Мы сделаем это вдвоём (СИ) - Кальк Салма. Страница 58

Ну снова здорово, приехали.

- Кто рассказывать-то будет?

- Кому надо, тот и будет. Ладно, будет нужда – зови, а сейчас пошёл я, дела у меня.

Вот так всегда, чуть что – сразу дела у него.

Я проснулась в темноте, рядом сопел во сне Анри, за каменной стеной выла буря. Закрыла глаза, обхватила его и уснула снова, на этот раз – без странных снов и непонятных разговоров.

Утро настало очень не рано. Я проснулась в тишине, снаружи по прежнему выло и швыряло снег нам в окно, Анри в комнате не было. Ну и ладно, значит – умываемся и одеваемся. И наружу выбираемся.

Оказалось, что Северин уже сходил вниз, его там покормили завтраком и спросили обо мне. Буря загнала всех по домам, сидели и не высовывались, мои тоже. Меня не потеряли, и его заверениям о том, что со мной все хорошо, вполне поверили. Он рассказал всё это и ушёл обратно – мол, там интересное рассказывают, всякие местные байки, он бы послушал.

Меня тоже накормили завтраком, и напоили кофе. А потом я потянула Анри в комнату, заперла за нами дверь и спросила:

- Скажи, что ты знаешь о здешних аномалиях?

Он удивился.

- Это о чём? О том, что порталы не работают, как должны бы?

- Наверное, об этом. И ещё о чём-то.

- Туман наверху сам видел, но это было когда ещё, пока тепло было. А клуб теней мы с тобой вместе видели сверху.

- А что туман? – я вспомнила, что туман показывали мне во сне, тоже в самом начале.

- Туман как туман, только – не двигается, всегда там есть. Люди в нём пропадали. А когда я камень туда кинул, то потом сразу ногу и сломал.

О как, оказывается.

- Догадался тоже – камень кинуть. Нет бы, как местные – с пирожком, да с рюмочкой. Глядишь, и иначе бы вышло.

- Рядом со мной не было тогда тебя, кто бы мне подсказал? – рассмеялся он и поцеловал меня за ухом.

Так мы и провели три дня бури – у него. И это были прекраснейшие три дня – потому что от меня никто ничего не хотел, вот совсем. Без меня справлялись с обедом и ужином, и с завтраком тоже. Разве что приходил повар Марсо или Рогатьен и спрашивали, чего мы желаем поесть. Пару раз даже кофе в постель принесли, это была инициатива Марсо – мол, должна же маркиза пить кофе в постели, иначе какая она маркиза?

Кстати, Рогатьен нашу с Анри совместную историю безусловно одобрил. Первым утром принёс мне кофе и прямо сказал:

- Спасибо вам, госпожа. Потому что нечего его милости в одиночку, сколько можно-то уже! Покойная принцесса была сама по себе, и он сам по себе, и принцы молодые тоже сами по себе получились. А вы, я смотрю, не сами по себе, а вдвоём.

Мне было очень интересно, просёк ли он тот вопрос, по которому тут остальные страдали. Я не отважилась спросить напрямую, и спросила у Анри.

Анри, красавчик, вообще не задумывался – есть ли у Рогатьена своё мнение. Но спросил как-то там. И получил ответ, что ему, Рогатьену, нет особой разницы, кто это. Главное, что Анри по нраву, а остальное не имеет значения. Особенно на краю света.

Анри прочитал записки Женевьев и отдал их читать Асканио, долго молчал, потом сказал – жаль её, эту Женевьев, и Луи тоже жаль.

Я читала записки графа Ренара о здешней жизни. Очень полезное чтение оказалось, кто б мне это дал с самого начала, да? Только сначала я бы не одолела. Нужно было смириться и проспаться. А так – многое я уже знала сама. Но очень надеялась, что он что-то знает о местных загадках, и описал это.

Мы спали, ели, разговаривали. Спать было жестковато, я подумала – нужно заказать перину ещё и сюда. А то зима долгая, и сколько ещё времени мы проведём в этой кровати?

Население крепости тоже спало – потому что снаружи делать нечего, да и внутри не особо хочется. А я тихо радовалась – что не нужно через эту непогоду ехать ни на какую работу, например. А можно обняться и лежать… или не лежать.

И когда буря утихла, и ударил мороз – как по писаному, я вернулась домой. Дома всё было в порядке – люди и коты. Постояльцы не убоялись мороза и отправились восвояси, новых пока не принесло.

А ещё через день заявились новые гости.

6. Милости прошу к нашему шалашу

Новые гости тоже не убоялись морозов и прибыли по льду, в санях, как сейчас делали решительно все гости в этой части населённого мира. Движ на льду нашей бухты привлёк внимание всех обитателей главного распадка. Детям вообще холода по боку – наверное, они просто слишком быстро передвигаются, ну и сразу бегут домой, когда замёрзнут. Так вот и наша Настёна поутру виртуозно скрылась от каких-то домашних обязанностей и вместе с соседскими мальчишками убежала кататься с горки. Горок было две – одна неподалёку от нашего заднего крыльца, но там бы Дарёна мигом изловила её и приставила чистить овощи на похлёбку, мыть посуду от завтрака, мести залу или прясть. Поэтому дитя сбежало на другую горку, которую залили как раз на берегу – с высокого берега да на лёд залива. Дарёна хмурилась, Меланья вздыхала, а мы с Марьюшкой переглянулись да посмеялись. Ничего, со всеми случается.

Детку не ждали домой раньше обеда, но она нарисовалась довольно быстро и сообщила, что в заливе-то пришлые! Да какие! Приехали в санях, как люди, но запряжены в те сани не кони, а олени, и сами они одеты не так, как все, и сейчас они вылезли из своих саней и строят себе избу из шкур прямо посреди залива!

Ну скажите, как было не пойти смотреть на это всё? Я ещё и наверх скинула информацию – мол, приходите, только одевайтесь тепло, на улице холодно. Натянула шубу с унтами, завязала уши платком, поверх шапку надвинула, подхватила Марьюшку, и мы отправились на берег.

Там всё было, как рассказала Настёна. Сани – десяток, олени – в самом деле олени, и выбравшиеся из саней люди бодро строят пяток жилищ из шкур, натянутых на деревянные рамы. На берегу уже толпились соседи – от Пелагеи прибежала Софья, Ульяна припоминала какие-то прошлые разы, когда эти гости приезжали сюда, отец Вольдемар говорил младшему сыну Тимошке – смотри, мол, бабушке расскажешь, она спрашивала, что за переполох.

Мы протолкались к Ульяне.

- Что за люди-то, расскажи хоть.

- Это же соседи наши ближайшие! Те, что за три распадка живут. Но не как наши распадки, мелкие да близкие, а большие, хорошие. Целый день от них до нас добираться. Они не любят ходить водой, хоть и умеют, а зимой по льду – за милую душу. Да, зимой ездят на оленях, олени им как нам кони и коровы, разом. Олени – это и тягловая сила, и шкуры, и мясо. Живут в таких вот избушках из дерева и шкур, хоть на земле, хоть на снегу, хоть на льду. Летом откочёвывают на север, там пасут оленей. Зимой возвращаются к берегам, и приезжают сюда – обменяться новостями и торговать.

Среди приехавших виднелись и мужчины, и женщины, и дети всяких возрастов. Вот, кто-то из мелких увидел горку, пошёл посмотреть, наши здешние приметили и тоже пошли – разобраться, кто там приехал и что хочет. Быстро договорились, и забрались на берег – кататься с горки вместе. Дети – первопроходцы.

Из кутерьмы и суеты выделился человек – в долгополом одеянии из шкур, шапке и унтах, и двинулся в нашу сторону. Отец Вольдемар приосанился и двинулся ему навстречу – к лестнице, сбегавшей к пирсу и к берегу. Встретились они на кромке льда, поклонились друг другу, что-то сказали – а потом обнялись. Ну ладно, значит – давние знакомцы. Переговорили о чём-то, а потом разошлись обратно.

- В гости зовут вечером, - сообщил отец Вольдемар, как поднялся к нам. – Ульянушка, скажешь Демьяну, и Алексею Кириллычу тоже бы сказать. Пелагея, сынам своим скажи. Женевьева Ивановна, ты тоже приходи. И господину генералу бы сообщить.

Лёгок на помине – подумала я. Возник из ниоткуда вместе с Северином, поприветствовал всех, осмотрел внимательно бурную жизнь в нашем заливе, выслушал отца Вольдемара. Подмигнул мне. Я заметила тонкую оболочку магического защитного поля вокруг него – потому что одеваться не хочет, поросёнок такой.

- Там у них хоть тепло? – спросила я. – Они умеют обогревать свои жилища?