С тех пор, как уснула моя красавица - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 40
«Нет».
Нив говорила медленно. Ей казалось, что время остановилось. Перед глазами встала картина: она у себя дома, они устраивают свой ежегодный Рождественский коктейль. Этель прекрасно выглядит в сине-белом костюме, который так идет к ее темно-синим глазам и светлым волосам. Многие делают ей комплименты. Это уже потом Этель обрушилась на Майлса, тараторя без умолку ему в самое ухо так, что бедолаге пришлось весь оставшийся вечер прятаться от нее...
Что-то еще она не может вспомнить. Что? "Она купила этот костюм в самом начале декабря. Это «Ренардо» — одна из дочерних компаний «Гордон Стюбер Текстайлс». Что-то все время ускользает от ее сознания. «Она была в пальто?»
«Нет». Прокурор кивнула следователям, и те начали складывать одежду снова в пакеты. «Комиссар Шварц говорил, что вы начали волноваться именно тогда, когда обнаружили все ее зимние вещи, висящими в шкафу. Но разве она не могла купить себе пальто где-нибудь в другом месте?»
Нив поднялась. В комнате чувствовался сильный запах антисептика. Она не будет сейчас доказывать, что Этель не могла больше нигде купить себе пальто, это глупо. «Мне бы хотелось еще раз осмотреть гардероб Этель, — сказала она. — У меня есть все чеки ее покупок и я смогу совершенно определенно сказать вам, что именно пропало».
«Было бы очень хорошо получить возможно более подробный список. Она обычно носила драгоценности?»
«Да. Золотую брошь с бриллиантами, такие же серьги. Широкий золотой браслет. Еще она всегда надевала несколько колец с бриллиантами».
«На ней не было украшений. Возможно в данном случае мы имеем дело с простым ограблением».
Выходя из комнаты, Джек взял Нив за руку. «Ты в порядке?»
Нив покачала головой: «Что-то я упустила».
Один из следователей услышал ее слова. Он протянул Нив свою визитную карточку: «Звоните мне в любое время».
Они подошли к выходу. Майлс шел впереди, разговаривая с Мирой Брэдли. Его седая шевелюра на целую голову возвышалась над ее головкой с прямо остриженными каштановыми волосами. В прошлом году кашемировое пальто буквально висело на нем, после операции он сильно сдал и даже как будто стал меньше. Сейчас же пальто снова ловко сидело на его широких плечах. К нему вернулась его уверенная походка, и вообще чувствовалось, что он в своей стихии. Работа в полиции была как раз тем, что наполняло его жизнь смыслом. Нив готова была молиться, чтобы ничто не помешало Майлсу приступить к работе в Вашингтоне.
"Пока он работает, он проживет до ста лет, " — подумала она. Ей пришла на ум забавная поговорка: «Хочешь счастливо прожить один год — выиграй в лотерею, хочешь прожить счастливо всю жизнь — занимайся делом, которое тебе по душе».
Любовь к своей работе и поддержала Майлса после смерти мамы.
А сейчас погибла Этель Ламбстон.
Следователи остались укладывать в пакеты одежду, которая стала саваном для Этель. Нив предстоит еще раз увидеть эту одежду на суде, в последний раз...
Майлс прав: глупо было с ее стороны одеваться как шахматная доска, еще эти идиотские серьги, которые весело позвякивали, совсем неуместно в таком мрачном месте. Слава Богу, Нив не снимала черный плащ, скрывающий ее экстравагантный костюм. Погибла женщина. Не очень легкий человек, нельзя сказать, чтобы она пользовалась всеобщей любовью. Но очень умная женщина, которая, как это ей казалось, любой ценой отстаивала правду, женщина, которой хотелось хорошо выглядеть, но у которой не хватало ни времени, ни вкуса следить за модой.
Мода. Вот в чем дело. Что-то не так в том наряде, который выбрала Этель...
Дрожь прошла по ее телу. Даже Джек это почувствовал. Он взял Нив под руку. «Ты была привязана к ней?» — спросил он.
«Больше, чем мне казалось».
Их шаги по мраморному полу эхом отдавались в длинном коридоре. Мрамор был старый, местами побитый, трещины тянулись по нему, как вены под кожей.
Яремная вена на горле Этель. У нее такая тонкая шея. Но без морщин. Все-таки почти шестьдесят, большинство женщин начинают находить у себя приметы возраста. «Шея стареет первая». Нив вспомнила эти слова Ренаты, когда поставщики пытались ее уговорить купить у них глубоко декольтированные платья, по размеру подходящие не слишком молодым женщинам.
Они были у входа в здание суда. Прокурор и Майлс пришли к заключению, что Манхэттен и Роклэнд должны тесно сотрудничать в этом расследовании. Майлс сказал: «Я не имею права слишком залезать в это дело. Тяжело каждый раз сознавать, что от меня уже больше ничего не зависит на Площади полиции».
Нив хотела о чем-то попросить и подыскивала слова, чтобы это не прозвучало смешно. «Я думаю...» Окружной прокурор, Майлс и Джек ждали. Она начала снова: «Я подумала, что, если бы вы мне позволили поговорить с женщиной, которая нашла Этель. Я не знаю зачем, но я чувствую, что мне надо с ней поговорить». Нив проглотила комок, стоявший у нее в горле.
Все уставились на нее. «Миссис Конвей составила подробнейший отчет. Если хотите, вы можете на него взглянуть».
«Мне бы хотелось поговорить». «Зачем они спрашивают, — упрямо думала Нив. — Я просто должна».
«Моя дочь помогла в опознании Этель Ламбстон, — сказал Майлс. — Почему бы ей не разрешить поговорить со свидетельницей?»
Он уже раскрыл дверь и Мира Брэдли поежилась от резкого апрельского ветра. «Это больше похоже на март, — заметила она. — В принципе у меня нет возражений. Мы можем позвонить миссис Конвей и узнать, дома ли она. Нам кажется, что она рассказала все, что увидела, но, кто знает, может еще что-нибудь всплывет. Подождите минутку».
Очень скоро она вернулась. «Миссис Конвей дома. Она совершенно не против поговорить с вами. Вот ее адрес и описание, как к ней доехать». Она улыбнулась Майлсу — улыбка двух профессиональных копов. «Если она вдруг вспомнит что-нибудь, что может пролить свет на убийцу, сразу позвоните, хорошо?»
В библиотеке Китти Конвей горел камин, синие на концах язычки пламени облизывали пирамидку из раскаленных поленьев. «Если станет слишком жарко, скажите, — сказала она извиняющимся тоном. — С тех пор, как я коснулась руки этой несчастной женщины, меня все время знобит, никак не могу согреться». Она замолчала, смутившись, но в глазах трех человек, смотревших на нее, читалось понимание.
Эти люди нравились Китти. Нив Керни. Более, чем красива. Интересное, умное лицо, темно-карие глаза резко выделяются на молочно-белой коже. Но выглядит возбужденной, зрачки глаз просто огромные. Совершенно очевидно, что этот молодой человек, Джек Кэмпбелл, к ней неравнодушен. Когда он помогал снять ей плащ, Китти услышала, как он сказал: «Ты до сих пор дрожишь».
Китти почувствовала внезапный прилив грусти. Ее сын чем-то похож на Джека Кэмпбелла: такого же роста, тоже широкоплечий и подтянутый, сильный, умное лицо. Она вдруг резко ощутила, что между ней и сыном лежит полмира.
Майлс Керни. Когда ей позвонила окружной прокурор, Китти сразу поняла о ком идет речь. Несколько лет подряд его имя не сходило со страниц прессы. Пару раз она видела его, когда они с Майклом обедали в «Ниарис Паб» в восточной части 57-ой улицы. Она читала о его инфаркте и о том, что он вышел в отставку. Но сейчас он выглядел очень неплохо — весьма симпатичный ирландец.
Китти подумала, что, слава Богу, сообразила снять джинсы и старый просторный свитер и одеть шелковую блузку и свободные брюки. Гости отказались что-нибудь выпить, и Китти предложила им чаю. "Вам необходимо согреться, " — сказала она Нив. Отказавшись от помощи, хозяйка скрылась в коридоре, ведущем в кухню.
Майлс сидел в кресле с высокой спинкой, обитом красно-оранжевой полосатой тканью. Нив и Джек расположились рядом с камином на полукруглом велюровом диване. Майлс одобрительно разглядывал комнату. Уютно и удобно. Немногие люди покупают диваны и кресла, в котором комфортно может растянуться высокий человек. Он поднялся рассмотреть семейные фотографии, развешанные на стенах. Обычная история жизни. Молодая чета. Она с мужем и маленьким сыном. Несколько фотографий сына в разные годы. А вот фотография Китти с сыном, его женой-японкой и их маленькой дочкой. Мира Брэдли говорила, что женщина, обнаружившая тело, вдова. Про себя Майлс отметил, что с возрастом Китти Конвей не потеряла своей привлекательности.