Ночные Сорсиеры - Краон Лана. Страница 100

Его слова ничуть не смутили ее, только придали храбрости. Непонятно, откуда появилось спокойствие. Ум сохранял хладнокровие. Слишком многое было на кону, чтобы позволить себе испугаться. Одно неуверенное движение – и все рухнет, а она окончательно проиграет. Сейчас она стояла на границе между жизнью и смертью.

Розали подняла вторую руку. Она нащупала темную материю и как бы запустила в нее руки, при этом оставаясь на том же расстоянии от тела. Она ощущала ее всю, дух был в ее руках, которые теперь были покрыты черной отвратительной слизью. Этого было не видно – только ощущалось.

Теперь осталось потянуть на себя.

– Я не Хель, как уже сказала. Я ее внучка, и я гораздо более нетерпеливая, буйная и отчаянная.

Она рывком согнула руки в локтях, Черноглазый тут же выгнулся в спине, а из его горла вырвался хрип. Мышцы на руках Розали напряглись: вырвать темную материю из тела – дело не из легких. Тем более у нее не было никакой поддержки. Предки-сорсиеры не стояли толпой за ее спиной.

Розали чувствовала, как темный дух сопротивлялся: руки против ее воли тянулись вперед, но она так просто не отступит. Розали сделала окончательный рывок, в него она вложила всю злость к темному духу и любовь к Аиму.

Черноглазый закричал. Затем она увидела, как нечто черное стекло вниз. Тень. Она вышла из тела Аима и легла на землю. Вскоре тень впиталась в почву, скрылась из виду, навсегда покинула этот мир – по крайней мере, Розали на это надеялась.

Хранительница не успела отойти от шока, что смогла изгнать в одиночку темного духа, как Аим закачался и рухнул.

– Аим!

Она подбежала к нему, нащупала пульс. Тишина. Кровь не пульсировала под ее пальцами. Он был мертв. В голове Розали пронеся целый вихрь мыслей. Хаос. Она помнила, что обещала никого не воскрешать, кроме Марты. Вот только какой был прок от ее обещаний? Вина. Ее сердце было переполнено ею. Вина за смерть Аима и вина за то, что она была не такая, как Хель. Когда она осталась без своей семьи, были ли у нее мысли воскресить их? Возможно. Но дальше мыслей дело не пошло.

Розали же была не такая стойкая, ее не воспитывали могущественные опытные маги Нуары. Ее вырастил человек. Аврора учила ее ценить жизнь и все живое: от цветков до насекомых, от деревьев до ветра. Они были Полуночницами, наследницами семи ночных даров, ночными магами, которые имели дело со смертью. Аврора стала для них противовесом.

Луиза должна была предугадывать смерть, а Аврора учила ее чувствовать жизнь. Благодаря этому она не выросла циником, как Трэвис Нуар. Жулли стремилась к луне по ночам, а Аврора научила ее искать солнце. И хотя она не могла находиться под его лучами, она искала их в отражениях предметов. Энн помогала умершим переходить в иной мир, и Аврора направила ее в медицину, чтобы она спасала так же живых и была сопричастна жизни. Арлетти в детстве до ужаса боялась темноты и до сих пор шарахалась от ночной магии, Аврора же научила ее справляться со страхом и бороться за то, что она считала важным. В итоге Арлетти выросла адвокатом и сражалась за тех, кого считала невиновным. Ревэ проводила много времени во снах и фантазиях, где угодно, только не в реальном мире, поэтому Аврора записывала ее на всевозможные кружки: пение, танцы, музыка. Там она проводила время с людьми. Она выросла общительной кокеткой, а не замкнутой одиночкой, как Кайл Нуар. Розали со временем перестала много говорить, хранила все втайне. Аврора научила ее открывать хотя бы свои чувства, не стыдиться и не скрывать их. Розали выросла экспрессивной, искренней, честной. Чувства – единственное, что она никогда не держала в секрете.

Аврору в магическом мире считали недостойной, говорили, что она ослабляла наследниц ночных даров. Но именно она придала им сил. В чем-то Дютэ были лучше Нуаров: в их существовании было место и для жизни, а не только для потустороннего мира.

Обычно говорили, что для ночных смерть – обычное дело, не вызывающее ужаса, ведь они привыкли к ней. Розали же так и не смогла привыкнуть. Она не выросла в магическом мире, не была причастна к ночным ритуалам и обычаям, не росла в традиционной ночной семье, не жила в ночном квартале, где не было даже растений. Ее научили ценить жизнь, а сейчас она видела перед собой смерть. И исправить это она не считала ошибкой. Ведь так ее научили: искать жизнь. К тому же ее сердце кричало от потери, а подавлять чувства – не в ее воспитании.

Розали положила руки на грудь Аима, где располагалось сердце. Ритуал она решила проводить инстинктивно, по чутью.

– Позволь узнать, что ты творишь?

От неожиданности Розали метнула заостренный дым себе за спину. Обернувшись, она увидела, как тень рассекла воздух. А виновник испуга сидел на ветке и болтал ножками. Шестнадцатилетний мальчик с острой ухмылкой и плохими манерами.

– В тебе есть пыл Хель, я не разочарован. – Он взглянул на тело. – Каким бы сильным визардом он не был, есть нечто неподвластное даже ему. Смерть.

– Зачем пришел? Насмехаться?

– Нет, помочь.

– И как же? – Розали поднялась с земли. Она провела рукой по щеке, чтобы убрать золотистые волосы, но только оставила грязный след на лице.

– Лопату принести?

– Издеваешься?

– Согласен, неудачная шутка.

– Я звала тебя. Даже после всего, что ты сделал, я звала тебя в надежде, что у тебя проснется совесть.

– Я забыл сообщить: нежелательные звонки блокируются.

– Язвишь?

– А ты? На прошлой нашей встрече я ругал Нуаров за то, что они отпирали без разрешения мои Врата, разделяющие иной мир и этот. А ты звала меня, чтобы я выпустил Марту за Ворота. Чего ты ожидала?

Гадес спрыгнул с дерева.

– После того, как ты меня подставил – это было бы самое маленькое одолжение, которое ты мог бы сделать. Из-за тебя меня практически выперли из турнира и Мажиенна.

– Но ты все еще здесь, – напомнил он. – Кстати, хитрый ход. Не ожидал.

– Зачем пришел? – с ноткой усталости спросила она.

– Помочь тебе, как я и сказал.

– Будешь гундеть, как вредно воскрешать?

– Нет, на тебя это не действует, – с горечью подметил он. – Я приоткрою Ворота для Аима.

– С какой стати? – удивилась она.

– Без него тебе не выбраться живой из леса.

– Ты хочешь, чтобы я поверила, что тебе есть дело до моей жизни? Мы никто друг другу.

– Не говори так! – повысил он голос. – Я никогда не забывал про тебя! – Розали увидела неподдельную искренность в глазах шестнадцатилетнего мальчика, который на самом деле был, наверное, стар как мир. – Я дал обещание Хель позаботиться о тебе и о твоих сестрах.

– Ты подставил меня.

– Я защищал тебя! Тебе лучше покинуть магический мир. Если останешься и продолжишь сопротивляться Духам, тебя ждет несладкая судьба. Никакого счастливого конца. А такое никому не пожелаешь.

– Нуары справились.

– Нуары были в тысячу раз сильнее. Им было несколько сотен лет, они знали, как противостоять Предкам с минимальным ущербом для себя. А вы нет. Знаешь, почему Агнесса Нуар перед своей смертью взяла с Хель обещание подчиняться Духам? А еще никого и никогда из них не воскрешать? Потому что знала, что Хель одной не справиться с их гневом. Да, их решения не всегда правильны. Они обычные визарды, которые умерли и поставили самих себя на место охранников ночных даров в ином мире. Но они невероятно могущественны и мудры. Ты знала, что Марта должна была присоединиться к ним? Но была лишена этой привилегии за подстрекание тебя к своему оживлению.

Розали нечасто слышала рассказы о Гадесе от Хель и всегда считала, что он был маловажный персонаж из ее молодости. Но по тому, как и что Гадес говорил о ее семье, о Хель, о ней самой, можно было сделать вывод, что он был для Хель отнюдь не чужаком.

– Гадес, как часто ты виделся с Хель, когда она жила здесь? – внезапно поинтересовалась она.

– Каждый день, – твердо ответил он. – Я воспитывал ее, когда она осталась совсем одна. Стал ее лучшим другом.

Розали помнила, что Гадес не мог затрагивать ситуацию с Бэзилом Налом, поэтому не стала расспрашивать снова, как Хель с ним связалась. Раньше она считала, что он не говорит на эту тему из-за злости. Но нет, дело было в ином – он потерял ее. И эта боль мешала ему говорить на эту тему.