Чернильные стрелы (СИ) - Березняк Андрей. Страница 4

Но даже если никто меня в ближайшее время не найдет, то оптимизма это не прибавляет. В конце концов: менеджер, пусть и звена чуть выше среднего, пусть и хороший специалист, остается менеджером. Офисной крысой, способной организовать «эвент», сделать это на высшем уровне, мотивировать подчиненных, принять пистон от начальства, передать его вниз, частично компенсировав попоболь, выбить премию себе и отделу, укатить в отпуск в Латинскую Америку или на Бали. Все эти умения не помогут ему найти полноценное пропитание в дремучем лесу, будучи вооруженным только парой кроссовок и айфоном. Вместо «огрызка» я бы сейчас предпочел хотя бы уродливую «осу», которой можно было бы попытаться подстрелить зазевавшегося зайца или дать подобие отпора тем гопникам с острыми железяками.

Вот только будь у меня даже «сайга», да хоть самое модное и меткое ружье – в данной ситуации это мало чтобы изменило. Хотя и можно было бы понаделать не запланированных природой отверстий в тех милых людях, но заставить какого-нибудь зайца зевать, да еще и у меня на виду… Об охоте в целом я имел самое приблизительное представление, ассоциировалась она у меня, прежде всего, с фотографией Леонида Ильича, облаченного в тулуп, держащего какой-то ствол, да со ставшим классическим фильмом про Кузьмича, генерала Иволгина и финна Райво в исполнении финна Хаапсало.

Поэтому вывод однозначный: один в лесу я долго не протяну, скорее всего, встречу кого-нибудь, кто лучше приспособлен к жизни в чащобе, и он меня банально съест. Так что, несмотря на очень серьезные проблемы при первой встрече с аборигенами, выходить к людям все равно придется. Каких-либо иллюзий на радушный прием не было, но в такой ситуации проблемы лучше решать по мере их поступления, а их сейчас две основных: не повстречаться с недавней компанией, убившей Романова, и вновь подступающий голод. Менее значимые неудобства сейчас не беспокоили, но, как известно, мелочи больше всего достают, когда наступает их черед. Пройдет немного времени, и мне будет не хватать зубной щетки, чистой одежды и трехслойной туалетной бумаги. Не говоря уже о мягкой постели и телевизоре на кухне.

Что навевало осторожный оптимизм, так это лошади, на которых приехали в наш лагерь убийцы. Опять же: опыта в конных прогулках у меня немного, но логика подсказывала, что передвигаться верхом по глухому лесу, во-первых, неудобно, во-вторых, не слишком просто в плане снабжения. Хотя ситуация у костра и не располагала к излишнему созерцанию, но объемных тюков, где мог бы находиться запас лошадиной еды, я припомнить не мог. Какие-то сумки на седлах были, но не слишком большие. Это могло означать, что цивилизация – в местном понимании – где-то в пешей доступности даже для неподготовленного туриста. С другой стороны, лошади вроде могут и простой травой питаться.

Был еще один момент, над которым следовало подумать. Эти десять человек появились хотя и неожиданно для нас, но складывалось впечатление, что мы с Коленькой сюрпризом для них не были. Будто они искали двух конкретных попаданцев в строго определенном месте. Не было ни задушевных разговоров из серии «ты чего такой дерзкий, и с какого района», ни изложения сути претензий. Просто один взмах, и голова летит в горящие ветки. Допустим, это какой-то королевский лес, нас принимают за браконьеров. Даже если в рамках мероприятий по охране природы тут предусматривается смертная казнь, а здешние лесники имеют все полномочия рубить головы нарушителям спокойствия лесных оленей, то все равно какое-то выяснение обстоятельств должно было состояться! Или я уж совсем ничего не понимаю.

Однако основываясь на таких мыслях, хотелось верить, что подавляющее большинство аборигенов такой жгучей ненависти к нам испытывать не будет. То есть ко мне. Уже не к нам, а ко мне.

Странно, эмоции по поводу гибели Романова были какие-то приглушенные, словно кто-то сообщал мне об этом ровным голосом, а в моих ушах комки ваты. То ли не поверил до конца еще, то ли пережитый ужас приглушил чувства. Сейчас мысли все больше крутились вокруг проблем выживания меня любимого. Прости, Коля, ты был хорошим приятелем, но ты остался там, разделенный на две части, а я пока дышу. Dum spiro spero, как говорится.

Правой, левой. Правой, левой. Уже давно рассвело, я перестал прислушиваться, а не раздастся ли позади стук копыт. Пару раз пришлось остановиться на сбор ягод, единожды они сказались так, что еле-еле успел расстегнуть джинсы.

Что-то вроде лопуха оказалось не самой удачной заменой трехслойной «мелочи», к тому же еще и заметно жглось.

«Я попала, шалу-лу-ла», – хрипло, вполголоса пел я строки певицы Мары. Или «пара-ру-ра»? Неважно. Главное то, что попал я крепко, теперь я самый настоящий попаданец, идущий по банальному вроде бы смешанному лесу, в котором свидетелями мне были обычные елки, сосны, березы и прочие осины. Однажды встретилось какое-то незнакомое дерево, толстенное, как баобаб, но ботаникой я никогда не увлекался, может, оно было вполне распространенным где-нибудь в Хорватии или Китае.

 Потом вдруг вспомнилась Настя, с которой мы прожили вместе уже семь лет. Нормально так прожили. Ругались, мирились, строили какие-то планы, частично их воплощали в реальность. Так же как и о гибели Романова, о том, что с женой мы, наверное, больше не увидимся, я подумал несколько отстраненно. Да, скорее всего, не увидимся. Да, жаль. Сердце не екнуло, а через несколько шагов и эти мысли ушли, осталось только монотонное перебирание ногами.

Поэтому я даже не сразу осознал, что вышел на дорогу. Лес внезапно прервался, как бы на секундочку, ровно настолько, чтобы в него успела вклиниться грунтовка. Сухая, глинистая, твердая как асфальт. Аккуратно, чтобы не отбить колени, я опустился на самом ее центре. Разобрать следы было нереально, куда идти – понять невозможно. Если направо, то метров через пятьдесят просека заворачивала влево, если налево, то в ста метрах было ровно наоборот – вправо. Что там за изгибом пути – не разобрать. А какая, к чертям, разница? По лесу я шел примерно навстречу солнцу, поэтому было бы логично придерживаться прежнего направления. Поэтому, кряхтя, я поднялся и поплелся направо. Чтобы через пятьдесят метров повернуть налево. Тьфу…

Идти по утрамбованной дороге было легче, чем по заросшим травой и мхом кочкам. Опять, правда, заработал маячок алярма – давешние знакомцы тоже должны были рано или поздно выехать на тракт, но голод брал свое: дорога – это люди, люди – это еда. Не в том смысле, что съедобны, а в том, что у них можно добыть пропитание. Купить, обменять, украсть, отнять – уже не важно.

И все же, когда позади за очередным поворотом дороги послышался стук копыт, я основательно струхнул. Опять до паники – начал дергаться и никак не мог решить, с какой стороны грунтовки прятаться. Поэтому телегу, запряженную плешивым тяжеловозом, встретил на земле: побежав сразу во все стороны, что Буриданов осел поржал бы с меня, заплел сам себе ноги и рухнул. Лошадь остановилась и посмотрела на лежащего перед ней менеджера Олега Мурашова. Стараясь наладить контакт, я ей улыбнулся, но животное мои усилия не очень-то оценило. Бородатый мужик, слезший с лавочки, или как это там называется, выглядел задумчивым.

Лыбиться еще и ему я уже не мог – силы окончательно оставили мой измученный организм, и он распластался в пыли, хотя я и был против. Но вот наступает такой момент, когда сознание и тело становятся самостоятельными субъектами и друг с другом не коррелируют совершенно.

Окончательно я не отключился, но происходящее воспринимал сквозь розовый туман. Неприятно розовый, похожий на разбавленную водой кровь. Мужик постоял надо мной, почесал бороду и осторожно пихнул лежащее перед ним тело ногой.

Тело ответило тихим стоном. На сопротивление бесчеловечному обращению сил не осталось. Жить хотелось очень, но случись у бородатого приступ немотивированной агрессии, ответить ему по достоинству я бы уже не смог.

Но мужик подумал какое-то время, потом что-то пробормотал и схватил мое запястье – то, на котором часы. Следующая фраза была вопросительной, но я не понял ни слова и лишь еще раз жалостливо простонал. Бородач помолчал, затем легко оторвал меня от земли и взвалил на плечо. «Только не бросай меня в терновый куст», – хотел сказать ему я, но не получилось. Но он отнес меня к своей телеге, откинул рогожку и чуть ли не кинул между каких-то железяк. Подумал немного и укрыл с головой. Ну и правильно: целее буду.