Сёгун - Клавелл Джеймс. Страница 265

– Да, очень хорошо.

Марико благодарно поклонилась ему, повернулась к Блэксорну и заговорила по-португальски:

– Пожалуйста, слушайте, Анджин-сан, – слушайте и не задавайте вопросов. Простите, но сначала я должна была успокоить этого злобного негодяя, как вы его называете. – Она быстро рассказала ему, о чем говорилось и почему так заторопилась Ошиба.

– Это все очень серьезно, – Он внимательно смотрел на нее.

– Господин Ябу спрашивает вашего совета. Что нужно сделать, чтобы выпутаться оттуда, куда я затянула всех своей глупостью?

– Какой глупостью? – Блэксорн наблюдал за ней, и его беспокойство все увеличивалось. Она опустила взгляд вниз, на татами. Он заговорил с Ябу напрямую:

– Я еще не разобрался, господин. Сейчас пойму – надо подумать.

Ябу угрюмо ответил:

– О чем тут думать? Мы в ловушке.

Марико перевела не поднимая глаз.

– Это верно, Марико-сан? – спросил Блэксорн. – Это всегда было так?

– Да, к сожалению.

Он отвернулся, глядя в ночь. Факелы были установлены в нишах каменных стен, окружающих передний садик. Свет отражался на листьях и растениях, которые для этого специально поливали водой. На востоке от них находились обитые полосами железа ворота, охраняемые самураями в коричневой форме.

– Ты… – услышала она его голос, он говорил не оборачиваясь. – Я должен поговорить с тобой наедине.

– Ты… Да, я тоже. – Она отвернулась от Ябу, – она не доверла ему. – Сегодня вечером я найду тебя. – Она взглянула на Ябу. – Анджин-сан согласен с вами, господин, по поводу моей глупости, прошу меня извинить.

– Ну и что же теперь делать?

– Анджин-сан, – ее голос был сух и деловит, – сегодня, позднее, я пойду к Киритсубо-сан. Я знаю, где вы живете, и найду вас.

– Да, благодарю вас. – Он все еще сидел отвернувшись от Марико.

– Ябу-сан, – почтительно обратилась Марико, – сегодня вечером я собираюсь зайти к Киритсубо-сан. Она умная женщина, – может быть, она найдет выход.

– Выход только один, – отрезал Ябу с убежденностью, от которой ей стало нехорошо, – глаза его горели, как уголья, – завтра вы извинитесь. И останетесь.

Кийяма прибыл очень точно. С ним был Сарудзи, и сердце у Марико упало.

Покончив с формальными приветствиями, Кийяма угрюмо произнес:

– Ну а теперь, Марико-сан, объяснитесь, пожалуйста.

– Войны нет, господин. Нас не следует здесь задерживать, или обращаться с нами как с заложниками, поэтому я могу идти куда захочу.

– Необязательно вести войну, чтобы брать заложников. Вы это знаете. Госпожа Ошиба была заложницей в Эдо для безопасности вашего господина, когда он находился здесь, и никакой войны тогда не было. Господин Судару и его семья сейчас заложники у его брата, а они не воюют.

Марико сидела молча, опустив голову.

– Здесь многие – заложники того, что их господа будут выполнять решения Совета регентов, настоящего правителя государства. Это мудро, это обычный прием.

– Да, господин.

– Будьте добры, изложите мне настоящую причину.

– Господин?

Кийяма не сдержал раздражения:

– Не дурачьте меня! Я не какой-нибудь крестьянин! Я хочу знать, почему вы так вели себя сегодня вечером! Марико подняла глаза:

– Простите, господин генерал просто разозлил меня своим высокомерием. У меня есть приказы. Нет ничего плохого в том, что Кири и госпожа Сазуко отлучатся на несколько дней, чтобы встретиться с нашим господином.

– Вы очень хорошо знаете, что это невозможно! Господин Торанага тоже должен знать его, даже лучше вас.

– Извините, но мой господин отдал мне такие приказы. Самурай не обсуждает приказы своего господина.

– Да, но я обсуждаю их, потому что они бессмысленны! Ваш господин не должен нести чушь или делать ошибки! И я настаиваю на том, что имею право задать этот вопрос.

– Прошу меня извинить, господин, но здесь нечего обсуждать.

– Нет, здесь есть о чем поговорить. Вот о Сарудзи. А также о том, что я имел честь знать вас всю вашу жизнь. Хиро-Мацу-сама – самый старый из оставшихся моих друзей, и ваш отец был самым лучшим моим другом и верным союзником до последних четырнадцати дней своей жизни.

– Самурай не задает вопросов о приказах своего сюзерена.

– Сейчас вы можете сделать одно из двух. Марико-сан. Вы извинитесь и останетесь или попытаетесь уехать. Если вы попытаетесь уехать, вы будете остановлены.

– Да, я понимаю.

– Вы извинитесь завтра. Я соберу собрание регентов, и они примут решение по этому вопросу. Потом вам будет разрешено поехать, с Киритсубо и госпожой Сазуко.

– Пожалуйста, извините меня, сколько времени это все займет?

– Не знаю. Несколько дней.

– Простите, у меня нет этих нескольких дней, мне приказано выехать сразу же.

– Посмотрите на меня! – Она повиновалась. – Я, Кийяма Уконно-Оданага, господин Хиго, Сатсумы и Осуми, регент Японии из династии Фудзимото, глава дайме-христиан Японии, – я прошу вас остаться.

– Извините. Мой сюзерен запрещает мне оставаться.

– Вы понимаете, о чем я вам говорю?

– Да, господин. Но у меня нет выбора, прошу меня извинить.

Он показал на ее сына.

– Помолвка моей внучки и вашего сына Сарудзи… Я вряд ли пойду на это, если вы попадете в опалу.

– Да, господин, – ответила Марико с болью в глазах. – Я поняла это. – Она видела, что мальчик в отчаянии. – Прости, мой сын, но я должна выполнить свой долг.

Сарудзи подумал.

– Прошу извинить меня, мама, но разве… разве ваш долг по отношению к наследнику не более важен, чем ваши обязанности перед господином Торанагой? Наследник – наш настоящий сюзерен.

– Да, мой сын. И нет. Господин Торанага имеет надо мной власть, наследник – нет.

– Это не значит, что господин Торанага имеет власть над наследником тоже?

– Нет. Извини, нет.

– Пожалуйста, мама, извини меня, я не понял, но мне кажется, если наследник отдает приказ, то этим приказом отменяются приказы господина Торанага.

Она не ответила.

– Ответьте ему? – рявкнул Кийяма.

– Это ты сам придумал, мой сын? Или кто-нибудь тебе это внушил?

Сарудзи нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Мы… господин Кийяма и… и его госпожа – мы говорили об этом. И отец-инспектор. Я не помню… Думаю, я сам додумался. Отец-инспектор сказал, что я был прав, да, господин?

– Он сказал, что наследник более важен в нашем государстве, чем господин Торанага. По закону. Пожалуйста, ответьте ему прямо, Марико-сан.

Марико сказала:

– Если бы наследник был мужчина, в возрасте, Квампаку, официальный глава государства, как им был Тайко, его отец, – тогда я повиновалась бы ему через голову господина Торанага. Но Яэмон – дитя, фактически и по закону, следовательно, недееспособен. По закону. Тебя устраивает такой ответ?

– Но… но он все же наследник, не так ли? Регенты слушают его… господин Торанага признает его. Это… это год, несколько лет, да, мама? Если вы не извинитесь, – прошу меня простить, но я боюсь за вас. – Губы юноши задрожали.

Марико хотелось подойти, обнять и защитить его, но она не сделала этого.

– Я не боюсь, мой сын! Я ничего не боюсь на этой земле! Я боюсь только Божьего суда. – Она обращалась к Кийяме.

– Да, – заметил Кийяма, – я это знаю. Может быть, Мадонна благословит вас. – Он помолчал. – Марико-сан, вы извинитесь перед господином генералом публично?

– Да, с радостью, при условии что он уберет всех своих самураев с моей дороги и даст письменное разрешение мне, госпоже Киритсубо и госпоже Сазуко выехать завтра утром.

– Вы подчинитесь приказу регентов?

– Прошу простить меня, господин, но в этом случае – нет.

– Вы удовлетворите их просьбу?

– Прошу меня извинить, но в этом случае – нет.

– Вы согласны с требованием наследника и госпожи Ошибы?

– Прошу простить, с каким требованием?

– Посетите их, оставайтесь с ними несколько дней, пока мы не решим это дело.

– Прошу меня извинить, господин, но что здесь решать?