С тех пор, как уснула моя красавица - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 24

Я заметил, что должен был бы побольше узнать об этой книге, но, основываясь на успехе предыдущей, и при условии, что эта будет такая же сенсационная, сказал, что мы могли бы ее купить. Что касается аванса, то я просто намекнул, что можно будет говорить о какой-нибудь шестизначной цифре. Читая на прошлой неделе «Пост», я нашел на Шестой Странице, что Этель заключила с нами контракт на полмиллиона долларов, и книга выйдет осенью. Телефон трезвонил, не переставая. Все журналы хотели не пропустить это событие. Я связался с консультантом Этель, но тот совершенно не был в курсе. О сроках же вообще не было речи. Она просто сделала себе рекламу, но если эта книга и в самом деле будет хороша, вся эта шумиха мне только на руку".

«И ты не имеешь никакого представления, что это за сенсационная история, которая грозит перевернуть всю индустрию?»

«Ни малейшего».

Нив вздохнула и поднялась. «Я отняла у тебя бездну времени. Мне бы надо теперь угомониться. Этель по всей очевидности запряталась куда-то работать. А я лучше займусь собственными делами». Она протянула ему руку: «Спасибо».

Он немного задержал ее руку в своей и мягко усмехнулся. «Ты всегда так внезапно сбегаешь? — спросил он. — Шесть лет назад ты, как пуля, выскочила из самолета. И тогда на вечере я не успел оглянуться, как ты исчезла».

Нив высвободила руку. «Иногда я замедляю темп и перехожу на шаг, — сказала она. — Но сейчас я, действительно, вынуждена бежать, меня ждет целая куча дел».

Он проводил ее до двери. «Я слышал, что „Нив Плейс“ теперь один из самых популярных магазинов в Нью-Йорке. Можно мне зайти посмотреть?»

«Конечно. Можешь даже ничего не покупать».

«Ну да, моя мама живет в Небраске и предпочитает более практичную одежду».

Спускаясь в лифте, Нив размышляла, не хотел ли Джек Кэмпбелл своей последней фразой дать понять, что у него нет женщины. Выйдя на теплый апрельский воздух и останавливая такси, Нив поймала себя на том, что негромко мурлыкает что-то себе под нос.

Пока она сидела у Джека, ей звонила Це-Це и оставила сообщение с просьбой немедленно перезвонить ей в квартиру Этель. Це-Це схватила трубку после первого же гудка. «Нив, слава богу, ты позвонила. Я бы хотела убраться отсюда, пока этот племянничек не вернулся. Нив, тут происходит что-то очень странное. У Этель есть привычка припрятывать по всей квартире стодолларовые купюры. Вот так она мне и аванс заплатила в прошлый раз. Когда я была здесь во вторник, я видела одну купюру под ковром. А сегодня утром я нашла одну в посудном шкафу и еще три в разных местах. Нив, я абсолютно точно уверена, что их не было во вторник».

Симус ушел из бара в половине пятого. Не обращая внимания на толчки пешеходов, он прокладывал себе дорогу в толпе, наводнившей Коламбус Авеню. Он шел к Этель, и Рут не должна была узнать об этом. С тех пор, как он вчера обнаружил, что опустил в ящик и чек, и письмо в одном конверте, он чувствовал себя загнанным зверем, бросающимся из стороны в сторону в поисках пути к спасению.

Сейчас ему оставалось только надеяться. Конверт не опустился глубоко в ящик, он даже видел его краешек, торчащий из щели. Может, ему удастся вытащить его. Здравый смысл подсказывал Симусу, что если позже в ящик бросали почту, то его письмо проскользнуло вглубь, но оставался малюсенький шанс — один из миллиона, и эта возможность гнала его, заставляя действовать.

Он завернул за угол, на тот квартал, где стоял дом Этель, зорко глядя по сторонам, всей душой желая быть не замеченным кем-нибудь из соседей Этель. По мере того, как он приближался к цели, надежда уступала место отчаянию. Ему не удастся вытащить конверт, не разорвав письмо; кроме того, ему нужен ключ, чтобы попасть в холл, где висят ящики. Вчера вечером та противная девчонка открыла ему, но сегодня придется звонить суперинтенданту, а на глазах у того, естественно, ничего не сделаешь.

Он уже был перед особняком. Вход в квартиру Этель слева, не более дюжины шагов от главного входа. Пока он так стоял, размышляя, что предпринять, открылось окно на четвертом этаже, оттуда высунулась женщина, позади которой он мог разглядеть лицо той вчерашней девчонки.

«Ее нет уже с неделю, — резкий голос обращался к нему. — И вообще, послушайте, я уж собиралась звонить в полицию в прошлый четверг, когда услышала, как вы орали на нее».

Симус предпочел поскорее убраться прочь. Ноги сами несли его по Вест-Енд Авеню, он едва дышал и ничего не видел перед собой. Он ощутил себя в безопасности, лишь когда забежал в свою квартиру и запер дверь. Тут только он почувствовал, как сильно бъется его сердце. Услышав шаги в коридоре, ведущем в спальню, он растерялся — значит, Рут уже дома. Симус поспешно вытер лицо, стараясь взять себя в руки.

Рут не заметила возбужденного состояния мужа. Она держала в руках его коричневый костюм. «Я собиралась сдать его в чистку, — объявила она. — Будь добр, объясни мне, откуда у тебя стодолларовая бумажка в кармане?»

После ухода Нив Джек Кэмпбелл просидел в своем офисе еще часа два. Перед ним лежала рукопись, отправленная ему одним из агентов журнала и сопровожденная запиской, что на нее следует обратить внимание. Джек предпринимал поистине героические усилия, чтобы заставить себя вдуматься в смысл рассказа, но в конце концов, ужасно раздраженный, отложил его в сторону. Он был зол на самого себя. Невозможно пытаться дать оценку чьей-то работе, если твой мозг полностью занят другими мыслями.

Нив Керни. Интересно, что шесть лет назад он сожалел, что не осмелился спросить ее номер телефона. Он даже искал ее в телефонной книге Манхэттена, когда приехал в Нью-Йорк спустя несколько месяцев после их знакомства в самолете. В справочнике было несколько страниц различных Керни, но ни одной Нив. Позже он вспомнил, что она говорила что-то о магазине, и он искал ее по этому ориентиру. Безуспешно.

Тогда он запретил себе думать о ней, но — он сам не мог понять, почему — это было трудно сделать. Он знал лишь, что она живет с каким-то мужчиной. На коктейле в тот вечер он сразу узнал ее, хотя это уже не была та девчонка в лыжном свитере. Он увидел красивую, модно одетую молодую женщину. Но угольно-черные волосы, матово-белая кожа, огромные глаза и крохотные точечки веснушек на переносице — все это оставалось прежним.

Сейчас Джек поймал себя на том, что думает постоянно, действительно ли Нив так озабочена, или же...

В шесть часов его помощница просунула в дверь голову. «Я ухожу, — объявила она. — Должна тебя предупредить, что никто не будет здесь сидеть допоздна».

Джек отложил так и не прочтенную рукопись и поднялся. «Я иду, — сказал он. — Только один вопрос: что ты можешь сказать о Нив Керни?»

По пути домой он обдумывал то, что услышал в ответ. Магазин Нив Керни стал ужасно популярным. Свои лучшие наряды Джинни покупала там. Сама Нив пользуется симпатией и уважением. Несколько месяцев назад она стала причиной разного рода разговоров, когда фактически объявила войну дизайнеру, использовавшему в своих швейных мастерских детский труд.

Он спросил также и об Этель Ламбстон. Глаза Джинни стали круглыми: «Лучше не спрашивай».

Джек провозился дома достаточно долго, чтобы убедиться, что не имеет ни малейшего желания готовить себе самому обед. Вместо этого он решил поесть «У Николя», который находился на 84-улице между Лексингтон и 3-улицей.

Как всегда, в ожидании столиков образовалась очередь, но не успел он пропустить в баре стаканчик, как почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Лу, его любимая официантка, позвала Джека: «Мистер Кэмпбелл, я для вас накрыла столик». Джек расслабился, сидя над бутылкой Вальполиселлы, салатом из листьев эндива и угрем с маринованными фруктами. Вместе с двойным эспрессо он попросил подать и счет.

Выйдя, он усмехнулся про себя: ведь он весь вечер знал, что пройдет по Мэдисон Авеню именно для того, чтобы взглянуть на магазин Нив Керни. Спустя несколько минут он уже стоял, изучая элегантно оформленные витрины и ежась от пронизывающего ветра, который напомнил ему, что сейчас все же лишь начало весны и что апрельская погода может быть очень переменчивой. То, что он увидел, ему понравилось. Очень женственные, нежных расцветок платья в ансамбле с такого же цвета зонтиками. Позы манекенов уверенные, слегка надменные. Почему-то он был убежден, что Нив не случайно сделала акцент на этом сочетании силы и нежности.