Табу. Разбитые судьбы (СИ) - Сокольская Екатерина. Страница 24

— Я просто обозначил свою позицию. Свою территорию. Он тут никто и не имеет права себя так вести. Всё в порядке? Иди сюда, — парень протянул руку в попытке обнять меня.

— Я пойду, Паш… Работать надо, — быстрым шагом я сбежала с места происшествия в надежде, что работа вытравит из груди раздражение и щемящее чувство потери.

В палате маленького пациента раздавался голос Губки Боба, пытающегося в очередной раз подружиться со сварливым Сквидвардом.

Я поняла, что ты становишься взрослым, когда сопереживаешь этому осьминогу, ведь тебе хочется тишины и покоя, а вечно счастливая жёлтая губка не оставляет ни на минуту.

Вот и я вчера закрылась в своей скорлупе, не желая впускать туда никого, даже Пашку. Я слышала его настойчивый стук в дверь, но не захотела открывать. Эгоистка.

— Доброе утро, Михаил. Как ты сегодня себя чувствуешь? — я встала рядом со старенькой кроватью, готовая записывать состояние здоровья не моего пациента.

Сегодня я должна была быть в другом отделении, но желание удостовериться, что с Мишей все будет в порядке, победило здравый смысл. А может потому, что Дима просил зайти? Просил в приказном тоне.

— Спасибо, что зашла, Мария, — он аккуратно сложил руки на коленях, прикрывая свой рисунок.

— Я не могла иначе.

— Так как отец не решился сам, то я приглашаю тебя на свой день рождения, — от серьезного тона ребёнка я еле подавила в себе улыбку.

— Извини, Миша, но я не смогу прийти.

Я вложила в свой взгляд всё сожаление, которое смогла найти. Ещё чего не хватало. Сидеть за праздничным столом в кругу ЕГО семьи и делать вид, что я кому-то там нужна. Это выше моих сил. А что они скажут жене Димы? Кто я? Друг детства? А была ли другом? Я не смогу сидеть рядом с ним и прятать взгляд.

— Миш, понимаешь… В твой день рождения вокруг тебя должны быть твои друзья и семья…

— Ты классная. Ты мне нравишься. Разве не хочешь быть моим другом? — его нижняя губа чуть оттопырилась, подрагивая. Впервые за всё время нашего знакомства, Миша показался мне обычным ребёнком, который хочет внимания. Который готов разреветься потому, что не получил то, чего хочет.

Я почувствовала себя противной тёткой, которая отказывает малышу в радости. Но быть с Димой на расстоянии вытянутой руки и весь день скрывать свои эмоции… Это не для меня. Да и он, я думаю, будет в бешенстве. А лишний раз злить его ни к чему. Мне хотелось уже наконец перелистнуть эту страницу и жить без страха. Жить, не оглядываясь в прошлое.

А можно ли это сделать, не разобравшись в настоящем?

Глава 23. Маша

Вечером я сидела возле окна и пыталась согреть свою душу чашкой горячего чая. Перед глазами кипела жизнь. Моя же замерла на месте. Я старалась двигаться дальше, но получалось лишь катиться под откос.

Мне хотелось всё забыть, отпустить своё прошлое, простить Диму, но обида и боль засели глубоко внутри. Они стали частью меня. Другой жизни я уже и не помнила.

Звонок в дверь развеял туман моих мыслей. Не было никакого желания видеть кого-то, но и игнорировать Пашку было не честным. Он не был виноват в моём прошлом и в моих чувствах. Не был виноват, что я не могла открыться и рассказать обо всём.

Тяжело вздохнув, поплелась открывать дверь. Хотелось притвориться немой рыбкой и избавиться от нежданного гостя, терзаясь потом муками совести.

Распахнув дверь, я замерла. Вместо всегда весёлого Пашки на пороге стоял угрюмый кошмар моих воспоминаний. Не успев подумать, я резко захлопнула дверь перед его носом. Придавила её бедром и трясущимися пальцами закрыла на все замки. Хотелось отгородиться ещё сильнее. Выстроить бетонную стену между нами, чтобы он не смог проникнуть. Наверняка, даже на этом расстоянии он слышал моё бешено бьющееся сердце.

— Это очень взрослый поступок, — его ироничный голос раздался с другой стороны моего соломенного домика. — Может подумаешь ещё раз и откроешь дверь? Хочешь, чтобы соседи услышали? Сплетней-то будет…

— Не делай вид, что тебя это волнует, — я всё же приоткрыла дверь, с вызовом глядя на него. — Я не приглашала тебя.

— Так и будем разговаривать на пороге или ты всё-таки впустишь?

— Я бы предпочла никак не разговаривать.

— Увы, я не смогу уйти, — в подтверждении своей позиции Дима наклонился на перила лестницы и сложил руки на груди.

Всего за секунду я рассмотрела тёмные синяки под его глазами, словно он не спал несколько ночей. В чёрных волосах кое где поблёскивали седые волосы. Слишком рано для его возраста. Колючая щетина дополняла мрачную картину. Он был похож на демона, который пришёл за моей душой.

— У тебя две минуты, — я чуть шире открыла дверь и отошла в сторону. Он не оставил мне выбора. Впрочем, как всегда.

Дима, не торопясь, прошёл мимо. Запах его парфюма, смешенный с дымом недавно выкуренной сигареты, окутал меня. Я позволила себе на мгновение прикрыть глаза и насладиться этим. Всё та же марка сигарет. Ни с чем её не перепутаю. Грустная улыбка тронула мои губы.

Я прошла за ним в небольшую комнату, которая была и спальней, и гостиной. Стараясь держаться от него подальше, всё же чувствовала его каждой клеточкой тела.

В своём чёрном шерстяном пальто он странно смотрелся на фоне ремонта девяностых годов. Дима внимательно огляделся. От этого оценивающего взгляда мне стало не уютно. Наверняка, он думал, что я неплохо устроилась в жизни и могу себе позволить хорошую квартиру.

— Полторы минуты… — я посмотрела на несуществующие наручные часы.

— Даже не дашь мне собраться с мыслями? — он печально улыбнулся.

— Нет.

— Я часто думал, что скажу тебе при встрече, — он сжал кулаки в карманах пальто. Его тёмные глаза не смотрели на меня, словно интересовались старенькими обоями на стене.

— Да? И что же ты надумал? — я старалась придать лицу равнодушный вид, скрывая настоящие чувства.

— Много всего, но… я не за этим здесь. Я не пришёл сюда, чтобы бередить старую рану, — он, наконец, посмотрел на меня.

— Это меня вообще не волнует, — я сложила руки на груди, словно говорила правду.

На самом же деле я хотела скрыть дрожь в теле, вызванную его близостью. В этой маленькой комнате стоило лишь протянуть руку, и я смогла бы прикоснуться к его напряжённому лицу, чтобы разгладить морщинку между бровями, поправить выбившуюся из причёски прядь.

— Я пришёл поблагодарить тебя за спасение моего сына.

Словно раскалённым кинжалом полоснули по сердцу его слова. Сын. Его жизнь за эти десять лет хорошо сложилась. Дорогая одежда, семья, сын, хорошая работа. Наверняка, он счастлив. В то время, как я барахталась на плаву между существованием и депрессией.

Вот оно что. Ему было плевать на меня. Снова… Он просто хотел успокоить свою совесть и сказать «спасибо».

— Это моя работа, — мой голос был настолько сухим, что больно царапал горло.

— Могу я сделать что-то в благодарность тебе? — он переминался с ноги на ногу, разглядывая моё лицо.

— Можешь.

— Всё что угодно.

— Свали к чёрту из квартиры и из моей жизни, — я указала рукой на дверь, хотя больше всего хотела прижаться к нему.

Это меня и пугало. Как я могла доверять себе, если собственные чувства меня не слушались? Как могла всё ещё испытывать к нему что-то кроме ненависти? Я год за годом пыталась вытравить из груди все эмоции к нему. Эта встреча показала, что всё напрасно.

— Ты вспоминала обо мне? — он сделал шаг навстречу. Его тихий голос ядовитой паутиной пробирался внутрь, окутывал сердце.

— Каждый день, глядя на себя в зеркало.

Очертания его лица начали расплываться от наступающих слёз. Только этим я могла объяснить те сожаления и агонию, исказившие его. Они были лишь плодом моего воображения от помутневшего мира.

Я не стала отстраняться, когда Дима протянул руку. Мне хотелось в последний раз почувствовать тепло его кожи. Запомнить и впитать в себя прежде, чем он уже навсегда исчезнет из моей жизни.

Он коснулся завитка рыжих волос. Большим пальцем стёр дорожку, оставленную слезой. Едва коснулся рубца, навсегда засевшего на коже.