Мистик (СИ) - Ростова Татьяна. Страница 14

— Я думала об этом, что мне предпринять? Повеситься ему на шею? Вряд ли он оценит, насколько я знаю этого человека.

Зоя хмыкнула: — Кто знает, может, стоит попробовать? На войне все средства хороши.

Вика улыбнулась и встретилась взглядом с Зоей.

— Спасибо, Зоя, я подумаю, как это лучше сделать.

— И никого и ничего не слушай, что бы тебе о нём ни говорили.

— Например?

— Всё что угодно. Сердце его свободно.

Вика пронзительно поглядела на женщину и несмело спросила: — Зоя, а… у Миши никого нет?

— Есть любовница, — кивнула та. — Но это всё равно, что ничего. Она молодая девочка, он — только один из первых в её списке, она фотомодель.

Вика сразу изменилась в лице: — Понятно, — медленно произнесла она, — куда мне до неё.

— Глупости, ты в сто раз милее её. Мой муж вообще терпеть её не может, говорит, что сотни таких видел и даже лучше. И знаешь, я ему верю.

Вернувшись к столику, потому что принесли их заказ, Вика была озабочена поставленной перед ней целью. И она осложнялась тем, что Миша к ней был абсолютно равнодушен. Во время ужина он шутил, подкладывая ей на тарелку красивые кусочки баранины и часто подливал вино. Он как будто немного расслабился, но, ловя его серый взгляд, молодая женщина не видела в нём тяги к ней.

Сегодня она накрасилась для вечера, хотя не делала этого давно, было незачем. Милена принесла ей целый пакет косметики и попыталась накрасить её, как модель на съёмки, но Вика отвоевала только немного теней, тушь и губную помаду — не больше.

Уже к десяти часам Дина закапризничала, и Вика собралась домой. Мистик вызвал два такси, друзья попрощались и уехали по домам.

В тепле машины Дина заснула прямо на руках Мистика. После того, как в комнате настала относительная тишина, он засобирался домой, доставая мобильник и вызывая такси.

— Ты уже уезжаешь? — спросила она тихо. — А я хотела наконец выпить ту бутылку вина, которую ты принёс, помнишь?

Он задумчиво посмотрел на женщину, и покачал головой: — Я устал, надо отоспаться, в другой раз.

Вика понимала, что он сейчас не об этом говорит, а о них вообще.

— Хорошо, я буду ждать, — печально кивнула она, глядя, как он обувается и уходит. Закрыв за ним дверь, в глазах у неё появились ненавистные слёзы, но женщина их жестоко стёрла ладонью и задержала дыхание, чтобы не раскиснуть окончательно.

Глава 4. Прошлое имеет своё лицо

Ночной клуб «Прист», принадлежащий мотоклубу «Железные волки», поражал воображение. Вика слышала о нём, но, конечно, никогда здесь не бывала. Она вообще ни в одном клубе Москвы не была. Мистик её привёл в святая святых — за кулисы, на кухню, познакомил с персоналом. Все приветливо улыбались, и было понятно, что его внимание здесь вовсе не лишнее. Как говорится, не имей сто рублей…

Слово «брутальный» было совсем не лишним внутри этих стен. В мрачном, грубоватом стиле был выполнен интерьер, заполненный отрезанными кусками от грузовиков, мотоциклов, двигателей. Обнажённые трубы вентиляции, цепи, как будто бы обсыпавшаяся штукатурка на стенах — к этому надо было привыкнуть, а когда принимал в себя, влюблялся навсегда. Вика ощутила и это.

Всё вокруг было альтернативно, свободно и смело. Людям это нравилось, а значит, это было прекрасно.

Ей выдали униформу официантки — короткое чёрное платье с надписью «Прист» поперёк груди. В неоновом свете эта надпись мерцала голубым свечением.

— Спасибо, Миша, я постараюсь, чтобы тебе за меня было не стыдно.

— Глупости, если появятся проблемы или вопросы — звони мне на мобильный. Я здесь, в «Байк-центре».

Она кивнула, держа платье в руках.

Переодевшись, молодая женщина приступила к работе. Девушки рассказали ей нюансы и подводные камни, они были, как и в любой работе. Правила у клуба были свои, этикет и всё остальное. Вика не пожалела, что у неё есть опыт работы официанткой, без него было бы намного тяжелее.

Вечер пролетел незаметно, ночью работы прибавилось, и до пяти утра она не присела ни разу. Старалась улыбаться, вежливо разговаривать, даже если ей грубили. Клиенты были разные, молодые парни с девушками и дяденьки в годах и толстыми кошельками. Последние, кстати сказать, меньше всего оставляли чаевых, о чём со смехом ей успели рассказать девушки-официантки.

Мистика она не видела, он наверняка был давно дома. В 6 утра кончилась её смена. На автобусе добравшись до Ново-Переделкино и забрав от Людмилы Евгеньевны детей, которую ей рекомендовала Зоя, они приехали домой. Поминутно засыпая по пути, Вика всё время думала об одном и том же — ей надо продержаться ещё часа четыре, до того, как заснут дети днём. И не было совсем сил. А ведь вечером снова на работу, график был тот же — два через два. Она успокаивала себя только тем, что привыкнет к такому режиму и будет чувствовать себя нормально недели через две.

Он лгал друзьям, когда говорил, что ничего не чувствует к Вике. Она ему нравилась, но отчего-то не хотелось пускать внутрь это чувство и давать ему расти. Не такую женщину он хотел себе, в Вике было слишком много пережитого, в глазах — житейская мудрость и опыт. В сказки она перестала верить давно, это было очевидно, а Мистик ценил в женщинах именно открытость, чистоту, ум, доверчивость, но никак не скептицизм и цинизм. Понимал, что снова сравнивает её с Зоей, собственным идеалом, но не мог этому препятствовать. Вика с ней была абсолютно не похожа, разве что силой воли, характером, но на этом сходство заканчивалось.

Его сильно зацепили её дети, их было жаль, но не мечтал он никогда о семье с двумя чужими детьми.

Пусть всё идёт, как идёт, подумал Мистик и пообещал себе не предпринимать в отношении неё никаких шагов. Ему показалось, что она их хочет сделать сама, но отгородился от этого, завалив себя другими делами, работой и обязанностями. Пару раз на неделе он заезжал к ней, когда Вика была выходная, и всё.

Она работала в клубе, справлялась отлично, её хвалили. Спокойная, вежливая, внимательная — идеальная официантка. Быстро сдружилась с персоналом, хотя особенно не делилась своей жизнью. Персонал принял её за свою, потому что она звёзд с неба не хватала, а имея двух детей одна их растила и работала в ночные смены. Всё это ему рассказали девушки-официантки, когда он как-то невзначай зашёл на кухню, чтобы справиться о своей протеже.

В клубе они не виделись почти, только пару раз мельком. Когда он приезжал домой к ним, Вика выглядела не очень хорошо. Тёмные круги под глазами, много курила и совсем ничего не ела. Говорила, что не хочется, а её зелёные глаза казались настолько мудрыми и печальными, будто ей не одна сотня лет. Улыбаться она почти перестала, и во время его прихода много молчала, как будто боялась сказать лишнее слово и сдерживала себя. Контакта никакого не получалось, и Мистик ездил всё реже.

Подходил праздник — закрытие мотосезона, и подготовки было уйма. Голос Грека то и дело гремел на репетициях до хрипа, так он выражал осветителям, танцорам или помощникам своё режиссёрское видение. Ведь закрытие — это всегда воспоминания о прошедшем, а значит, немного грустный праздник. Грек постоянно добивался именно этой ноты в выступлениях и вообще в концепциях своих шоу.

А в один из вечеров, когда Мистик устал нечеловечески и вообще не планировал никуда ехать после «Байк-центра», позвонила она. До этого её номер ни разу не высвечивался на дисплее его мобильного.

Голос в трубке был тихий и медлительный, дети на заднем плане кричали и плакали, как будто их кто-то напугал. От их воплей он почти ничего не услышал, только: — Приезжай.

В этот вторник было всё, как обычно в её выходной. Она наконец-то выспалась и ходила по квартире, похожая на зимнюю муху, ползающую между рамами. Ничего не хотелось, моральная и физическая, закоренелая усталость как будто въелась в мозг. Даня в пятый раз спрашивал, когда они пойдут гулять (сегодня она в сад его не отвела — подкашливал), а Вика никак не могла допить свой кофе и толком докурить сигарету, та тухла от оскорбительного невнимания к ней.