

— Но я так хотела тебе помочь! Столько раз я пыталась тебя спасти, указать тебе путь! Столько долгих лет я посылала тебе знаки! Иногда казалось ещё чуть-чуть, и ты сможешь уловить мой зов. Я кричала тебе в лицо: «Услышь меня!», но ты был глух и слеп. Столько долгих лет ты не желал слышать! Потому ты и оказался на том мосту…

Она протянула к нему сложенные ладошки, будто о милостыни моля.

— Не потому, что я покарать тебя хотела… О, нет! Я хочу помочь тебе. А иначе до тебя не достучаться. Ты не смог мне внять по-другому, дитя моё! Слишком долго ты бежал от этой встречи. Видишь, на какие уловки мне пришлось пойти?

Эл нахмурился, не понимая, о чём она.

Великая Мать вздохнула тяжело и как-то по-человечески устало.

— Как бы мне хотелось, чтобы люди могли слышать мой зов не только в минуту скорби, не только пройдя через боль и страдания, не только на пороге гибели… Ведь есть и другой способ. Есть любовь! Но и она идёт рука об руку с болью в ваших сердцах. Отчего же всегда так?

Ладонь её скользнула по его щеке, легче ветра, гладкая, как лепесток розы.

— И ты, мой упрямый мальчик, ты научился слышать только теперь. Когда она появилась в жизни твоей… Дочь Огня, золотая искорка в кромешной тьме — она научила тебя смотреть и видеть, слушать и слышать. Она разбудила тебя и вернула ко мне. Привела сюда.

Благословенная покачала головой.

— О, это было непросто! Законы мироздания пришлось нарушить ради этого мгновения. Дабы привести её сюда — ту, что стала твоей путеводной звездой… Ту, что возвратила тебя ко мне.

В воцарившейся тишине Эливерт слышал громкий стук собственного загнанного сердца. Осознание приходило постепенно, и что-то внутри нарастало, нарастало, нарастало…

— Но как же так? — он вскинул голову, уставился колючим льдистым взглядом, уже без смущения и страха. Он хотел понять, услышать ответ — честный ответ. — Выходит, это всё ты сделала? Всё — от начала и до конца. Ты хочешь сказать, Дэини сюда угодила из-за тебя? То есть… из-за меня? Ты её лишила дома, семьи, жизни привычной, лишь за тем, чтобы она меня к тебе притащила за ручку? Ты же Добро! Воплощённое милосердие! Если Добро способно судьбу человека сломать ради какого-то глухого-слепого-заблудшего разбойника, то чего тогда от Зла ждать?

— Не только. У Дочери Огня здесь забот хватит и без тебя, — спокойно ответила Мать Земли. — И предназначено ей многое, помимо спасения глухого-слепого-заблудшего. Гораздо больше суждено, поверь, чем было в той жизни, коей я её лишила так безжалостно! Но, если тебе важно это услышать: нет — причина её появления здесь не ты.

Эливерт выдохнул раньше времени.

— Ты лишь одна из причин, — добавила Мать Земли.

Атаман помолчал минуту, покачал головой упрямо.

— Не верю! Я не верю в это! Ты — Милосердная, Всеблагая… Ты не можешь быть бессердечным чудовищем. Ты — Мать Мира! И если все мы — твои дети, ты всех людей любить должна, помогать. А, выходит, вроде как, во всем ты и виновата… Если ты нашими судьбами управляешь, значит, все беды и невзгоды на головы людей по твоей воле обрушиваются. Но тогда в чём мне пред тобой каяться? Ведь это не я свою жизнь загубил, так? Это ты всё сама устроила. Семью у меня отняла, рабом сделала, а потом лиходеем… Кровь на моих руках — это кровь на твоих руках, по твоему повелению она пролита… Так выходит, что ли? Не понимаю! Ничего не понимаю…

Эливерт отчаянно метнулся по лестнице вверх-вниз.

— За что тогда судить людей, если всё, что мы совершаем, не мы сами выбрали?

Ворон долго всматривался в её сияние.

— Нет, я не верю. Это неправда. Не знаю, как там… — он вскинул голову к несуществующему в Бездне небу, — у вас, всё это прописано, но только не так. Ты — Мать Мира. И суть твоя — любовь и доброта. Ни одна Мать своему ребёнку не пожелает страданий и невзгод. Любая защищать будет. Тем более, Мать Земли…

— Правильно делаешь, что не веришь, — молвила Всеблагая, и Эл по голосу различил, как она улыбнулась. — Мне отрадно, что ты понял эту простую истину. Всё не так просто. И не так сложно. Я только создаю дороги — люди сами решают, идти ли по ним. И если идти, то куда и с кем… Я повелеваю жизнями смертных, но я не повелеваю их судьбами. Твоя судьба — это твой выбор. Как всякая мать, я чад своих уберечь стараюсь от опасностей и слёз. Но однажды приходит срок, когда дитя надлежит отпустить, дать ему идти своей дорогой. Только так оно сможет вырасти и повзрослеть. И сердце материнское всякий раз болит от предчувствия. Я ведь понимаю, сколько испытаний и опасностей каждого поджидает, пока он научится судьбу свою вершить…

— Но под крылом у наседки сокол не вырастет, — припомнил северную поговорку Эливерт.

— Если ты сейчас оказался здесь, то потому, что сам этот путь выбрал. Каждый твой шаг, каждый поступок — из них сплетается канва судьбы… Я давала тебе столько возможностей, но ты сам каждый раз избирал то, что вело тебя…

— К смерти, — согласно кивнул разбойник. — Всю жизнь от Вечной Девы я бежал, а выходит, только к ней в объятия и рвался. И вот, теперь я получил, что искал. Я мёртв.

— Ты здесь, потому что ты всё ещё жив! Душа твоя жива, и сердце бьётся снова. Там, на дне ущелья, осталось твоё прошлое, остались те поступки, за которые тебе совестно предо мной. А ты… Ты взлетел над смертью, Ворон! Ты теперь здесь, предо мной, чист и светел.

— Но… — Эливерт всплеснул руками. — Прости, я, конечно, просто глупый смертный! Я многое не понимаю. Не понимаю, как ты можешь вот так легко меня простить! Не понимаю, как можно было Дэини в это всё втянуть! Неужели ради меня стоило такое сотворить? Великая Мать, а она… Чего она натерпелась! Да разве я стоил хоть одной слезы её?

— Да, эти жертвы были необходимы. Она привела тебя на твой истинный путь, без неё ты бы не дошёл, снова заплутал в темноте.

— Но ведь этот путь привёл меня к смерти?

— Он привёл тебя к жизни! — твёрдо повторила Всеблагая, видя, что Ворон до сих пор не может поверить в главное. — К возрождению. Я даю тебе новую жизнь, даю право начать ещё раз. Только не упусти этот дар! Пусть твоё сердце отныне бьётся каждый день так же звонко! Не убивай больше своё сердце! Не заставляй его молчать! Не потеряй свою стезю! Сегодня я услышала, как оно стучит. Впервые, за долгие годы. Так долго я слушала в надежде, но внутри тебя всегда была тишина и пустота. Оно забилось сегодня, когда ты оказался здесь, в Бездне, в мире теней, и увидел, что Дочь Огня пошла за тобой. Когда ты испугался за неё. Когда ты понял, что она пожертвовала и жизнью, и душой, чтобы тебя спасти. Когда ты понял, что она тебя не бросила. Что ты — не один. Когда тебе тоже захотелось отдать ради неё всё, что только можно отдать! Ты готов был принести себя в жертву ради той, что пожертвовала собой. В этот миг и раздался первый удар твоего воскресшего сердца… Потому что нет ничего сильнее и больше, чем этот святой порыв — всё, ради другого!

— Значит, моё сердце молчало много лет? И когда же оно перестало биться? — Эливерт усмехнулся нерадостно. — Аллонда?

— Нет, оно умолкло в тот день, когда ты потерял мать, — промолвила Благословенная, на краткий миг снова возвращаясь к облику Лаисы. — А Аллонда… Фальшивая любовь. Она не любила тебя. И ты лишь думал, что любишь. Это был обман, в котором оба вы повинны. Оттого эта поддельная любовь не пробудила твоё сердце… лишь сделала ещё более жестоким. И потому всё закончилась так печально.