Поцелуй русалки (ЛП) - Блазон Нина. Страница 12

— Как дела у Михаэля? — не оборачиваясь, спросил доктор.

— Хорошо, — ответил Иоганн. — У нас много работы.

— А с недавних пор у вас, как я слышал, еще и морг для русалки?

Иоганн вздрогнул.

— Кто так говорит?

Розентрост рассмеялся.

— Суеверные крестьяне, надо думать. Но вчера сюда приходил солдат, который клялся, что видел рыбу с человеческим лицом. Или наоборот? Слухи страшнее чумы, один сказал, другой повторил, и понеслось.

— Это была утонувшая девушка, — тихо произнес Иоганн.

Врач обернулся. Его шустрые глазки весело поблескивали.

— Конечно! Разве не так? — тщательно отмерив две пузатые деревянные ложки серого порошка, он пересыпал его в коробку из букового дерева. — Если когда-нибудь утопленницу еще раз вынесет к вашему берегу, приносите ее ко мне. Затем мы разделим награду, которую заплатит царь. Договорились?

— Царь верит в русалок?

Томас Розентрост оглушительно расхохотался.

— Господи, Брем, ты, что, такой же суеверный, как русские бабы? Конечно же, нет! Но он коллекционирует уродцев. Неужто думаешь, что ты единственный, кто заметил этих выродков?

Небрежным движением головы он указал на стеклянные сосуды.

Иоганн поднялся и подошел поближе. Он чувствовал себя неловко, но старался этого не показывать. Дракон оказался маленьким животным, из тела которого росли две деформированные головы.

— Ягненок с двумя головами! — закричал Розентрост. — Из Выборга! А сзади ты видишь младенца с тремя ногами — из Тобольска. И сросшиеся близнецы у нас есть, из Уфы, по-моему.

Иоганн в ужасе попятился. Ему совершенно расхотелось разглядывать редкости царя Петра.

— Почему этих младенцев не похоронили? — прошептал он. — Они же люди!

— Кто такую диковинку утаит или похоронит, будет наказан, — ответил безжалостно Розентрост. — Царь Петр распорядился, чтобы повитухи под страхом смертной казни не избавлялись от новорожденных уродцев, а сообщали приходским священникам. Потом их сдают коменданту. За мертвого человеческого монстра платят десять рублей, за скотину, зверя и птицу — три. За живого монстра скотины или зверя — пятнадцать рублей, за птицу — семь, и, держись крепче, за живого человеческого урода — сто!

Иоганн разинул рот от удивления. От Михаэля он знал, что Томас Розентрост в год зарабатывал восемь сотен серебряных рублей. В соотношении с деньгами, которые приносила дядина мастерская, сто рублей являлись целым состоянием.

Розентрост ухмыльнулся обалдевшему Иоганну.

— Если у вас появится тело русалки, несите его сюда, я думаю, царь ради такого случая накинет еще пару рублей.

Иоганн закрыл рот и покачал головой.

— Ты не поверишь, чего только не придумают люди, чтобы заграбастать деньги, — продолжал Розентрост. — Вчера один солдат принес мне для консервации птицу с двумя головами. Одна была так неумело пришита, что мне очень хотелось двинуть ему этой падалью в морду.

— Как… их консервируют?

— В спирте, как эти здесь. Но как раз в эти дни я ожидаю посылку из Голландии от анатома Рюйша. Я заказал у него несколько инъекционных препаратов. Они позволяют гораздо лучше препарировать тела.

— Зачем царь позволяет препарировать этих монстров?

Розентрост пожал плечами.

— Он коллекционирует все необычное. Кроме того, весь мир должен видеть и знать, что монстры не являются творением дьявола, они лишь шальной каприз природы. Он ненавидит суеверия также как бороды старообрядцев и болтовню о колдовстве. И царь прав! Знаешь, что он сказал, когда в последний раз приходил ко мне?

Иоганн навострил уши.

— В этом году должно произойти солнечное затмение. Людей о нем нужно предупредить заранее, чтобы они не считали его чудом. Когда люди о чем-то знают, это перестает быть чудом. Кстати, русалки тоже имеют естественную природу. Видишь сзади склянку?

— Ту, продолговатую?

Доктор старательно закивал.

— Вытащи ее. Ну, не бойся, монстры не кусаются.

Иоганн проигнорировал дискомфортный зуд в руках, когда осторожно вытаскивал склянку. У него перехватило дыхание. Ему в глаза смотрел зверь с острыми клыками — это, возможно, молодая собака, чьи конечности беспомощно болтались в жидкости. Что Иоганна привело в ужас, так это сросшиеся задние лапы.

— Такое… — произнес Томас Розентрост тоном домашнего учителя, — можно отыскать также и у людей. Дети бедняков долго не живут, а сросшимися конечностями и впрямь напоминают русалку. Но ими не являются. В противном случае они бы плавали с разрезанным брюхом в склянке, — врач почесал голову, и его парик съехал немного на бок. — Хотя, наверное, нет. Для этого сосуд слишком маленький. Но царь Петр набил бы из них чучела, а органы отдал бы по отдельности препарировать.

Иоганн вытерпел и вид зверей, и покалывание в своей руке. Однако, при демонстрации набитого чучела с человеческим лицом, его желудок грозил вывернуться наизнанку.

Он вспомнил фигуру, увиденную в воде. И впервые почувствовал, что его мир — это не только то, что он знал. Теперь его приключения на Неве приобрели смысл. Девушка оказалась таким уродцем со сросшимися вместе ногами, вероятно, она даже жила у воды. Не зря же ее накрыли полотном. Возможно, полковник Дережев предполагаемую русалку и забрал, чтобы получить вознаграждение. Однако кто-то другой ее тело украл. А юноша, которого он встретил на берегу, ее брат или какой-нибудь родственник. Иоганн невольно восхитился его мужеством, хотя за кражу ему грозила смертная казнь. Вдруг в голову пришла новая мысль, что она, вероятно, не умерла, и лишь выглядела, как покойница. То и дело происходили случаи, когда покойник оживал. А такая большая рваная рана на плече давала логическое объяснение глубокому обмороку. В этот момент Иоганн принял решение. Марфе бы оно не понравилось.

Михаэль совсем не обрадовался, что Иоганн не мог ничего держать. Хоть племянник и безропотно строгал деревяшки, носил доски и ремонтировал инструменты, большой помощи однорукий работник принести не мог. Намазанный мазью пластырь, который ему надел Томас Розентрост, огнем жёг кожу, однако вскоре по руке разлилось живительное тепло.

В следующие дни Иоганн изучал окрестности еще внимательнее, чем прежде. Ему казалось, что раньше он ходил по Санкт-Петербургу с завязанными глазами. Несмотря на предостережения Дережева слухи не утихали — напротив, они, казалось, стали громче, будто их кто-то целенаправленно раздувал. Сам Иоганн то тут, то там ухватывал кончик фантастической истории, передававшийся из уст в уста. Люди упрямо выдвигали подозрения, что Михаэль Брем знал убийцу девушки и помогал ему спрятать труп. Даже среди бояр, подчинявшихся царю Петру, ходили подобные слухи. Кое-где Иоганн слышал шепот: «Русалка».

Когда возле северного берега Невы утонули двое рабочих, одна баба поклялась, что видела, как человек-рыба утащила их в воду. За это высказывание, названное лживым, Дережев публично выпорол бабу. Иоганн содрогнулся от решительности полковника замять эту историю. Он выполнял приказ царя? Царь ненавидел суеверия так сильно, что приказал Дережеву, выбить их из людей палками? Участь крестьянки стала ему предупреждением, и он решил приостановить свои поиски таинственного юноши, пока шум не уляжется. Но однажды, направляясь в сторону адмиралтейства, он увидел темную копну волос и узкое лицо. Парень тащил корзину с рыбой, и просил за одну штуку пару монет. Иоганн незаметно придвинулся ближе и последовал за парнем. Но это оказалось не просто, тот проворно двигался сквозь толпу, используя каждую щелку, и вскоре исчез из поля зрения Иоганна. Он немного подумал, к чему стоит прислушаться, к своему страху или любопытству, затем решительно повернулся и широкими шагами отправился за крестьянином, купившему у парнишки пару рыбин. Испещренное оспой лицо мужика выглядело добродушным.

— Эй, послушай, — сказал ему Иоганн. — Кто этот юноша, у которого ты купил рыбу?

Мужчина наморщил лоб, рассматривая Иоганна. Он, казалось, обдумывал, стоит ли что-то объяснять рослому плотнику, но когда Иоганн вынул копейку и вложил ему в руку, на его лице появилась широкая ухмылка.