Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария. Страница 56
- Подожди, - говорит она.
И внимательно смотрит на своего отца. Женщина – худенькая, некрасивая, но очаровательная (так бывает, хоть и редко) закрывает лицо руками и всхлипывает. Алиев смотрит на неё и кривит губы.
- Так не должно быть, - шепчу я. – Оль, пойдём.
- Не должно, - кивает она. – Но есть. Он ушёл тогда в другую семью, а нас стёр, словно мы были какой-то ошибкой. Черновиком. Я бы хотела выжить и доказать ему, что он ошибся. Я сейчас это понимаю. Посмотреть ему в глаза и…
В ярости она ещё красивее, и я невольно любуюсь ею.
- Ты можешь приказать своей игрушке убить его, - улыбается официантка, заглядывая за ширму.
Ни мужчина с женщиной, ни девочка не обращают на неё внимания.
- Ты хотела встретиться со мной, Оля? – голос официантки звучит хрипло, прокурено – некрасиво. А вот лицо…
- Тётя Жаки? – выдыхаю я.
Она не обращает на меня внимания, смотрит только на Олю.
- Итак, дорогая, что ты хотела? Я пришла в твой сон, чтобы ты чувствовала себя безопасно…
- Зачем? – перебивает Оля, с гадливым интересом разглядывая её.
- Поговорить, милая. Отошли свою игрушку, я ничего тебе не сделаю.
- Антон не игрушка. И он останется. – Оля зло щурится. – А вы не ответили.
- Как скажешь, милая, - поёт официантка… тётя? – Ты права, мне нужна помощница. Видишь ли, я готовлю один сложный, очень сложный ритуал, и так уж получилось, что одна я никак его не проведу. Ты поможешь мне?
Оля ошеломлённо смотрит на неё.
- Конечно, нет!
Официантка улыбается.
- А если я верну тебе твою мать?
- Я не ребёнок, - бросает Оля. – Мёртвые не возвращаются.
- Неужели? – усмехается официантка. – Рядом с тобой стоит вернувшийся.
- Вы забрали его тело из гроба в вечер похорон. Мама, - Олин голос дрожит, - умерла одиннадцать лет назад. Лучше предложите мне денег.
- За деньги ты ничего не сделаешь, это я уже поняла, - улыбается официантка. Происходящее её явно забавляет. – Но ты не права, милая девочка. Я могу вернуть твою мать – да, в другое тело. Клянусь, что могу.
Оля молчит, а тётя продолжает (я хочу её перебить, но вдруг понимаю, что не могу произнести ни звука):
- Ты не спросила, какой ритуал я готовлю. Возвращение из мёртвых. Я собираюсь вернуть к жизни женщину, погибшую одиннадцать месяцев назад.
Оля молчит.
- Подумай, милая девочка. Ты снова будешь не одна, - соблазняет официантка.
- Зачем вам Ира Фетисова? – вдруг спрашивает Оля.
Официантка качает головой.
- Нет-нет, дорогая. Это – для нашего следующего разговора. В следующий раз приходи одна. Клянусь, ты будешь в безопасности. Мои игрушки ведь ничего тебе не сделали?
Оля с ненавистью смотрит на неё. А потом вдруг просит:
- Просто оставьте нас в покое. Пожалуйста!..
Официантка качает головой.
- Не могу. Ты нужна мне. Готовить другую такую куколку у меня нет времени. – Потом кивает на меня. – Если хочешь, этот мальчик тоже будет твоим. Живым или как сейчас. Как пожелаешь.
Олю буквально трясёт от ярости. Позади неё Алиев из прошлого шипит уже на дочь.
- Не злись, дорогая, ты только выиграешь, - подмигивает официантка.
- Уходи, - выдыхает Оля. – Уходи сейчас же! Это мой сон! Пошла вон!
Официантка поднимает руки ладонями вперёд.
- Ухожу. Но подумай над моим предложением. Уверен, на свежую голову ты поймёшь, что оно выгодное.
Уверен?
Она исчезает, а Оля дрожит, закрывает лицо руками, прямо как её мама.
А я понимаю, что снова могу двигаться.
- Пойдём. Оль…
Я обнимаю её и мягко толкаю к выходу. А потом, проснувшись одновременно с ней, глажу по волосам, утешая. Оля всхлипывает, а под конец выдаёт:
- Пусть сдохнет! Пусть он сдохнет!
Я не понимаю, говорит ли она о колдуне или, быть может, об отце. Оба мерзавцы.
Позже, убедившись, что она снова заснула – и, кажется, обычным сном, я аккуратно встаю и иду в спальню родителей. Папа наверняка опять заночевал в кабинете, а мать…
А мать пусть подробнее расскажет мне о тёте Жаки.
***
Антон
Со спальней выходит конфуз – я заглядываю, не постучавшись, а они спят там оба. Видимо, мать всё-таки уложила папу. И правильно – он ещё утром был… никаким.
А вот мать вполне может и проснуться.
- Maman, - шепчу я, пока крадусь к её стороне кровати.
Она просыпается – резко, как всегда, когда мы с Иркой так же её маленькими будили. Косится на папу, прижимает палец к губам и указывает на дверь. Мол, выйди и дождись меня.
Разговариваем мы в гостиной за чашкой крепкого чая. Зелёного. Мать ненавидит кофе и даже чёрный чай – всё за тот же кофеин. Она – за здоровый образ жизни. Правда, со сладким.
И, конечно, сразу нападает на Олю.
- Она тебя прислала? Она что-то тебе сделала? – и говорит так, словно если я отвечу «да» хоть на один вопрос, она спустится вниз и, как Оля говорит, «заклюёт» её.
- Нет, мам. Просто… расскажи мне про тётю Жаки. Только нормально на этот раз. Ладно? У нас остались её фотографии?
Мать молча смотрит на меня пару мгновений, потом говорит: «Подожди». И уходит. Возвращается она со старым семейным фото: молодой дедушка, ещё живая бабушка (я её уже не застал), дядя Фредерик (вылитый я), мать и… Да, если скинуть лет десять-пятнадцать, то… Точно, официантка из сна. Я так и знал.
Но она же оговорилась…
- Почему ты её ненавидишь? – спрашиваю я мать, отдавая фото.
Она убирает его обратно в шкатулку и устало отвечает:
- Потому что она ненормальная. Потому что она позорила наше имя. И ещё потому что однажды чуть не принесла в жертву меня.
Я жду продолжения. Мать допивает чай, наливает себе ещё.
- Она любила играть с людьми. Манипулировать. Papà[4] это поощрял, пока она не обыграла его – он в ней души не чаял, а она пользовалась. Она могла убеждать, что любит тебя, а потом устроить какую-нибудь подлость… Впихнуть голой в комнату, полную людей. Пустить обидный слух. Рассказать твою интимную тайну мальчику, который тебе нравится. А потом мило извиняться, добиваться прощения – и делать это снова. В этом она была мастер…
- «Была»? – перебиваю я. – Почему в прошедшем времени?
- Потому что когда она сбежала из дома, papà вычеркнул её из фамильного древа. Для нас она как бы умерла. Антуан, почему ты спрашиваешь? Ты, наконец, поверил, что твоя Олья – это Жаки?
Я улыбаюсь. Ну да, конечно!
- Maman, если тётя сбежала – зачем ей возвращаться?
- Потому что ей это нравится – внимание, эпатаж и ужас. Она сумасшедшая, Антуан. Пойми это и не ищи логики в её действиях. Играть с нами – это то, что она делает. Не доверяй этой девочке. Жаки умеет менять тела. Пожалуйста, поверь мне и будь осторожен – она расскажет тебе всё, что угодно, ты поверишь и даже полюбишь её, а потом…
Мать продолжает говорить, но я не слушаю.
Она меняет тела… Вряд ли только тётя это умела… Что если преступник и правда ближе нам, чем мы думаем?
- Maman, а как она их меняет? Есть какая-то… ну, возможность понять, что это она в другом теле? – спрашиваю я и понимаю, что это бесполезно. Была бы, мать бы не обвиняла Олю невесть в чём.
Но она говорит:
- Есть. Хозяин тела должен быть при смерти. Чаще всего колдун сам организует ему несчастный случай и… Ты понимаешь.
Я медленно киваю.
- Папа знает?
- Да, - вздыхает она. – И как и ты, считает, что я зациклилась на детских обидах. Вы просто не понимаете!..
Я улыбаюсь ей.
- Maman, я не считаю. Я буду осторожен. Обещаю.
Она смотрит на меня пару мгновений, потом облегчённо вздыхает.
- Пожалуйста. Я… я уже надеюсь, что всё ещё можно исправить. Я не хочу снова тебя хоронить, Антуан. Ты… ты лучшее, что у меня есть. После твоего отца, конечно.
Я улыбаюсь. В таких разговорах она никогда не упоминает Иру. Но, может, с ней наедине она просто повторяет то же самое – только уже без меня?
- Следи за ней, - предупреждает мать, когда я желаю ей спокойной ночи. – Помни: она может предать тебя в любую минуту. В любую, Антуан.