Табу. Разбитые судьбы (СИ) - Сокольская Екатерина. Страница 4

Я открыла глаза, возвращаясь в мою маленькую комнатушку и к урчащему без ужина желудку. Нужно бы помочь бабуле с ужином…

В глаза бросилось яблоко, лежавшее на столе. Точно помнила, что в нашем саду все яблоки были собраны и проданы ещё на той неделе. И оно точно не могло здесь лежать.

Мы не бедствовали. Были и беднее нас люди. Но зарплаты обычного терапевта в больнице и копеек бабушкиной пенсии хватало только сводить концы с концами. Без излишеств. И мы старались всё, что могло не пережить зиму, продавать.

Вновь заголосивший желудок сбросил с меня оцепенение. Я взяла яблоко, нахмурив брови. Под ним была аккуратно сложенная записка.

«В шесть у пруда. Не опаздывай, соплюха».

Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке. Не забыл. Мы не разговаривали в школе и, несмотря на то, что были соседями, не пересекались на улице. Изредка я наблюдала за ним, стараясь оставаться незамеченной. А уж заговорить с ним первой, было выше моих сил.

Глянув на железный будильник на столе, глухо вскрикнула. Опаздываю! Я откусила кусок от кисловатого яблока. Затем выбежала из дома, попутно чмокнув бабулю в морщинистую щёку и оставляя рыдать над тяжелой судьбой «вертихвостки Жади».

Дорога до места встречи заняла в два раза меньше времени, чем обычно. Ноги сами несли меня. Хотелось поскорее увидеть Митьку. Выскочив на поляну, остановилась перевести дыхание. Не хотелось, чтобы он видел моё нетерпение. Я медленно, словно нехотя прошла вперёд. Митька стоял ко мне спиной, всматриваясь в зеркальную гладь. В его руке дымилась сигарета.

— Ты куришь, Сокольский? — я не смогла сдержать ехидства в голосе.

Парень медленно повернулся, обнажая свои белые зубы в ухмылке. Его яркие глаза блестели от озорства.

— Тоже хочешь?

— Д… давай, — я никогда не пробовала, да и желания не было, но перед этим парнем почему-то хотелось казаться крутой. Такой же, как девчонки, кружащие вокруг него. Лукашова со своей шайкой уже давно курили, не стесняясь учителей. Чем я хуже?

— Мала ещё, соплюха, — он рассмеялся, затягиваясь по-взрослому.

— Придурок… — я сжала кулаки. Со стороны, наверно, я была похожа на злобного ёжика. Чувствовала я себя именно так. Внутри мягкая, а снаружи иголки. — Чего ты вообще позвал? Издеваться? Ничего я не маленькая…

Во мне сквозила обида. Он считал меня ребёнком, постоянно тыкая носом в мой возраст. По сути, я и была ребёнком, но именно перед ним хотелось казаться взрослее. Смелее. Чтобы он видел во мне равную и относился, как к взрослой девушке.

Дима затоптал ботинком окурок, выдыхая последний едкий дым из легких, и сделал два шага навстречу.

Тишина и уединение пруда создавали романтическую обстановку. Мне казалось, что именно сейчас он подарит мой первый поцелуй. Трепетно, как Лукас Жади в бабушкином сериале. Незабываемо. По-взрослому.

Все девчонки в моем классе хвастались, что уже целовались. Я же снова, как белая… нет… как рыжая ворона. Даже за руку ни с кем не держалась.

А Митька… Он мне нравился. Весёлый, безумно красивый, самый популярный парень в школе. Никто бы не посмел надо мной издеваться, если бы он был бы рядом.

Я смотрела в его приближающееся шаг за шагом сосредоточенное лицо. Улыбались только лукавые глаза цвета горелой карамели. Что дальше? Внутри нарастала паника. Вот сейчас он возьмёт меня за руку и прикоснется своими губами к моим. Интересно, как это будет? В тоненьких любовных романах, которые я втихаря от мамы читала, поцелуй описывается, как что-то неземное. С миллионами мурашек и маленькими электрическими разрядами, от которых забываешь всё на свете.

Думаю, наш первый поцелуй с соседом был бы такой же, если бы он не остановился в метре от меня с серьёзным видом.

— Первое правило борцового клуба, Мань?

— Может быть, «бойцовского»? — я не удержалась и поправила его, не сводя глаз с его губ.

— Может быть… Так вот. Первое правило нашего клуба, это «Всегда слушаться тренера!» То есть меня, — он тыкнул себя пальцем в грудь, шаря глазами по моему лицу. — А теперь иди сюда… — он протянул руку ладонью вверх. От его голоса по моей коже побежали мурашки, как в книге. Как будто подуло холодным ветром. Хотелось сбежать. Ещё никогда мне не было так страшно.

Глава 4. Маша

— Что ты задумал, Мить? — я отступила на шаг под его пристальным и таким не привычно серьёзным взглядом.

Предательские мурашки пробежали по телу, приподнимая белые волоски на руках и устремляясь куда-то внутрь к бешено бьющемуся сердцу. Я сглотнула слюну. Только сейчас заметила, что задержала дыхание. В глубине сознания я понимала, что Митька не сможет причинить вреда. Он видел во мне «малявку», «соплячку». Ребёнка, а не девушку. Дочь маминой подруги.

— Запомни первое правило, Мань…

— Второе… — мой голос был похож на писк испуганного зверька.

— Никогда сама не провоцируй соперника. Если есть возможность избежать стычки, то не будь занозой в заднице, — его тихий и спокойный голос доносился, как сквозь вату.

От него пахло сигаретами и мятной жвачкой. Уверенность в своей силе, в своей правоте и превосходстве внушала доверие.

— Где самое больное место у пацана? — он вскинул бровь, ожидая, пока я глазами шарила по его худощавому телу.

Впервые я могла, не таясь, его разглядеть. Он был значительно выше меня, с копной чёрных волос, разлетающихся от редких порывов ветра. Острые плечи прикрывала чёрная кожаная куртка. На стройных ногах болтались светло-синие джинсы. Я остановила взгляд на ещё мальчишеском лице. Аккуратный нос, тёмные глаза, пристально смотрящие на меня и пухлые губы, растянувшиеся в усмешке от моего блуждающего взгляда.

Я прекрасно понимала девчонок, не упускающих возможность занять место рядом с ним, в надежде на то, что он обратит на них внимание. Из всех пацанов нашей школы, он был самым заметным. Немного нахальным. Симпатичным, по-модному одетым и обаятельным.

В голове крутился ответ на его вопрос, но я не могла выдавить его из себя.

— Нос?.. — все же пикнула я, понимая, что тишина затянулась. Парень звонко рассмеялся, чуть запрокинув голову.

— Нет, малявка. Яйца… Нужно бить по яйцам.

Мои щеки вспыхнули как факел. Я нахмурила брови и сжала губы, вновь превращаясь в колючку.

— Поэтому, если… скажем… Ванька схватил тебя вот так… — он преодолел последнее расстояние до меня и схватил за руки выше локтей, обдавая меня дыханием мятной жвачки вперемешку с сигаретным дымом.

Я во все глаза вылупилась на него, понимая, что настолько близко ко мне ни один мальчик не подходил. Замок взломан и моё личное пространство было нарушено, а я не хотела сопротивляться.

— Мань, хватит тормозить и пялиться так. Соберись, — он улыбнулся, но в глазах не было и капли иронии. Поэтому я моргнула, сбрасывая оцепенение и даже не рассердившись.

— Ты хочешь, чтобы я отбила твои бубенцы? А ты потом открутишь мне голову? Нет, спасибо. Руки убери, — я сделала как можно более серьёзное лицо, пытаясь доказать в первую очередь себе, что эта близость меня нисколько не волнует.

— Нет. Бить меня не надо. Они мне пригодятся, — он прикрыл ладонью самое сокровенное. — Просто не хочу, чтобы близость парня ввела тебя в ступор, как сейчас. Попробуй.

Он снова обхватил мои плечи. Я неуверенно подняла колено, но оно не встретилось с ожидаемой мишенью.

— Не так, глупенькая. Я слишком далеко от тебя. Нужно дёрнуть врага, чтобы он оказался ближе, — Митька резко притянул меня к себе, показывая приём. Наши тела едва соприкоснулись. Наверняка, он чувствовал моё бьющееся в припадке эйфории сердце. — Затем молниеносно вскидываешь колено и без зазрений совести лупишь по причиндалам. Приём! Сокол вызывает базу. Как слышно?

— Угу, — я сконфуженно отвела взгляд от его губ, пытаясь прийти в себя.

— Вот и угу тебе, — он отпустил меня и сделал шаг назад. Я от разочарования закусила губу. — Всё поняла?

— Угу, — я, как болванчик, несколько раз качнула головой. Язык отказывался слушаться.