Разрешаю меня ненавидеть (СИ) - Зинина Татьяна. Страница 41

Полдня со мной просидела мама. Сначала ещё пыталась хоть как-то разговорить. Задавала вопросы, держала за руку, но я отвечала ей односложно.

«Нет, не мучали».

«Да, стала драконом».

«Конечно, рада вернуться домой».

Про Дана она не спрашивала ничего, даже имени его не упоминала, будто оно теперь было под запретом. Зато много говорила о новых постановках в императорском театре, о будущем показе известного модного дома, о нашей грядущей свадьбе с Эрналом, подготовка к которой шла полным ходом.

Я слушала, кивала, даже согласилась посмотреть эскизы свадебных платьев. Но всё это никак не могло помочь хоть как-то заполнить образовавшуюся в душе бездонную дыру.

Ближе к вечеру пришёл отец. Сначала застыл на пороге и некоторое время просто смотрел на меня, а потом всё же приблизился к кровати и присел на её край.

Я лежала на боку, подложив под голову руку, и при его появлении даже не шелохнулась.

– Завтра тебе придётся поговорить с дознавателями. Я буду рядом, – сообщил он.

– Не хочу, – ответила, подняв на него взгляд. – Мне нечего им сказать.

– Ты уйму времени провела в плену у мятежных имари, – возразил папа. – Многое видела, многое знаешь. Тут важна каждая мелочь.

– Я не стану ничего рассказывать, – повторила равнодушным тоном.

Отец тяжело вздохнул и коснулся моего плеча.

– Тори, я понимаю, что тебе тяжело это вспоминать, но так нужно. Если у нас есть возможность найти то место, где тебя держали, или узнать, каким образом они обходят клятву, мы не можем упустить этот шанс.

– Папа, – я всё же села и прямо посмотрела ему в глаза, – скажи мне, почему ты поступил так с Даниэлем? Почему его три недели пытали твои палачи? Почему ты даже не поинтересовался у меня, какие у нас с ним на самом деле отношения?

Он упрямо сжал губы, в глазах появился холод, но ответа так и не последовало.

– Они ненавидят тебя, – добавила, покачав головой. – Все те имари, с которыми я там столкнулась. Каждый! Даже Флайрил, который был тебе другом.

Мне стоило лучше подбирать слова. Обдумывать фразы. Но сейчас, глядя на отца, я просто сорвалась.

– Папа, я любила Даниэля! С ним я была счастлива, как никогда! Я мечтала познакомить вас. Папа, он мне предложение сделал. А на следующий же день пропал… из-за тебя. И то злополучное письмо…

Я всхлипнула, на глазах появились слёзы, но замолчать не получалось.

– Ты почти убил его! Ты разрушил наши с ним жизни! Имари хотя бы могут ненавидеть тебя, а что делать мне?! – я уже кричала ему в лицо.

Руки дрожали. Да меня всю трясло, но отец оставался неподвижен и теперь на меня не смотрел.

– Когда твоя мать была беременна тобой, – вдруг заговорил папа, – её похитили. Условием её возвращения было принятие независимости княжества. Предводителем заговорщиков был Кристиан Сеш ‒ отец твоего Даниэля. Я очень хорошо помню, как, глядя мне в глаза, он говорил, что, не задумываясь, убьёт и Кари, и нашего нерождённого ребёнка. Он не оставил мне выбора. И я до сих пор помню, какую беспомощность чувствовал в тот момент.

Отец вздохнул и снова посмотрел на меня.

– Тогда мы всё же победили. Карина осталась почти невредима, Кристиана поймали и казнили. Всех его соратников удалось арестовать. Но, поверь, милая, нам безумно повезло. Их замысел вполне мог удасться. И вот, представь, что я мог подумать, когда узнал, что к тебе клеится сын того самого Сеша?

– Ты мог бы хотя бы попытаться с ним поговорить нормально, – сказала я, кое-как сдержав всхлип. – Дан не имел к делам отца никакого отношения. Да он его толком не знал!

– Кровная связь всегда очень прочна. Он вполне мог желать отомстить.

– Но не желал, папа.

– Его нынешние деяния говорят об обратном, – возразил отец.

– После того, что ты с ним сделал, это было закономерно!

– Я лично пальцем его не тронул! – рявкнул вдруг папа.

– Конечно. Чего самому руки марать, когда в подчинении есть штат палачей! – выпалила в ответ.

– Хватит! – отрезал отец. – Та история давно в прошлом.

– Не в прошлом, – покачала я головой. – Всё, что происходит сейчас, её логическое продолжение.

– Значит, он похитил тебя, чтобы мне отомстить?

– Вот уж вряд ли, – бросила я.

– А для чего тогда? Они так и не раскрыли своих мотивов.

– И я не раскрою, – сказала, горько улыбнувшись.

– Решила принять их сторону? – папа посмотрел на меня, как на предательницу.

– Клятву дала, – призналась ему. – Так что, папа, меня допрашивать бессмысленно. Я ничего не скажу. Не смогу. А со своей политикой разбирайтесь сами.

На этом я хотела демонстративно лечь к нему спиной, но в последний момент вспомнила ещё об одном важном моменте.

– И ещё, папа, если из-за тебя Даниэль снова пострадает, можешь считать, что у тебя нет дочери.

– Откажешься от меня из-за него?! – казалось, он не поверил своим ушам. – И это после всего, что тебе пришлось пережить по его вине?!

– Несмотря ни на что… – начала тихо, – он мне очень дорог.

– Не понимаю, – покачал головой отец.

– И не понимай. Ты никогда к этому не стремился. Нечего и начинать.

С этими словами я всё же улеглась на другой бок, прижала колени к груди и прикрыла глаза. Говорить больше не хотелось, да и папа не стремился к продолжению разговора. Молча просидел рядом ещё какое-то время, а потом просто ушёл.

***

Ночь я провела без сна, задремав только под утро. Но проснулась всё равно рано и поняла, что просто не могу больше оставаться в этой комнате и в этом доме. Кое-как выяснила, какой сегодня день недели, собралась и отправилась в академию. Никто не стал чинить мне препятствия, что несомненно радовало. После вчерашнего разговора на повышенных тонах с отца бы сталось посадить меня под домашний арест. К счастью, он не стал этого делать.

До академии добралась перед самым началом занятий. В аудиторию входила вместе с прокатившимся по коридорам сигналом. Но стоило мне переступить порог, и все разговоры резко стихли. Ребята уставились на меня, как на ожившее привидение. Казалось, даже преподаватель опешил.

Но потом все заговорили разом. А Кайли и вовсе перемахнула через стол и тут же сжала меня в объятиях.

– Виктория! Живая! Неужели ты вернулась к нам! – восторженно вещала она, чуть отстранившись, но продолжая сжимать мои плечи. – Ты не представляешь, как мы все волновались!

– Тори, спасибо богам Семирии, что ты нашлась! – искренне проговорил староста.

– Наша Тори вернулась! – улыбались близняшки Ливара и Полли.

– Чудо! Настоящее чудо! – говорил кто-то за моей спиной.

Это продолжалось довольно долго, пока не закончилось терпение преподавателя.

– Так, господа, – громко сказал пожилой профессор Гриблер, – я тоже очень рад возвращению Виктории, но давайте не будем окончательно губить лекцию. У вас будет время поговорить после занятий. А сейчас вернитесь все на свои места.

Ребята послушались. Я села рядом с Кайлирой, тоже достала тетрадь и попыталась сосредоточиться на материале занятия. Профессор рассказывал о вариантах применения красных водорослей в алхимии, рисовал на доске схемы, показывал формулы. А я смотрела на всё это и… чувствовала себя здесь лишней. Чужой.

Казалось бы, с моего похищения прошло чуть больше двух недель, но как же много всего изменилось. В первую очередь во мне самой. Я вроде и осталось той самой Викторией, но почему-то больше не чувствовала себя здесь на своём месте. Ни дома, ни в академии, ни в столице.

Мой взгляд на мир, который раньше казался монументальным и незыблемым, теперь пошёл трещинами. Я больше не понимала себя. Я больше не знала, куда идти, к чему стремиться, и во что верить.

И всё же решила хотя бы попробовать влиться в учёбу, в студенческую жизнь. Но к третьей лекции начала ощущать себя так, будто пытаюсь натянуть чужое платье, которое мало мне минимум на пару размеров.

Нет, мир не изменился, он остался прежним. Но слишком сильно изменилась я сама.