Пародия - Коллектив авторов. Страница 2

Сочинение пародий — занятие дьявольски трудное, но ужасно увлекательное. Поэтому в него втягивались служители разных муз: режиссеры (в начале века Николай Евреинов, а затем Николай Акимов, Марк Розовский), актеры (Владимир Высоцкий, именно с пародий начавший свой путь в поэзии, его коллега по Театру на Таганке Леонид Филатов), композитор Никита Богословский — эти яркие, многогранные творческие личности оставили свои ценные «автографы» на скрижалях той веселой литературной истории, которая творится пародийными средствами.

Несколько слов о характере и предназначении этого тома. Количество литературных пародий, написанных на русском языке в XX веке, исчисляется тысячами. И все они нуждаются в собирании, изучении и комментировании. Такой работой еще непременно займутся филологи, поскольку для них любая пародия — это значимый литературный документ. Скажем, пародии на Блока по большей части неудачны, грубы, примитивны, но специалистам-блоковедам они могут пригодиться как свидетельство восприятия поэзии Блока его недалекими и консервативными современниками. В советские годы пародия иногда смыкалась с догматической, «проработочной» критикой, безапелляционно нападая на любую творческую оригинальность и нестандартность, доходя порой до элементарного хамства. Бывали случаи, когда за сочинение пародий принимались люди, в культурном отношении совершенно «девственные» (как охарактеризовал булгаковский Мастер поэта Ивана Бездомного), да еще и лишенные остроумия. Перечитывая их опусы, можно посмеяться лишь над ними самими, а отнюдь не над теми, кого они пытались спародировать. Такие опусы опять-таки любопытны и поучительны для историков литературы, но едва ли заслуживают внимания широкого читательского круга.

Книга, которую вы держите в руках, включает в себя пародии, сохранившие до настоящего времени свою «читабельность» и не нуждающиеся в подробных комментариях. Составители этого тома стремились представить творчество наиболее заметных и влиятельных пародистов уходящего столетия, следя одновременно и за тем, чтобы «команда» пародируемых авторов состояла прежде всего из достойных противников, а не из жалких и давно забытых сочинителей. «Бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые; иначе такое бросание будет пустою забавою» — учил нас классик нашего жанра Козьма Прутков. В соответствии с этим принципом книга построена так, чтобы она могла и «позабавить» читателя, доставив ему удовольствие, и в то же время показать, как в «кривом зеркале» пародии отразилась русская словесность уходящего столетия, как смотрится через призму веселого жанра — воспользуемся формулой Анны Ахматовой — «настоящий двадцатый век».

Обратим внимание читателей на то, как выстроен литературный материал этого тома. Принцип прост: по датам рождения авторов пародий, что в основном соответствует периодам отечественной истории и литературы XX века и позволяет проследить развитие этого неунывающего жанра.

ЛИТЕРАТУРНАЯ ПАРОДИЯ

Пародия - i_005.jpg

Владимир Короленко

(1853–1921)

Георгий ЧУЛКОВ

Биография декадента

Морщил клювом, двигал веком.

Был он, был он человеком.

Он родился, не рождаясь,
Насыщался, не питаясь.
Кушал ухом, слушал брюхом
И гордился острым слухом.
Все в нем было необычно,
Декадентски фантастично,
Точно вечер — спозаранку
Или разум — наизнанку.
Думать он умел — ноздрями.
Обонял всегда — глазами,
Различал цвета — печенкой,
Изъяснялся — селезенкой!
Умудрялся он — незнаньем,
Наслаждался лишь страданьем.
Тишина ему гремела.
Темнота пред ним блестела.
Светской жизнью жил в пустыне.
Груши рвал он на осине,
И, влюбившись в бегемота,
Убежал за ним в болота.
Там жилось ему несладко,
Сапоги варил он всмятку,
«Расставаясь, оставался»,
С дядькой в Киеве встречался.
Гиппиус он звал — папашей,
Мережковского — мамашей,
Бабушкой он звал Бальмонта,
Род свой вел от мастодонта.
Раз, не целясь, промахнулся.
Лежа как-то спотыкнулся.
На воде, под лопухами.
Забеременел стихами.
«На деревьях — древеницы»,
А в стихах все — небылицы,
Но в восторге — все болото:
Смыслу нет… Зато есть что-то!

Иннокентий Анненский

(1855–1909)

Константин БАЛЬМОН

В море любви

Сонет

Моя душа — оазис голубой.

Моя душа — эбеновый гобой,
И пусть я ниц упал перед кумиром,
С тобой, дитя, как с медною трубой,
Мы все ж, пойми, разъяты целым миром.
О, будем же скорей одним вампиром,
Ты мною будь, я сделаюсь тобой,
Чтоб демонов у Яра тешить пиром,
Будь ложкой мне, а я тебе — губой…
Пусть демоны измаялись в холере,
Твоя коза с тобою, мой Валерий,
А Пантеон открыл над ними зонт,
Душистый зонт из шапок волькамерий.
Постой… Но ложь — гобой,
и призрак — горизонт.
Нет ничего нигде — один Бальмонт.

Иван Бунин

(1870–1953)

Анна АХМАТОВА

Поэтесса [1]

Большая муфта, бледная щека.
Прижатая к ней томно и любовно;
Углом колени, узкая рука…
Нервна, притворна и бескровна.
Все принца ждет, которого все нет.
Пищит с мольбою, горестно и смутно:
«Пучков, прочтите новый триолет…»
Скучна, беспола и распутна.