Пригвожденное сердце - Кларк Саймон. Страница 33
Крис протиснулся мимо оставшихся жителей деревни и, бросив последний взгляд на воду, уже накрывавшую головы сафдаров, на онемевших ногах спустился к фургону.
Безжалостные красные лапы так и стояли у него перед глазами.
Ему представилось хрупкое горло Дэвида.
30
Дэвид заскучал и пошел побродить по форту.
Что-то недавно случилось. Что-то такое, от чего все стали совсем унылыми. Мальчик не знал, в чем дело, но понял, что это как-то связано с человеком по имени Уэйнрайт. Кажется, так звали мужчину с неприятным липом и перебинтованной головой. Может, он разозлился на что-то и решил вернуться домой? Во всяком случае, его нигде не было.
В большой комнате через застекленные окна, выходившие на батарейную палубу, виднелись люди, пришедшие из деревни. Они неподвижно сидели на старых стульях (некоторые снова вытащили из мусорной кучи). Большинство тупо глядели в пространство. Старый викарий (у него тоже была противная физиономия, да и пахло от него скверно) безостановочно ходил кругами, ни с кем не заговаривая.
Дэвид двинулся дальше.
В конце вымощенного каменными плитами коридора находилась небольшая комната. Через щель в двери был виден маленький столик, вокруг которого сидели на стульях мама и папа Дэвида, Тони и Марк. Дэвид прислушался к их разговору.
Мама сказала:
— Надолго нас не хватит. Приходится кормить три раза в день больше двадцати человек. Вы принесли с собой все, что могли; у нас тоже были запасы, поскольку до ближайшего супермаркета не меньше пятнадцати миль. Но продукты расходуются очень быстро. Уже нет свежего хлеба, да и молока осталась последняя упаковка.
— Уменьшим рацион, — послышался голос Тони Гейтмана.
— И вот еще что, — проговорил Крис, — надо решать: мы будем сидеть и ждать или попробуем позвать помощь?
Вмешался Марк:
— Телефоны не работают. Отсюда ничего не сообщить.
Рут продолжала:
— Вы представляете, что может случиться, если и дальше бездействовать? В понедельник утром в деревню попытается проехать почтальон. Ему придется остановиться у моста, где дорога перекрыта. Наверно, он решит добраться до деревни пешком. Вы говорили, что одна из этих тварей затаилась под мостом?
— Рут права, — кивнул отец Дэвида. — Если ничего не делать, погибнут люди. Вспомните, что произошло с беднягой Уэйнрайтом; то же самое произойдет с каждым, кто попытается добраться до Аут-Баттервика.
Мама сказала:
— Пока в городе сообразят, что их служащие не возвращаются из Аут-Баттервика, погибнет множество людей. А сколько полицейских пострадает, прежде чем власти поймут, что тут что-то происходит?
— Я согласен с ними, Тони. — Дэвид пальцами почувствовал, как от низкого голоса Марка задрожала дверь. — Если мы будем сидеть и ничего не делать, на нашей совести окажется кровь невинных.
31
Крису Стейнфорту снился ужасный сон.
Была ночь.
Он бродил вокруг морского форта, разыскивая топор, чтобы насадить его на топорище. Хотелось иметь настоящее, серьезное оружие — наверняка вскоре оно понадобится. В поисках топора Крис дошел до стен морского форта.
Сон был удивительно правдоподобным, вплоть до мельчайших деталей. Он ясно видел машину, стоящую во дворе, доски и кирпичи, сложенные у ворот, фургон, погруженный в темноту. Все беженцы из Аут-Баттервика крепко спали.
Крис поднялся на галерею, опоясывающую верх стены, и выглянул наружу. Ночной берег, песчаная равнина; насыпь, прямая, как линейка, тянулась в сторону дюн.
На кромке прибоя сидел, словно часовой, сафдар, темный, задумчивый. Он не сводил глаз с морского форта.
Крис подался вперед, уперевшись руками в холодные камни стен, и увидел кое-что еще.
Счастье, что это только сон. Если бы это было наяву, Крис, наверно, лишился бы рассудка.
Из тумана одна за другой появлялись фигуры... одиннадцать, двенадцать, тринадцать.
Они выходили из мглы, и сон становился кошмаром.
Фигуры выстраивались в процессию; Крис точно знал, что это утопленники.
Здесь были и давно погибшие, и утонувшие совсем недавно.
Почти сразу Крис узнал Фокса. Клочковатая борода свисала крысиными хвостиками. Волосы исчезли вместе со скальпом, обнажившиеся кости черепа белели во мраке. У него остался только один глаз; вторая глазница выглядела так, будто в нее набили сырую печенку. На одной руке не было ногтей, на кончиках пальцев росли розовые шишечки. Словно та сила, которая навязывала свою версию жизни там, где некогда была мертвая плоть, заодно кое-как подправила покалеченное тело. Из каждой царапины на коже лезли наружу розовые отростки.
Нет, эти люди не были мертвыми. Это была жизнь — особая форма жизни и исключительно напористая.
Вслед за Фоксом двигалась огромная глыба, почти потерявшая человеческие очертания из-за чудовищного давления подкожных наростов. Невозможно было определить, что осталось от прежнего человека, однако по некоторому сходству глыбы с Фоксом Крис догадался, что это его брат, погибший десять лет назад. По лбу гребнем шла темная полоса ракушек; усоногие раки гроздьями повисли на распухшей груди, лишенной какой-либо одежды; анемоны красными и коричневыми комками присосались к раздувшимся гениталиям.
Крис ощутил болезненный приступ тошноты.
Глыба шла за братом, шлепая непомерно большими ступнями по мокрому песку.
За близнецами тащились: пилот, закутанный, как в саван, в сгнивший парашют; мальчик, слишком далеко заплывший в море двенадцать лет назад; рыбак, с горла которого свешивался чудовищный нарост; огромный, как буек, он надулся так сильно, что казалось, вот-вот лопнет.
В затылок ему брел бухгалтер Уэйнрайт, хоть и изменивший походку, но все еще с бинтом вокруг шеи. Из разбитого рта торчал красный, как земляника, вырост величиной с теннисный мяч.
В этом дурном сне мозг Криса подмечал каждую деталь.
Потом появились еще люди с головами, как будто слепленными из фарша — сырого и влажно-красного, — которые тряслись и колыхались при каждом шаге.
За ними — шесть мужчин, утонувших в одной лодке. Их тела срослись вместе, образовав единое существо на скрюченных ножках. Оно двигалось, как краб, оставляя на песке глубокую борозду.
(Слава Богу, что это всего лишь сон.)
Твари добралась до насыпи и перешли через нее.
Крис почувствовал, что у них одна цель, одно неодолимое желание.
Все они хотели вернуться домой.
То, что осталось от их мозга, бубнило одно и то же слово, словно заклинание: домой, домой, домой...
Они двигались, как путники в конце изнурительной дороги. Домой, домой, домой...
Вдруг процессия остановилась.
Крис заметил, что сафдары теперь смотрят не на морской форт, а на тех, кто брел по берегу. Фигуры развернулись и, будто подчиняясь чьей-то более сильной воле, двинулись к морскому форту, не сводя с него глаз.
Что это были за глаза!.. Крис вцепился пальцами в каменную стену. Огромные, чуть ли не с грецкий орех, неправильной формы, с гребнями и шишками, выпиравшими из глазниц.
Те, у кого были рты, разинули их. Они застонали, и лица исказились еще кошмарнее. Этот слабый крик был насквозь пронизан мукой. Их принуждали делать нечто такое, чего они отчаянно не хотели. И управляли ими сафдары. Крис понял, что утопленники стали рабами.
Это только сон, напомнил себе Крис.
Внезапно сила, толкавшая мертвецов к морскому форту, отпустила их, и несчастными овладело прежнее желание — домой... домой... домой...
Они снова двинулись по берегу, уходя в темноту.
Сафдары как по команде плавно повернули головы и уставились на морской форт.
Рядом с Крисом кто-то пошевелился.
Это был Тони Гейтман.
Он внимательно посмотрел на Криса и сказал:
— Нет, вы не спите. Вы, знаете ли, бодрствуете, точно так же, как и я.
Крис перевесился через стену, и его вырвало на песок.
32
Ранним утром миссис Лэмб встала на свой чемодан, обвязала шею одним концом бельевой веревки, другой конец закрепила на железном крюке, торчащем из потолка кладовой, и ногой отпихнула чемодан.