Король крыс - Клавелл Джеймс. Страница 95

– Я полагаю, как на клоунов в какой-нибудь чертовой интермедии?

– Да, – спокойно ответил доктор. – Можно и так сказать, но...

– Клянусь Богом, я убью следующего мерзавца, который посмотрит на меня, как на обезьяну.

– Держите, – сказал доктор, пытаясь облегчить его страдания. – Вот таблетки. Они помогут вам успокоиться... Питер Марлоу выбил таблетки из рук врача и заорал:

– Мне не нужны ваши чертовы таблетки! Я просто хочу, чтобы меня оставили одного! – И вылетел из хижины.

В хижине американцев никого не было.

Питер Марлоу лег на койку Кинга и заплакал.

– Пока, Питер, – сказал Ларкин.

– Пока, полковник.

– Пока, Мак.

– Всего хорошего, приятель.

– Пишите.

Ларкин пожал им руки, потом пошел к воротам Чанги. Там по машинам рассаживались австралийцы. Их отвозили на корабли. Домой.

– Когда вы уезжаете, Питер? – спросил Мак, когда Ларкин ушел.

– Завтра. А вы?

– Я уезжаю сейчас, но собираюсь задержаться в Сингапуре. Нет смысла садиться на корабль, пока не решу, куда ехать.

– Новостей по-прежнему нет?

– Нет. Они могут быть где угодно, Индокитай большой. Но, если бы она и Энгус были мертвы, думаю, я бы знал. В душе. – Мак поднял свой рюкзак и непроизвольно проверил – на месте ли последняя банка с сардинами. – Я слышал, как будто бы в одном из лагерей в Сингапуре есть женщины, которые были на «Шроншире». Возможно, кто-нибудь из них что-нибудь знает или даст мне ключ к разгадке. Если бы я смог их найти! – Он выглядел постаревшим, с морщинистым лицом. Но держался молодцом. Мак протянул руку. – Salamat!

– Salamat!

– Puki'mahlu!

– Senderes, – ответил Питер Марлоу, чувствуя, как по щекам текут слезы, но не стыдился их. Как не стыдился своих слез Мак.

– Вы всегда можете написать мне до востребования в банк Сингапура, приятель.

– Напишу. Удачи, Мак.

– Salamat!

Питер Марлоу стоял на улице, которая делила лагерь на две части, и смотрел, как Мак поднимается на холм. На вершине холма остановился, обернулся и помахал рукой. Питер Марлоу помахал в ответ, а потом Мак затерялся в толпе.

И теперь Питер Марлоу остался совершенно один.

Последний восход в Чанги. Умер последний человек. Некоторые из офицеров из хижины номер шестнадцать уже уехали. Самые больные.

Питер Марлоу лежал под противомоскитной сеткой в полусне. Люди вокруг него просыпались, вставали, выходили облегчиться. Барстерс стоял на голове, занимаясь гимнастикой йогов. Фил Минт одной рукой ковырял в носу, а другой калечил мух, уже началась игра в бридж. Майнер играл гаммы на деревянной клавиатуре, а Томас бранился, что завтрак запаздывал.

– О чем ты думаешь, Питер? – спросил Мак.

Питер Марлоу открыл глаза и внимательно посмотрел на него.

– Ты выглядишь по-другому, вот что я скажу.

Мак потер верхнюю выбритую губу тыльной стороной руки.

– Я чувствую себя голым. – Он посмотрел на свое отражение в зеркале. Потом пожал плечами. – Ну, нет их, и все тут.

– Эй, жратву принесли, – крикнул Спенс.

– Что там на завтрак?

– Овсянка, тост, мармелад, яичница, бекон, чай.

Некоторые жаловались на скудность порций, другие считали их огромными.

Питер Марлоу взял только яичницу и чай. Он перемешал яйца с рисом, который сберег со вчерашнего дня, и съел его с большим удовольствием.

Он оторвался от еды, когда в хижину суетливо вошел Дринкуотер.

– А, Дринкуотер! – остановил он его. – Можно вас на минутку?

– Ну, конечно, – Дринкуотер был поражен неожиданной приветливостью Питера Марлоу. Бледно-голубые глаза изучали пол хижины. Он боялся, что его ненависть к Питеру Марлоу выплеснется наружу. «Держись, Тео, – твердил он себе. – Ты сдерживался месяцами. Не позволяй, чтобы сейчас это вырвалось наружу. Еще несколько часов, и ты сможешь забыть его и всех остальных. Лилс и Блоджер не имели права искушать тебя. Совсем никакого права. Ну, они получили то, что заслужили».

– Помните ту кроличью ногу, которую вы украли?

Глаза Дринкуотера сверкнули.

– О чем... о чем вы говорите?

В проходе остановился Фил и, почесываясь, посмотрел на них.

– А, хватит, Дринкуотер, – сказал Питер Марлоу. – Меня это больше не трогает. За каким чертом? Война закончена, и мы выбрались. Но вы помните ту кроличью ногу, не правда ли?

Дринкуотер был слишком умен, чтобы попасться так просто.

– Нет, – ответил он резко, – нет, не помню. – Но ему было очень трудно удержаться и не сказать – вкусная, очень вкусная!

– Знаете, это был не кролик.

– Да? Извините, Марлоу – это был не я. И я не знаю, кто взял ее, что бы это ни было!

– Я скажу вам, что это было, – Питер Марлоу наслаждался моментом. – Это было крысиное мясо. Мясо крысы.

Дринкуотер рассмеялся.

– Вы очень остроумны, – ядовито сказал он.

– Но это и в самом деле была крыса. Действительно крыса. Я поймал крысу. Она была большой, волосатой и вся покрыта коростой! Думаю, у нее была чума.

Подбородок Дринкуотера задрожал, челюсти затряслись.

Фил подмигнул Питеру Марлоу и жизнерадостно кивнул.

– Верно, святой отец. Она была вся в коросте. Я видел, как Питер снял шкурку с ноги...

Вот тут-то Дринкуотера стошнило на его чистую красивую форму; он выбежал из хижины, и его еще раз вырвало, а Питер Марлоу хохотал, и вскоре вся хижина ходила ходуном от хохота.

– О, Боже, – простонал Фил. – Должен пожать тебе руку, Питер. Что за блестящая идея. Придумать, что это была крыса. О, Бог мой! Этот педик получил сполна!

– Но это и вправду была крыса, – сказал Питер Марлоу. – Я подстроил все так, чтобы он украл ее.

– О, да, конечно, – саркастически сказал Фил, автоматически работая хлопушкой для мух. – Не пытайся приукрасить такую замечательную историю. Замечательную!

Питер Марлоу понял, они не поверят ему. Поэтому доказывать что-либо он больше не стал. Никто не поверит ему до тех пор, пока он не покажет им ферму... Господи! Ферма! И у него все перевернулось в груди.

Он надел новую форму. Он – капитан авиации. На левой стороне груди – крылышки. Он осмотрел свои пожитки – кровать, противомоскитная сетка, матрас, одеяло, саронг, рваная рубашка, обтрепанные шорты, две пары деревянных сандалий, нож, ложка и три алюминиевых тарелки. Он сгреб все с кровати, вытащил наружу и поджег.

– Эй, вы... ох, извините, сэр, – сказал сержант. – Костры жечь опасно. – Сержант был чужаком, но Питер Марлоу не боялся чужаков. Сейчас не боялся.

– Пошел вон, – огрызнулся Питер Марлоу.

– Но, сэр...

– Я сказал, пошел вон, черт тебя побери.

– Слушаюсь, сэр, – сержант отдал честь, и Питер Марлоу почувствовал, как он доволен, что больше не боится чужаков. Он отдал честь сержанту и пожалел об этом – ведь он был без фуражки. Неловко вскрикнув: «А, черт возьми, где моя фуражка?» Он торопливо вернулся в хижину, чувствуя, что страх перед чужаками опять берет свое. Но он заставил себя подавить его, твердя себе: «Клянусь Богом, никогда больше не буду бояться. Никогда».

Он нашел фуражку и припрятанную банку сардин. Положив банку в карман, он спустился по ступенькам и пошел по дороге вдоль проволоки. Лагерь был почти пуст. Последние англичане уезжали сегодня, с тем же конвоем, что и он. Уезжали навсегда. Прошло много времени после отъезда австралийцев, и вечность – после отъезда янки. Но именно так и должно было все происходить. Англичане действуют медленно, но верно.

Он остановился около хижины американцев. Брезентовый полог сиротливо свисал с навеса, едва шевелясь на ветру прошлых воспоминаний. В последний раз Питер Марлоу вошел внутрь.

В полумраке хижины он увидел Грея, одетого в отутюженную форму.

– Пришли последний раз взглянуть на место ваших побед? – спросил Грей злобно.