Мы сделаем это вдвоём (СИ) - Кальк Салма. Страница 22

- Видимо, ему посчастливилось.

- Или он умел правильно находить друзей с самой юности, - улыбнулся король. – Скажите, маркиза, как вам нравится служба?

Я тихонько вздохнула.

- Я понимаю, что кто-то должен это делать. Наверное, и я тоже.

- Вы по-прежнему тоскуете по замку дю Трамбле? – приподнял он бровь.

Я глянула на него волком.

- Там я ощущала себя в большей степени занятой нужным делом. То, что я делаю здесь, может делать почти кто угодно. Но я, безусловно, горда оказанной мне честью, - я поклонилась и стала смотреть в пол, потому что понимала – зашла далековато, кажется.

- Вот и славно, что так, - кивнул король. – Вы сегодня остаётесь на ночь во дворце или уезжаете в дом вашего супруга?

- Остаюсь во дворце.

- Отлично. Я пришлю за вами Фелисьена. Поговорим. Сейчас, увы, меня призывают неотложные дела.

Я знала, что Фелисьеном зовут доверенного камердинера короля. Видимо, он был посвящен в тайны своего господина и помогал ему в разных делах, даже в таких, которые не назвать приличными, с какой стороны не погляди.

В тот вечер королева отправилась спать довольно рано, но впрочем, она вообще не любила засиживаться допоздна. Я воспользовалась разрешением и удалилась в отведённую мне небольшую комнатку, где мы обитали вместе с Мари, я – на кровати, а Мари – на сундуке. Я с волнением и опаской ожидала вызова, но Фелисьен не приходил.

- Ложитесь спать, госпожа Женевьев, - говорила Мари. – Наверное, у его величества возникли неотложные дела. Мало ли, какие дела могут возникнуть вечером у короля!

Мы подождали ещё немного. У меня начали слипаться глаза, хотелось спать. Королева – ранняя пташка, она поднимается ни свет, ни заря, и все, кто служит ей, тоже должны быть на ногах. Поэтому мы ещё немного подождали, и Мари помогла мне переодеться для сна и умыться.

Тихий стук в дверь, ведущую в служебный коридор, который шёл вдоль всех покоев этого этажа, раздался как раз когда я уже собралась лечь в постель.

- Его величество просил госпожу маркизу пожаловать к нему ненадолго, - в принципе, я слышала раньше голос Фелисьена – он приходил к королеве с поручениями от короля.

Поднялась, и мы с Мари приоткрыли дверь чуть-чуть – точно, он самый.

- Мари, скажи, что я уже сплю, - прошептала я.

- Я боюсь, - вздохнула Мари. – Но я попробую, - она приоткрыла дверь чуть шире и сказала негромко:

- Госпожа уже отдыхает.

- Его величество очень просит вашу госпожу подарить ему час своего времени, так он сказал.

- Тогда ему придётся подождать, пока она поднимется с постели и примет подобающий вид.

- Он просил передать, что любой вид госпожи будет для него подобающим, - Фелисьен был непреклонен.

Ему было где-то под тридцать, поговаривали, что он мощный маг-менталист. Вроде бы, покойный король, отец нашего нынешнего, нашёл в семье кого-то из дворцовых слуг двух мальчиков-близнецов и приставил их к своим сыновьям. И вот этот самый Фельсьен явился ко мне в ночи и говорит очень вежливо, но только потому, что уверен – ему не откажут.

В общем, я ещё понять ничего не успела, а уже шла с ним по коридору, надев поверх сорочки предусмотрительно захваченный из дому узорчатый шёлковый халат. Его привезли маркизу из каких-то дальних земель на востоке, но он глянул и не оценил, а я взяла с собой во дворец.

Покои короля располагались совсем недалеко, нас никто не успел увидеть. Фелисьен открыл мне дверь и с вежливым поклоном пригласил заходить. Комната, в которую я зашла, располагалась почти как моя, только была вдвое больше. В ней был камин, у камина лежала собака и, кажется, спала. У меня камина не было, камин был в соседней с моей спальне королевы. Тут же огонь весело потрескивал, а король поднялся навстречу мне из-за маленького столика, отложив какие-то бумаги.

- Я очень рад, маркиза, что вы не отказали, - улыбнулся он.

- А я могла? – спросила я.

- Конечно, - кивнул он.

- Мне показалось, что меня и вовсе не спросили, - фыркнула я.

- В таком случае, я вас спрашиваю. Согласитесь ли вы подарить мне час вашего времени? Если нет, то Фелисьен проводит вас обратно. Если да – я очень попрошу вас подождать совсем чуть-чуть и позволить мне дочитать до конца страницы, чтобы не думать о недочитанном до утра.

Я вздохнула… ну да, можно уйти. А что будет, если я останусь? Если он и вправду желает именно моего тела, то… вряд ли это будет хуже, чем с маркизом. А изменить постылому мужу, да так, что он сам окажется в том виноват – я не смогла отказаться от этой сладостной мысли.

- Я согласна, ваше величество. Я остаюсь.

21. Женевьев. Более двадцати пяти лет назад. Разговор

Король указал мне на обитый лиловым шёлком диван, стоящий возле того же самого столика, я оглядела его и села. Что ж, если король просит немного подождать, то и подождём. Сон ушёл, его снова сменила тревожность. Что будет-то?

Я невольно пожалела, что не рискнула изменить супругу в Анвиле, ни разу. Варианты были. Но… мне не хотелось давать ему в руки возможные доводы против меня. Зато теперь мне хоть было бы, с чем сравнить, и понять, отличается ли измена мужу с королём от измены с простым смертным.

Тем временем Фелисьен успел уйти, вернуться с небольшим ведёрком, из которого торчала бутылка, и красивыми стеклянными бокалами. В следующее возвращение он принёс блюдо, половину которого занимали крошечные закуски – кусочки хлеба, на которых кто-то художественно разместил сыр, вяленое мясо, кусочки цыплёнка и что-то ещё. На второй половине лежали фрукты – виноград, персики, сливы. Кто-то постарался. Но может быть, у короля есть привычка засиживаться с бумагами допоздна и перекусывать за работой?

Сама же я сразу вспомнила, что ужин с королевой был давно, и поняла, что не отказалась бы от некоторых закусок с того блюда. Вообще в последние три года я почти не замечала, что именно я ем. Потому что долгое время я просто не ощущала вкуса пищи, потом вкус вернулся, но удовольствие от любимой еды – уже нет. Может быть потому, что в Анвиле не готовили мою любимую еду, а сказать об этом или научить этому мне не хотелось?

И вот я сижу в личных покоях короля, смотрю на тарелку еды и глотаю слюну. Потому что внезапно очень остро ощущаю запах сыра, мяса и свежего хлеба, и понимаю, что с удовольствием съем персик. Интересно, как так получилось? Это случайно или нет?

Тем временем король дочитал, что он там читал, собрал бумаги в стопку, поднялся и унёс их на другой столик, к стене. А я заметила, что он тоже был в сорочке, и накинул поверх неё узорчатый халат. Ночная придворная мода? Я внезапно поймала себя на том, что рассмеялась, поспешно закрыла ладонью рот…

Тем временем Фелисьен открыл бутылку, разлил вино по бокалам и удалился. Король убедился, что дверь за ним закрылась, и небрежным жестом запер её магически – о, я знала такие жесты, самой случалось так делать. Когда-то.

- Вы смеётесь, Женевьев? Чему же? Может быть, посмеёмся вместе?

- Скажите, это так принято – ходить ночью по дворцу в сорочке и халате? – хочет откровенности, пусть получает.

Он на мгновение нахмурился, оглядел себя, затем меня – и рассмеялся тоже.

Вообще я бы никогда не заподозрила, что король умеет смеяться, если бы не увидела своими глазами. Потому что он и в бытность принцем слыл неулыбчивым и серьёзным, а став королём – и подавно. Его младший брат в этом смысле был намного более… живым и весёлым, что ли? Или его просто не давил груз ответственности? А короля – давил, ежедневно и ежечасно, и вот он стал таким, какой есть?

Если бы мне кто сказал, что я начну карьеру королевской фаворитки с того, что буду смеяться вместе с королём, я бы не поверила ни за что. А вот как оно вышло.

Король вернулся к столу, сел на прежнее место и передал мне бокал.

- Прошу вас, Женевьев.

- Это лимейское вино, я полагаю? – никогда не пробовала, вдруг и вправду что-то невероятное, как о нём говорят?