Таинственный остров (Перевод Салье М.А.) - Верн Жюль Габриэль. Страница 70

– Как красиво! – воскликнул Герберт.

– Да, наш остров – красивый, прекрасный остров, – сказал Пенкроф. – Я его люблю, как любил мою милую мать. Он принял нас, бедных и лишенных всего. А разве теперь чего-нибудь не хватает пяти сыновьям, упавшим на него с неба?

– Нет, капитан, нет, – ответил Наб.

И оба храбрых человека трижды прокричали громкое «ура» в честь острова.

Между тем Гедеон Спилет, прислонившись к мачте, зарисовывал пейзаж. Сайрес Смит молча смотрел перед собой.

– Ну что же, мистер Сайрес? – спросил Пенкроф.

– Кажется, он ведет себя недурно, – ответил инженер.

– Думаете ли вы теперь, что на нем можно предпринять далекое путешествие? – спросил Пенкроф.

– Какое путешествие, Пенкроф?

– Ну, хотя бы путешествие на остров Табор?

– Друг мой, – ответил Сайрес Смит, – мне кажется, что в случае нужды можно было бы, не колеблясь, положиться на «Бонавентур» даже и для более отдаленного путешествия. Но, как вы знаете, мне грустно будет видеть, что вы отправляетесь на остров Табор, поскольку ничто не заставляет вас плыть туда.

– Приятно знать, кто твои соседи, – ответил Пенкроф, который не отступал от своего плана. – Остров Табор – наш сосед, и притом единственный. Вежливость требует, чтобы мы, по крайней мере, сделали ему визит.

– Черт возьми, – сказал Гедеон Спилет, – приличия – конек нашего друга Пенкрофа!

– Никакого у меня нет конька, – возразил моряк. Противодействие инженера было ему несколько неприятно, но он не хотел ничем огорчить Сайреса Смита.

– Подумайте, Пенкроф, – продолжал тот. – Вы ведь не можете отправиться на остров Табор в одиночку?

– Одного помощника мне будет достаточно.

– Хорошо, – сказал инженер. – Значит, вы рискуете лишить колонию острова Линкольна двух колонистов из пяти.

– Из шести, – возразил Пенкроф. – Вы забываете про Юпа.

– Из семи, – поправил Наб. – Топ стоит человека.

– Но ведь никакого риска нет, мистер Сайрес, – продолжал Пенкроф.

– Возможно, Пенкроф, но, повторяю, не стоит же подвергать себя опасности без нужды. Упрямый моряк ничего не ответил и прекратил этот разговор, твердо рассчитывая когда-нибудь возобновить его. Он был совершенно уверен, что какое-нибудь обстоятельство придет ему на помощь и превратит его каприз, против которого на самом деле можно было возражать, в человеколюбивый поступок.

Проплавав некоторое время в открытом море, «Бонавентур» подошел к берегу и направился к гавани Воздушного Шара. Необходимо было установить ширину проходов между песчаными отмелями и рифами, чтобы в случае надобности расчистить их, так как в этой маленькой бухте предполагалось устроить пристань для корабля.

До берега было всего полмили, и приходилось лавировать, чтобы идти против ветра «Бонавентур» шел с очень небольшой скоростью, так как бриз, отчасти ослабленный горами, едва раздувал паруса. Только редкие порывы ветра бороздили воду, гладкую, как зеркало.

Герберт стоял на носу и указывал дорогу между отмелями. Вдруг он закричал:

– Держи к ветру, Пенкроф! К ветру!

– Что там такое? – спросил моряк, поднимаясь. – Риф?

– Нет… еще к ветру!… Я плохо вижу… Немного к берегу! Хорошо.

Говоря это, Герберт лег на палубу, быстро опустил руку в воду, потом поднялся и крикнул:

– Бутылка!

В руке у него была закупоренная бутылка, которую он только что вытащил в нескольких кабельтовых от берега.

Сайрес Смит взял у него бутылку. Не говоря ни слова, он откупорил ее и вытащил влажную бумагу, на которой можно было разобрать такие слова:

«Потерпел крушение… остров Табор… 153° восточной долготы… 37°1Г южной широты».

ГЛАВА XIII

– Потерпевший крушение! Покинутый в ста пятидесяти милях от нас, на острове Табор! – закричал Пенкроф. – Ну, мистер Сайрес, теперь вы уже не будете возражать против моей поездки?

– Нет, Пенкроф, – ответил Сайрес Смит. – Вы отправитесь как можно скорее.

– Завтра же!

– Да, завтра.

Инженер задумчиво держал в руке бумажку, вынутую из бутылки. После нескольких минут размышления он заговорил:

– Судя по самой форме этого документа, друзья мои, мы можем сделать следующий вывод: во-первых, человек, потерпевший крушение у острова Табор, обладает довольно обширными сведениями в морском деле: его данные о широте и долготе острова совпадают с точностью до одной минуты с теми, которые мы определили; во-вторых, он англичанин или американец: ведь этот документ написан по-английски.

– Все это совершенно логично, – ответил Гедеон Спилет, – и присутствие этого человека объясняет, как попал на остров наш ящик. Раз кто-то потерпел крушение, значит кораблекрушение действительно произошло. Что же касается потерпевшего, то кто бы он ни был, ему очень повезло, что Пенкрофу пришла мысль построить этот корабль и как раз сегодня испытать его. Опоздай мы на один день, и эта бутылка могла бы разбиться о прибрежные скалы.

– Действительно, это очень счастливое совпадение, что «Бонавентур» прошел здесь, когда эта бутылка еще плавала, – сказал Герберт.

– Это не кажется вам странным? – спросил Сайрес Пенкрофа.

– Это кажется мне удачей, вот и все, – ответил моряк. – Неужели вы видите в этом что-нибудь удивительное, мистер Сайрес? Ведь должна же была эта бутылка куда-нибудь приплыть! А если так, то почему же ей было не приплыть сюда?

– Может быть, вы и правы, Пенкроф, – ответил инженер. – Но все же…

– Однако, – заметил Герберт, – ничто не доказывает, что эта бутылка уже давно плавает по морским волнам.

– Это верно, – отозвался Гедеон Спилет. – И к тому же документ, кажется, написан недавно. Как вы думаете, Сайрес?

– Трудно проверить, но мы это узнаем, – ответил Сайрес Смит.

Во время этого разговора Пенкроф не сидел сложа руки. Он повернул к берегу, и «Бонавентур» на всех парусах помчался к мысу Когтя. Все думали о потерпевшем крушение с острова Табор. Есть ли еще время его спасти? Это было очень значительным событием в жизни колонистов! Они сами тоже были потерпевшими крушение; но можно было опасаться, что другому не так повезло, и им следовало предупредить беду. «Бонавентур» обогнул мыс Когтя и около четырех часов стал на якорь у устья реки Благодарности.

В тот же вечер был намечен приблизительный план предстоящей экспедиции. В ней должны были участвовать только Пенкроф и Герберт, который умел управлять кораблем. Выехав на следующий день, 11 октября, они могли прибыть на остров Табор 13-го днем, так как, если не переменится ветер, переход в сто пятьдесят миль можно будет совершить не больше чем в сорок восемь часов. День на острове, три-четыре дня на обратный путь, и 17-го мореходов можно будет ожидать на острове Линкольна Барометр непрерывно подымался, погода стояла хорошая и казалась устойчивой. Все благоприятствовало отважным людям, которых долг человеколюбия заставлял покинуть остров. Итак, было решено, что Сайрес Смит, Наб и Гедеон Спилет останутся в Гранитном Дворце. Но это решение было опротестовано. Гедеон Спилет, который не забывал, что он является сотрудником «Нью-Йорк Геральд», заявил, что он скорее пустится за кораблем вплавь, чем пропустит такой интересный случай. Поэтому ему разрешили участвовать в путешествии. Весь вечер колонисты переправляли на борт «Бонавентура» постельные принадлежности, утварь, ружья, снаряды, провизию на неделю и, наконец, компас. Быстро окончив погрузку корабля, они вернулись в Гранитный Дворец.

На следующий день, в пять часов утра, после прощания, немало взволновавшего и отъезжающих и остающихся, Пенкроф поднял паруса и направился к мысу Когтя, который он должен был обогнуть, чтобы плыть на юго-запад.