Сёгун - Клавелл Джеймс. Страница 28

– Я сожалею. Я ничего не мог сделать, – священник говорил с большой печалью в голосе, – Я не думаю, что он узнал меня или мог узнать кого-нибудь, когда его опускали в воду. Он потерял разум. Я дал ему отпущение грехов и молился за него. Может быть, с Божьей милостью… Во имя отца и сына и святого духа. Аминь. – Он перекрестил погреб. – Я прошу вас всех отказаться от ваших ересей и вступить обратно в веру Бога. Кормчий, ты должен подняться.

– Не покидай нас, кормчий, ради Бога! – выкрикнул Круук. Винк, спотыкаясь, подошел к лестнице и начал взбираться по ней.

– Они могут взять меня – не кормчего. Меня, а не его. Скажите ему. – Он остановился беспомощно, обеими ногами упираясь в перекладину. Длинное копье остановилось в дюйме от его сердца. Он пытался схватить его, но самурай был готов к этому, и, если бы Винк не отпрыгнул обратно, его проткнули бы копьем.

Этот самурай указал на Блэксорна и сделал знак, чтобы он поднимался. Очень грубо. Блэксорн еще не двигался. Другой самурай всунул в погреб длинный колючий шест и пытался выгнать его.

Никто не двинулся, чтобы помочь Блэксорну, кроме самурая в погребе. Он быстро схватился за острие шеста и что-то резко сказал мужчине наверху, который колебался, потом поглядел на Блэксорна, пожал плечами и что-то произнес.

– Что он говорит? Священник ответил:

– Этот японец говорит: «Судьба человека – это судьба человека, а жизнь – только иллюзия».

Блэксорн кивнул самураю, подошел к лестнице и не оглядываясь поднялся по ней. Он отвернулся от болезненно-яркого света, колени согнулись, и он упал на песок.

Рядом с собой он увидел Оми. Священник и Мура стояли около четырех самураев. В стороне толпилось несколько жителей деревни, они посмотрели на Блэксорна и отвернулись. Никто ему не помог.

«О, Боже, дай мне силы, – молился Блэксорн. – Я должен встать на ноги и сделать вид, что я сильный. Это единственная вещь, которую они уважают. Будь сильным. Не показывай страха. Пожалуйста, помоги мне».

Он заскрежетал зубами, оттолкнулся от земли и встал, слегка качаясь.

– Какого дьявола вы от меня хотите, грязный маленький негодяй? – сказал он, обращаясь к Оми. Потом добавил для священника:

– Скажи этому негодяю: я дайме в моей собственной стране. И что это за обращение? Скажи ему, что мы с ним не ссорились. Скажи ему, пусть выпустит нас или ему будет хуже. Скажи ему, что я дайме, ей-богу. Я наследник сэра Вильяма Великого, – может, негодяй сразу помрет. Скажи ему!

Ночь была ужасной для отца Себастьяна. Но во время своего бодрствования он ощущал присутствие Бога и почувствовал озарение, которого никогда не испытывал раньше. Теперь он знал, что может быть инструментом Бога против язычников и пиратского коварства. Он знал каким-то образом, что эта ночь была подготовкой для него, он стоял как бы на распутье.

– Скажи же ему!

Священник произнес по-японски:

– Пират говорит, что он господин в своей стране. – Потом выслушал ответ Оми. – Оми-сан говорит, его не интересует, будь ты хоть королем в своей стране. Здесь ты живешь по воле господина Ябу – ты и все твои люди.

– Скажи ему, что он мерзавец.

– Старайся не оскорблять его. Оми снова начал говорить.

– Оми-сан обещает, что тебе дадут вымыться, будут кормить и поить. Если ты будешь себя хорошо вести, тебя не посадят обратно в яму.

– А что с моими людьми? Священник спросил Оми.

– Они останутся там.

– Тогда скажи ему, пусть отправляется к черту. – Блэксорн пошел к лестнице, чтобы спуститься опять вниз. Двое из самураев преградили ему путь и, хотя он сопротивлялся, легко удержали его.

Оми поговорил со священником, потом со своими людьми. Они отпустили его, и Блэксорн чуть не упал.

– Оми-сан предупреждает, если ты не будешь осторожней, они заберут еще одного человека. У них много дров и много воды.

«Если я соглашусь, – подумал Блэксорн, – они найдут способ управлять мной, и я навсегда окажусь в их власти, отныне и навсегда. Я буду должен делать то, что они захотят. Ван-Некк был прав, я должен что-то сделать».

– Что он хочет, чтобы я делал, что значит «быть осторожней»?

– Оми-сан говорит, это означает повиноваться ему. Делать, что они тебе скажут. Есть дерьмо, если они прикажут.

– Скажи ему, пусть идет к черту. Скажи ссать я хотел на него и на всю его страну – и на его дайме.

– Я рекомендую вам согласиться с тем…

– Скажи ему, что я сказал, точно, ради Бога!

– Очень хорошо, но я предупреждал тебя, кормчий.

Оми выслушал священника. Суставы на руке, держащей меч, побелели. Все его люди тяжело переминались, их глаза вонзились в Блэксорна. Потом Оми отдал спокойным голосом распоряжение.

Два самурая мгновенно спустились в яму и вытащили Круука. Они подтащили его к котлу, связали ему руки и ноги, пока другие носили дрова и воду. Они положили оцепеневшего мальчика в залитый водой котел и подожгли дрова.

Блэксорн следил за беззвучными гримасами Круука, и ужас переполнял его.

«Жизнь совсем не имеет цены для этих людей, – подумал он. – Бог проклял их, они наверняка сварят Круука, это так же верно, как то, что я стою на этой покинутой Богом земле».

Дым волнами несся по песку. Морские чайки с кошачьим мяуканьем вились вокруг рыбацких лодок. Кусок дерева выпал из огня и был задвинут самураем обратно.

– Скажи ему, пусть перестанут, – сказал Блэксорн. – Попроси его перестать.

– Оми-сан спрашивает: вы согласились хорошо себя вести?

– Да.

– Он спрашивает: вы будете выполнять все его приказы?

– Насколько смогу – да.

– Он хочет, чтобы вы ответили непосредственно ему. В японском языке слово «да» звучит как «хай». Он спрашивает: вы будете выполнять все приказы?

– Насколько я смогу – хай.

Огонь начал нагревать воду, и ужасный вопль вырвался изо рта юноши. Языки пламени от горящих дров, которые горели в кирпичной кладке внизу, лизали металл. Дров добавили еще.

– Оми-сан говорит, ложись. Немедленно. Блэксорн сделал, как ему приказали.

– Оми-сан говорит, что он не оскорблял тебя лично и у тебя не было повода оскорблять его. Поскольку ты варвар и не знаешь, как себя вести, тебя не убьют. Но тебя поучат хорошему поведению. Ты понимаешь? Он хочет, чтобы ты отвечал непосредственно ему.

Донеслись рыдания мальчика. Они терзали слух, пока юноша не потерял сознание. Один из самураев держал его голову над водой.

Блэксорн посмотрел на Оми. «Помни, – приказал он себе, – помни, что жизнь мальчика только в твоих руках. Да, жизнь всей твоей команды в твоих руках. Да, началась ужасная полоса в твоей жизни, но нет никакой гарантии, что у негодяя хватит совести соблюдать сделку».

– Ты понимаешь?

– Хай.

Он увидел, как Оми подтянул свое кимоно, освободив пенис из набедренной повязки. Он ожидал, что тот помочится ему в лицо. Но Оми этого не сделал, а помочился на его спину. «Ей-богу, – поклялся себе Блэксорн, – я запомню этот день и когда-нибудь Оми заплатит за это».

– Оми-сан говорит, это плохие манеры – говорить, что ты будешь ссать на кого-нибудь. Очень плохие. И очень глупо говорить, что ты будешь ссать на кого-нибудь, когда ты безоружен, слаб и не готов позволить своим друзьям или родственникам погибнуть первыми.

Блэксорн ничего не сказал. Он не сводил глаз с Оми.

– Вакаримас ка? – сказал Оми.

– Он говорит: ты понял?

– Хай

– Окиро.

– Он говорит, чтобы ты встал.

Блэксорн встал, боль стучала в висках. Он смотрел на Оми, и тот, обернувшись, посмотрел на него.

– Ты пойдешь с Мурой и будешь выполнять его приказания.

Блэксорн не ответил.

– Вакаримас ка? – резко сказал Оми.

– Хай, – Блэксорн измерил расстояние между собой и Оми. Он представил себе свои пальцы на горле Оми и его лице и молился, чтобы он мог успеть вырвать ему глаза, прежде чем кто-нибудь сумеет оторвать его от этого человека.

– Что с мальчиком? – спросил он. Священник, запинаясь, что-то сказал Оми. Оми глянул на котел. Вода была еще чуть теплой. Мальчик был в обмороке, но невредим.