Одна истинная королева. Книга 1. Коронованная звездами - Бенкау Дженнифер. Страница 4

Плутаю уже около часа, но до сих пор не видела никого и ничего – ни тебе каменной гряды между деревьями, ни речушки, впадающей в наше озеро, ни дорожных отметин, которые в Керри встречаются на каждом втором камне и на каждом третьем дереве. Тревога перерастает в дикий ужас.

Растения здесь какие-то другие. Бреду мимо голубых сверкающих грибов размером с журнальный столик. Миную дерево – его длинные узкие листья будто тянутся ко мне. Колеблемые ветром багряные и оранжевые папоротники – точно языки пламени. За мной наблюдает какая-то пичужка, оперение у нее переливается от черного до темно-бирюзового. В Ирландии такой флоры и фауны нет. Это уж точно.

– Ау? – поначалу шепчу я, делая поворот вокруг собственной оси, судорожно пытаясь побороть подступающие страхи. Что подумает Вики, если я не вернусь домой? – Ау!

А как же мама? Волнуется, ищет меня повсюду?

– Ау-у-у! – кричу я лесу.

Беспокойно вспархивают несколько птичек, но ответа нет. Темно, наверное, уже вечереет. Но плотные ветви сплетаются над головой, точно крыша, не пропуская дневной свет.

– А-а-а-у-у-у! По-мо-ги-и-и-те-е-е!

В конце концов не выдерживаю и всхлипываю. Не хочу завывать как ребенок: это ни к чему не приведет. Несколько слезинок все-таки сползают по лицу – вытираю их тыльной стороной ладони. К моему отчаянию, сумерки сгущаются. На тренировке я хорошо пропотела, а после не попила воды, и если с тех пор и впрямь прошел день, то плохо мое дело. Правда, пока я чувствую себя нормально. Пить хочется, да. Но не так, как при обезвоживании.

Совсем пав духом, припадаю к поросшему мхом корню, прячу лицо в ладонях и пытаюсь думать. Но в голове крутится лишь мысль о том, как дома меня ждет страшно встревоженная мама, как сначала она обзванивает моих одноклассников, а под конец обращается в следственные органы. Те, разыскивая меня, прочесывают леса. Пропавших после ссоры семнадцатилетних девчонок полиция сначала ищет в Голуэе, затем в Дублине и, наконец, в Лондоне. Расклеят парочку листовок с моим портретом и посочувствуют моим родным. Вот и все.

«Да соберись же ты!» – приказываю я сама себе, чувствуя нарастающее отчаяние. Здесь меня искать не будут – надо выбираться самой.

Выпрямившись, замечаю в нескольких метрах от себя маленького зверька, осторожно выглядывающего из-под папоротника. Первая мысль – обезьяна: круглая голова с крошечными ушками и огромными глазами. Но зверек делает шаг, вылезая из укрытия, – и я понимаю, что тельцем и движениями он напоминает кролика.

Пытаюсь сглотнуть, но не очень получается. Кролик с мордой обезьяны… Да чтоб тебя! Где же я?!

– Наркота, – выдыхаю я. Ну точно где-то набралась – и кто его знает почему и когда, и что вообще произошло! И сейчас ловлю неслабый приход.

Зверек нерешительно подбирается ко мне. Принюхивается – длинные усики дрожат.

Осторожно протягиваю руку.

– Что ты за чудо-юдо такое?

Зверек замирает совсем рядом, наклоняет голову и издает воркующее «фр-р-р».

– Да, и у меня денек выдался отстойным.

Медленно-медленно он придвинулся еще ближе к моей протянутой руке. Усы задели мои пальцы. Щекотно, и я не могу сдержать улыбку.

И тут зверек неожиданно бросается – вижу его острые сверкающие зубы, они погружаются глубоко в мой большой палец. В ужасе вскрикнув, вскакиваю на ноги, но зверек вцепился в палец мертвой хваткой. Бью его по голове другой рукой, зверек наконец разжимает зубы и падает на землю – он дрожит всем телом. Потрясенно осматриваю руку. Из двух ранок аккуратными ручейками течет кровь.

– Ах ты, злобная тварь! – бормочу я. – Чего ты кусаешься?

– Фр-р… – На этот раз фырчание громче, чем прежде. – Фр-р. Фр-р. Фр-р-р-р-р!

В зарослях папоротника что-то шуршит, и в следующий миг ко мне сбегаются эти странные обезьянокролики. Три, четыре, полдюжины – ах, нет, целая дюжина!

И они все вместе кидаются на меня.

Какой-то зверь, прыгнув на ногу, вцепился в колено. Другой забрался выше и, запутавшись мордой в ткани майки, рвет ее на части. Третий цапает меня за руку, я сбрасываю его, но острые когти оставляют на коже царапины. Ужас, какие проворные! Их все больше и больше! Эти адские твари охотятся стаей, а их жертва – я!

Разворачиваюсь и бегу со всех ног! Спустя несколько метров путь мне преграждают пурпурные светящиеся папоротники. Инстинктивно стараясь не задевать их, сворачиваю в сторону и прорываюсь сквозь тернистые заросли кустарника. Мелкие зверюги преследуют меня, из-за густой поросли бежать тяжело, и они напрыгивают и хватают меня за ноги. Бью их, отрываю от штанин, словно злобные ожившие репейники, и отбрасываю прочь.

– Это все не взаправду! Это-все-не-взаправду! – задыхаясь, твержу я. Напрасная трата воздуха! Я же вижу – еще как взаправду! Но единственная возможность не сойти с ума – это сохранить чувство реальности.

– Это! Все! Не! Взаправду!

Продираюсь голыми руками сквозь кусты, доходящие мне до пояса. Ноги путаются в переплетенных кустарниках, мелкие зверюги добираются до меня и кусают, их все больше! Силы на исходе, сердце колотится в груди так, что легким не хватает воздуха. Я должна выбраться!

Кроликов-убийц слишком много, они повсюду, и своим «фр-р» зовут товарищей присоединиться к охоте.

Подлесок слева редеет. Устремляюсь туда, одна тварь вцепилась в лодыжку, но я продолжаю бежать, стиснув зубы, прерывисто выдыхая. Укушенная нога горит, словно я бегу через огонь. Топчу плющ и папоротники, молочу кулаками тех тварей. Кричать не могу: не хватает воздуха, каждый вдох царапает глотку, будто у меня болит горло. Я чаще спотыкаюсь, чем бегу.

Вдруг передо мной появляется широкий сероватый ствол дерева. Толстые ветви обвивают его словно канаты. Бросаюсь к дереву, карабкаюсь наверх – уповая, что зверюшки не полезут следом. Сучья на ощупь какие-то странные. Снаружи твердые, а внутри крошатся. Ноги скользят, но мне пока хватает сил удержаться. Рывок за рывком забираюсь все выше, задевая большие мягкие листья и ветки, похожие на обглоданные кости. Какое мерзкое дерево! Но оно спасло мне жизнь, потому что – смею надеяться – те зверюги остались внизу и возмущенно фырчат мне вслед: «Фр-р, фр-р!»

Поднявшись довольно высоко – метра три, – сажусь на сук, хватаю воздух ртом. Абсурд, но я думаю о маме: она очень переживала, когда я ребенком лазила по деревьям. «Вот свалишься и переломаешь себе кости!» – стращала она. И теперь этот приобретенный еще в детстве навык спас мне жизнь. Твари когда-нибудь свалят, а дальше…

Живот неприятно сводит: я не знаю, что буду делать дальше! Рассматриваю раны на ногах, бедре и руках. Джинсы в бесчисленных дырах, рваные и мокрые от крови. Укусы неглубокие, но их очень много, они горят словно в адском пламени, и царапины, кажется, вот-вот вспыхнут огнем.

Вдруг все зверюги резко стихли, безмолвно посмотрели куда-то в сторону и, как по секретному знаку, скрылись в лесу. Миг – и ни одной не осталось.

Что их спугнуло?

Щурясь, пытаюсь разглядеть что-нибудь в чаще. И тут сердце чуть не остановилось. Совсем рядом, за деревом, прячется какая-то тень. Очень большая тень.

В чаще внезапно воцарилась тишина. Слишком глубокая тишина, такой не бывает в лесу. И меня терзает нехорошее предчувствие, что тень, которую я увидела, гораздо опаснее стаи кровожадных кроликов-убийц.

Чувствую некое прикосновение к плечу. Взвизгнув, стремительно оборачиваюсь и чуть не падаю с дерева. Ветка! Тьфу! Опять дрянь всякая мерещится!

Адреналин сошел на нет, мышцы рук мелко дрожат, а ноги наливаются свинцом. Устало карабкаюсь по стволу еще выше, как можно дальше от тени, притаившейся внизу. Задираю голову, подыскивая ветку, за которую смогу спокойно уцепиться, и краем глаза замечаю, что тень приближается! Испуганно оглядываюсь – но тень пропала…

Затаив дыхание, я тянусь к другой белой ветке, похожей на кость, – она ломается и остается в моих руках, и до меня доходит – я ошиблась.

Сучки не похожи на кости.

Они и есть кости.