Поцелуй русалки (ЛП) - Блазон Нина. Страница 3

Иоганн встал и выдвинул ящик, в котором лежали аккуратно рассортированные ножи. Вздохнув, он устроился на своей лавке и аккуратно поднял крышку, чтобы пощадить свои распухшие пальцы, и украдкой наблюдал за Марфой и Михаэлем, толковавших о налогах на заточку топоров, об инструменте, который пришлось закупать заново, о новом доме, который в недалеком будущем появится на берегу Невы. Его нетерпение усиливалось, но он не должен возбуждать подозрений. Поэтому, согнувшись над работой, обдумывал, как бы незаметно прокрасться обратно в мастерскую.

Иван закончил работу над дверной ручкой, сдул опилки на пол, и любовно провел рукой по дереву. Иоганн не мог не залюбоваться искусной работой крепостного. Его кубки и чаши продавались по хорошей цене. Даже царь Петр имел нож с деревянной рукояткой, вышедший из-под ловких, мозолистых рук Ивана. То, чем другой ремесленник бы гордился, являлось для старика лишь поводом, плохо спать по ночам. Ад или дьявол его не пугали, нет, Иван боялся царя. Страх, хорошо понятный Иоганну. Гигантского роста царь производил внушительное впечатление, но вести себя мог капризно и непредсказуемо.

И Иван боялся. Царь под настроение мог бы собственноручно обрить ему бороду, как он это сделал боярам в Москве. Петр I бывал безмерно увлеченным и добросердечным, но также необузданным в своих желаниях и самоуправстве. Что ожидало убийцу, Иоганн даже не пытался себе представить.

Он содрогнулся и посмотрел в окно на деревянное строение с другой стороны, в котором находились шлифовальный станок и пилы. Возле правой стены здания под навесом сложены дрова. Перед мастерской Дережев оставил часового, и Иоганн предположил, что где-нибудь, вероятно, под окнами с северной стороны имеется еще один страж. Слишком много усилий для охраны одной покойницы, якобы, просто утонувшей.

Что-то не сходилось. Не то, чтобы он всерьез верил, что девушка в действительности могла оказаться русалкой. Иоганн не верил в такие вещи, как Дикая охота, когда всадники скачут галопом по ночному небу, Нахцерер или мстительные души. Но если Дережев принял такие меры, то с ней произошло что-то необычное. Предположительно, девушка являлась благородного происхождения. Тут, несомненно, пахло убийством.

Позднее, чем обычно, Марфа и дядя отправились в свою каморку, а помощники с Иваном улеглись спать на лавках и полатях. Иоганн лежал на своей койке, использовавшийся днем в качестве скамьи, и вглядывался открытыми глазами в странный полумрак за окнами, приглушенный толстыми шторами. Как всегда, в такие ночи, он пытался представить себе лицо Кристины, ее светло-каштановые волосы и нежные черты лица. Однако сегодня это ему не удавалось. Перед его глазами вставала купеческая дочь с изумрудно-черными волосами и кожей, сверкающей, как снег на солнце.

Несмотря на мысли, он задремал, а когда открыл глаза, в доме стояла таинственная тишина. Даже помощник больше не хрипел, а спал так тихо, что Иоганн счел его умершим. В этот момент мужчина перевернулся и громко всхрапнул. Иоганн окончательно проснулся.

Он встал и подкрался к окну. В сумрачном свете показалась фигура часового. Иоганн прикинул в уме различные варианты проникновения в мастерскую. Дверь заперта. По приказу Дережева дядя Михаэль отдал ключ часовым. Но вряд ли существовал такой замок, который представлял бы для ученика плотника серьезные трудности. Он тихонько нащупал свой пояс с висевшими инструментами, названный Марфой в шутку «Ключами от Петербурга». Она говорила, что ими он мог бы открыть даже небесные врата. Частенько хозяева теряли ключи от сундуков и ящиков, тогда появлялась работа для Иоганна. Ее он делал ночи напролет и являлся желанным гостем во многих домах. Иоганн знал, насколько прост был механизм, ведь существовало не слишком много видов замков. «Ты очень сообразительный, но у тебя тень вора» — считала Марфа. Однако сегодня инструменты ему не слишком помогли бы, пришлось бы выманивать от двери часового.

Конечно, можно забраться на крышу, но это создало бы много шума. Вероятно, имелась еще возможность, проникнуть через заднюю стену дома. Только Иоганн и Иван знали о расшатанной доске, висевшей лишь на двух гвоздях. Иоганн наблюдал за крепостным, когда тот отжал доску от стены и, будто по мановению волшебной палочки, исчез в щели, увидев, что в мастерскую вошли люди царя Петра. Иоганн его тогда не выдал. «Всегда полезно, — подумал он, — иметь запасной выход».

Иоганн усмехнулся и продолжил свой путь.

Половица скрипнула под его ногой, и он, затаив дыхание, остановился. Но в избе все спали так же глубоко, как и покойница из Невы, лежавшая по соседству на верстаке. Иоганн осторожно ступил на порог и толкнул дверь. Она находилась в тени, и с позиции часового ее можно увидеть, лишь сильно повернув голову влево. Проворно прошмыгнув за дверь, он перепрыгнул через ступеньки и, пригнувшись, побежал вдоль стены дома. Звук шагов казался ему невероятно громким. Под окнами светелки Марфы и Михаэля он задержался, наблюдая за вторым часовым. Тот дошел до угла и повертел в руках саблю. Иоганн задержал дыхание. Еще пару шагов вперед, и солдат его обнаружит. У него имелась возможность кинуть камешек, чтобы отвлечь часового. Тем не менее, велика опасность, что солдат краем глаза мог заметить бросок. Он осторожно попытался сильнее вжаться в стену, надеясь, что часовой не посмотрит в его сторону. Ему повезло. Где-то с другой стороны мастерской что-то треснуло. Охранник прислушался и обернулся. Иоганн, воспользовавшись этим моментом, одним прыжком проскользнул за дом. Он слышал голоса часовых, обходивших мастерскую. У него появился шанс. В тот момент, когда часовые оказались вне зоны видимости, он прыгнул к задней стене дома и ловким движением отодвинул доску, но в образовавшуюся узкую щель смог протиснуться только боком.

— Там, сзади! — крикнул один из часовых.

Тяжелые шаги прогрохотали мимо Иоганна. Он расцарапал себе руки, когда спешно пролезал через щель и ставил доску на место, а сердце стучало громче плотницкого молотка дяди Михаэля. Затаив дыхание, он остановился.

Шаги становились все громче, потом внезапно стихли.

Часовые, должно быть, стояли перед доской.

Иоганн полагал, что тепло его тела чувствуется даже сквозь древесину. Мужчина, казалось, прислушивался, потом пробормотал крепкое ругательство и удалился. Иоганн выдохнул. Сейчас ему пришла в голову мысль, что он не обдумал, как возвращаться обратно в дом. В мастерской стояла темнота, но сквозь щели в досках падало достаточно света, чтобы он мог угадать очертания предметов в помещении — пилы, висящие на стенах, блестели, как темная вода. Спящими животными притулились столы и маленькие верстаки. Посреди них возвышалась большая скамья, на которой дядя Михаэль расклинивал большие деревяшки. Она оказалась пуста. Иоганн сощурил глаза и осмотрел ее внимательнее. Без сомнения — на верстаке лежало только полотно, которым укрывали покойницу. Часть материи свесилась на пол, будто его скинул человек, когда вставал. Иоганн устрашился такой мысли.

«Она не могла встать» — сказал он сам себе. Тем не менее, ему невольно вспомнились рассказы Ивана о покойниках, проснувшихся во время панихиды, стучавших зубами и вслепую, наощупь искавших живых, чтобы затащить к себе в гроб. В довершении ко всему он что-то услышал — легкий шорох, едва заметный, но ощутимый. Казалось, в комнате кто-то дышал. Он прислушался, но звук уже исчез. Возможно, это ошибка или звуки, доносившиеся снаружи, сыграли с ним злую шутку. На полусогнутых ногах он подкрался к верстаку. Новый звук заставил его вздрогнуть. Легкое похлопывание шло прямо от лавки. Нерешительно Иоганн вытянул руку и дотронулся до ткани. Она была мокрой, капли падали на пол, издавая тихий стук по дереву, именно его он и слышал. Кто-то забрал труп из мастерской.

Мокрые волосы девушки намочили ткань. Подавленно Иоганн разглядывал пустую усыпальницу и, наконец, признался себе, почему его так интересовала утопленница. Он слишком хорошо помнил, как вместе с семьей молился в пустой церкви о душе его брата. Симона тоже тянуло к морю, но он не уцелел в первом же плаванье на немецком торговом судне, утонув во время шторма возле острова Рюген.