Пригвожденное сердце - Кларк Саймон. Страница 52

Крис прохаживался по коридору, потягивая бледно-желтую бурду под названием «чай» (два-то пакетика на двадцать пять человек!); впрочем, жидкость была по крайней мере горячая.

Тони присел на каменные ступени. Сигара, которую он в сердцах швырнул себе под ноги, пыхнула прощальным сизым дымком.

— Я никогда не верил в призраков, — продолжал Тони. — Да чего еще ждать от старого циника? А теперь вот... Похоже, в последние три года все, во что я веровал, вывернулось наизнанку.

Крис задумчиво покачал головой. Тони просто устал — ему надо было выговориться.

— Тони, помните тот вечер, когда мы встретились в пабе? Вы, я и Марк?

— Господи, помню ли я! Кажется, прошла вечность...

— Потом, когда я направился домой по дюнам... ну, в общем, мне кое-что встретилось.

— Кое-что? Что именно? Сафдары? Или одна из их бедняг-марионеток?

— Трудно объяснить словами. Похоже было на галлюцинацию. Однако встреча оказала на меня колоссальное воздействие — эдакий удар обухом по психике.

— Расскажите. — Тони выпрямился.

И Крис рассказал — хотя бы то, что сумел припомнить. Даже сейчас, вспоминая, он вспотел, и рот при этом у него пересох.

Он подбирал слова, пытаясь объяснить, насколько ужасно выглядело белолицее существо, одновременно притягивающее и отталкивающее. Ему ведь хотелось приблизиться — и обнять его.

«Чай» обжег язык; Крис и не заметил, что сделал глоток.

— Даже сейчас, Тони, когда я вам рассказываю, я весь... Черт побери, трудно как сформулировать!

— Значит, вы столкнулись с непознаваемым.

— То есть? — смутился Крис.

— Рудольф Отто, теолог девятнадцатого века, называл непознаваемым первичный религиозный опыт, то есть веру в самом непосредственном ощущении, освобожденную от всех ритуалов, молитв, гимнов, песнопений и даже рационального мышления.

Рассуждения Тони становились все воодушевленнее, а вот Крис понимал все меньше и меньше.

— То, что вы почувствовали, Крис, когда столкнулись с этим призрачным видением, является основой всех религий и называется misterium tremendum [14].

— Чего?

— Великое таинство. Подобное столкновение вызывает соответствующую реакцию. Сильнейший и внезапный порыв, невыносимое влечение — вот что испытывают люди при встрече с этим.

— Да о чем вы говорите? С чем с этим?

— Крис, — Тони взирал на него с неким благоговением, — похоже, тогда вы встретились лицом к лицу с древним божеством.

Человек, к которому он постепенно приближался на мотоцикле по грубой травяной поросли, умер давным-давно.

Утонул.

Возможно, это был моряк, которого смыло за борт во время лова крабов в Северном море.

Он стоял выпрямившись, и клочья одежды болтались на иссохшем теле, как на египетской мумии. Его единственный глаз был, казалось, поражен проказой, а голую грудь опутывали зеленые водоросли.

Марк приблизился; тварь в человечьем обличье не двигалась.

Расстояние уменьшилось еще на полсотни ярдов — тварь задергалась, ее рот распахнулся, и в нем показались морские анемоны.

Еще десяток ярдов; Марк ехал прямо на фигуру.

Восемь ярдов.

Кошмарное око — крутое яйцо, наполненное кровью, — раскрылось, выстрелив исполненным ненависти взглядом. Не раздумывая, Марк прибавил газу. Мотор дико взревел, мотоцикл подскочил, как вздыбленный жеребец, и понесся по торфянику, едва касаясь его поверхности.

Кошмарная физиономия мертвеца, покрытая смердящей коркой, осталась позади.

Когда ход мотоцикла стал ровнее, Марк позволил себе оглядеться — он миновал заросли и направлялся к болотистой пустоши.

Вдруг машину словно вытолкнуло вперед. Можно было подумать, что он едет на моторной лодке — так взметнулись ввысь по обе стороны от него волны грязевой массы. Тут же мотор заглох, мотоцикл осел в темную вязкую тину и остановился. Раскаленный металл стал погружаться в жижу, зашипел пар.

Стараясь сохранять равновесие, Марк неловким движением высвободился от ставшего бесполезным мотоцикла. Увы, вылезти на более или менее сухую поверхность было все равно как мухе выбраться из патоки. Марк ухватился за клок травы и стал подтягиваться; одна нога пошла легко, а вот другая... застряла, как будто ее кто-то схватил.

Что за черт!

Его охватил приступ паники, и Марк судорожно стал цепляться за растительность. Создавалось полное впечатление, что там, в глубине болота, не желали отпускать. Икроножную мышцу пронзила жуткая боль.

Тут взгляд Марка наткнулся на старый землемерный штырь, воткнутый в землю. Ухватившись за железяку, Марк изо всех сил рванулся. Свобода!..

Он выпрямился и утер пот со лба, оставляя следы грязи и болотной жижи. Несколько раз глубоко вдохнул, стараясь не обращать внимания на боль в ноге.

Надо идти вперед. Времени потребуется больше, чем он думал, но все равно ему это по силам — перескакивать с кочки на кочку, как в детской игре, держаться подальше от воды и найти телефон. А какова будет награда?

Жизнь. Для него и для тех, кто остался в форте, ожидая помощи.

Он подумал о Стейнфортах — по его же собственному выражению, «славных ребятах». Потом вспомнил об Уэйнрайте и близнецах Фоксах.

Он должен дойти.

Бесформенная рука высунулась из болота вслед его ускользающей ноге в безуспешной попытке схватить ее; слышно было страшное клацанье костлявых пальцев.

Марк бежал вперед.

— Давненько ты меня не целовал, — усмехнулась Рут.

Крис поцеловал ее снова.

— Когда все кончится, у нас будет чем заняться.

Они улучили момент и остались наедине в той комнате, где хранилось горючее. И при этом обратили внимание на золотую рыбку Дэвида, которая металась в аквариуме, подымая там пену.

Боже, она хочет выйти наружу. Надо сказать Дэвиду...

— Подожди, Крис, забудь об этом хоть на миг. — Рут легонько потянула мужа за край футболки.

Его пронзило давно уже не испытываемое желание. Последние дни они словно пребывали в спячке, но этим утром темперамент Марка пробудил их. Люди стали двигаться, говорить; снизу, из арсенального помещения, даже слышался смех. Тот славный малый поможет им; скоро они окажутся дома.

Крис поцеловал жену в нежную шею, откидывая прядь ее волос и ощущая прохладу ее кожи. Рука Рут гладила его спину, опускаясь ниже по краю джинсов.

Крис крепко прижал ее к груди... Боже, как же он успел забыть сладость физической близости! Казалось, он начал возрождаться к жизни. Это коснулось даже питания — сегодня он впервые по-настоящему почувствовал себя голодным. Эх, сейчас бы хороший бифштекс!.. Желание было столь сильным, что Крис ощутил на языке вкус горячего мяса.

— Милый, мне хочется заняться любовью...

Его захлестнула пылающая волна. Никогда еще он так не волновался... и не ощущал в себе столько жизненных сил.

Чувства обострились до крайней степени. Он вкушал ее пот, слюну, аромат кожи; кончики его пальцев ощущали шелковистость ее тела, и это было великолепно. Ее руки расстегивали его джинсы. О Боже... Никогда в жизни он не испытывал подобного — казалось, весь его организм сейчас взорвется под ее неутомимыми руками...

Тоже мне кролик нашелся, думал Марк, перепрыгивая болотистую кочку. А ведь кролики находят путь, невзирая ни на какие препятствия, метя дорогу калом... Он невольно усмехнулся.

Господи, да сколько же еще осталось? Должно же это болото когда-нибудь кончиться! А там, глядишь, будет и дорога к жилью и телефону.

Только бы не потеряться — туман все сгущался, видимость составляла всего дюжину ярдов. Окрестности прятались в белой мгле; казалось, его преследуют тени умерших, ожидая, пока он совсем выдохнется и станет одним из них.