Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста - Сэндс Филипп. Страница 32

Организационные навыки Отто и его неувядающая преданность делу нацизма, включая готовность к суровым мерам безопасности, превращали его в чрезвычайно полезного человека. После подавления недолгого восстания в Словакии рейхсминистр Богемии и Моравии Карл Герман Франк предложил назначить Отто послом в Словацкой республике. У прежнего посла плохо получалось «применять суровые механизмы безопасности» [406]. Но из этого предложения ничего не вышло. Вместо этого Готтлоб Бергер, глава штаб-квартиры СС и один из ближайших соратников Гиммлера, предложил перевести Отто назад в Берлин [407]. Там искали кандидатуру командира группы D, контролировавшей германские СС; требовалась «выдающаяся личность» [408]. Вехтер был именно таким, а в Италии замена ему легко нашлась. Гиммлер запросил согласие генерала Вольфа, «моего дорогого Wӧlffchen»: «Знаю, W. для вас очень ценный сотрудник, но власовское движение имеет большую важность для нас в Германии» [409]. Подразумевалась малочисленная армия генерала Андрея Власова, предводителя группы русских антикоммунистов, перебежавших к немцам для борьбы с Красной армией [410].

При поддержке генерала Вольфа Отто на исходе февраля вернулся в Берлин [411], хотя расставание с Италией его печалило. Он поселился в современной вилле рядом с офисом, выделенном ему по адресу Рейнбабеналлее, 28. Город изменился («больше развалин, еще меньше транспорта, люди бледны и подавлены. Многие женщины в брюках… все тащат сумки. В учреждениях не топят») [412], но ему нравилась близость старых друзей вроде Лозакеров, навещавших его, чтобы поговорить о прошлом, настоящем и будущем.

Как заместитель начальника группы D в службе имперской безопасности (Reichssicherheitshauptamt, RSHA) Отто вернулся туда, где работал десять лет назад — в берлинскую штабквартиру Эйхмана и Хасса. Одной из его задач стало осуществление связи между создаваемым Украинским национальным комитетом (УНК) под руководством генерала Павло Шандрука [413] и русскими перебежчиками под командованием генерала Власова. Это делало переезд в Берлин привлекательным в глазах Отто: он собирался взаимодействовать также с дивизией ваффен-СС «Галиция», не входившей в УНК, и сохранить ее. Сталин заявил в начале февраля в Ялте, что требует выдачи всего состава дивизии Советскому Союзу [414], и Отто намеревался этому помешать. Он неустанно трудился на благо своих бывших украинских коллег и «удивлялся», что его репутация «разумного обращения» с населением Галиции распространилась по всей Украине, достигла казаков и даже Кавказа. «Представители различных восточных народов выказывают мне величайшее уважение», — сообщил он Шарлотте [415]; русские, знавшие о его антибольшевистских взглядах, относились к нему иначе.

Связавшись с генералом Шандруком, Отто одобрил создание Украинского национального комитета и Украинской национальной армии (УНА) [416]. Спустя несколько дней УНК и армия были признаны официально, командиром был назначен генерал Шандрук, получивший в подчинение также дивизию «Галиция». В марте в Берлине состоялся официальный прием с участием рейхсминистра Альфреда Розенберга, приветствовавшего «полноценное участие» украинцев в предстоящей «войне с большевизмом». В министерстве иностранных дел всего лишь тринадцать человек, включая Отто, пили вино, закусывая канапе.

12 апреля Красная армия взяла Вену. Через несколько дней Отто побывал вместе с генералом Шандруком в расположении украинской армии под Шпитталем (Австрия) в качестве представителя верховного командования вермахта и МИДа. 17-го они встретились в Фёлькермаркте для решения деликатного вопроса — назначения немецких и украинских командиров. Через два дня оба нанесли визит генералу Фрицу Фрейтагу в сильно сократившемся полевом штабе на опушке леса близ небольшого селения [417]. Генерал Шандрук выступал за назначение командующим украинца и за смещение Фрейтага, «толстяка», производившего неважное впечатление. Отто поддержал предложения Шандрука, и дивизия ваффен-СС «Галиция» была переименована в 1-ю Украинскую дивизию Украинской национальной армии [418].

25 апреля в присутствии Отто дивизия была приведена к присяге. Он хотел, чтобы УНА действовала как «антибольшевистская боевая единица» [419] наряду с другими антибольшевистскими формированиями — Waffenverbӓnde (военными соединениями СС) из казаков, представителей северокавказских народов и грузин, — уже оказавшимися под американским контролем. Генерал Вольф вел при посредничестве Швейцарии тайные переговоры с американцами, известные как операция «Санрайз». Я не нашел никаких указаний на то, что в ней принимал участие Отто, до конца сохранявший верность рейху [420].

Перед самой капитуляцией Германии он совершил короткую поездку в Северную Италию для инспекции других дивизий. Там он встретился с начальником штаба генерала Вольфа, сохранившим свидетельство об идее Отто восстановить k. u. k., kaiserlich und kӧniglich — империю и монархию [421].

29 апреля Гитлер подписал завещание [422]. Своим преемником он назначил адмирала Дёница [423], министром иностранных дел — бежавшего из Голландии Артура Зейсс-Инкварта. На следующий день Гитлер покончил с собой [424]. Отто в это время ехал в Италию для инспекции казацкого резерва. Там, в деревне Тимау, его видели вместе с Глобочником двое коллег. Он вроде бы сделал местному священнику крупное пожертвование на строительство новой церкви [425].

3 мая Отто присутствовал на скромном праздновании Пасхи в штабе Украинской армии. Генерал Шандрук поблагодарил его за присутствие и за благосклонность. Впрочем, близким людям генерал сказал, что Отто думает в первую очередь о самом себе, стараясь оправдать себя и других немцев в глазах украинцев [426].

Чем ближе войска союзников подходили к Тумерсбаху, тем сильнее Шарлотта тревожилась за семью. Ей сказали, что «русские повесят вас как жену обергруппенфюрера СС», а значит, ей следует бежать. Она утверждала, что не боится смерти, но беспокоится за детей. «Я очень за них переживала, они были еще так малы» [427].

Она отвезла Хорста и Хайде в безопасный Бриксен (ныне Брессаноне), родной город их бывшей няни. Молодая женщина, которой она отдала на хранение деньги и драгоценности, обещала позаботиться о детях. Линде, которой еще не исполнилось года, Шарлотта отвезла в горы, к дочери своей акушерки. «Было ужасно оставлять там малютку одну, у меня сердце разрывалось при мысли, что мы можем больше не увидеться» [428].