Сёгун - Клавелл Джеймс. Страница 281
– Тогда следите за тем, что говорите!
– Конечно, прошу прощения. Вы согласны?
– Я уже владею Изу, и мне обещали отдать Тотоми и Суругу, – начал Ябу, собираясь поторговаться: он знал, что, хотя он и в ловушке, как и Марико, и Ишидо, вопрос о пленении Марико все еще оставался открытым.
– Вы правы, – отвечал самурай, – но я не уполномочен торговаться. Условия только такие. Так да или нет?
Ябу кончил чистить меч и натянул простыню на лежащего, словно во сне, Сумиери. Потом полотенцем вытер пот с лица и рук, постарался успокоиться и открыл дверь. В нескольких шагах в коридоре ждали двое коричневых, они поклонились.
– Я разбужу вас на рассвете, Сумиери-сан, – бросил Ябу в темноту. Потом приказал одному из самураев: – Встаньте здесь! Никого не пускайте! Никого! Посмотрите, чтобы капитана не беспокоили – ему нужно отдохнуть.
– Да, господин.
Самурай занял свой новый пост, а Ябу, с другим часовым, пошел вниз по проходу и поднялся на несколько ступенек – здесь было главное помещение этого этажа. Он пересек его направляясь в расположенную в восточном крыле, комнату для приемов, и вскоре оказался уже в ведущем туда тупиковом коридоре. Охранники поклонились и пропустили его. Еще один самурай открыл коридорную дверь, ведущую в ряд помещений. Ябу постучал.
– Анджин-сан? – тихонько позвал он.
Ответа не было. Он открыл дверь: комната была пуста, внутренние седзи слегка приоткрыты. Он нахмурился, потом сделал сопровождавшему его охраннику знак подождать и быстро прошел через комнату в плохо освещенный внутренний коридор. Остановила его Дзиммоко, в руке она держала нож. Постель ее была разложена как раз в этом коридоре, у входа в одну из комнат.
– Ах, простите, господин, я задремала… – Тон у нее был извиняющийся, она опустила нож, но не уступала дороги.
– Я ищу Анджин-сана.
– Он и моя хозяйка разговаривают с Киритсубо-сан и госпожой Ачико.
– Пожалуйста, спросите, не смогу ли я повидать его на минутку.
– Конечно, господин. – Дзиммоко вежливо поманила Ябу обратно в другую комнату, подождала, пока он не зайдет, и закрыла внутреннюю дверь.
Охранник в главном коридоре вопросительно смотрел на них. Через несколько секунд седзи распахнулись и вошел Блэксорн. Он был одет, с коротким мечом на поясе.
– Добрый вечер, Ябу-сан, – поздоровался он.
– Простите, что беспокою вас, Анджин-сан. Я только хотел убедиться, все ли в порядке. Вы понимаете меня?
– Да, спасибо, не беспокойтесь.
– С госпожой Тода все в порядке? Она не заболела?
– Сейчас все прекрасно. Очень устала, но все нормально. Скоро уже рассвет, наверное?
Ябу кивнул:
– Да. Я просто хотел убедиться, что все нормально. Вы меня понимаете? – повторил он на всякий случай.
– Да. Сегодня после обеда вы сказали – «план», Ябу-сан. Помните? Объясните, пожалуйста, что такое «секретный план»?
– Не секретный, Анджин-сан, – поправил Ябу, сожалея, что был так откровенен в тот момент. – Вы неправильно поняли. Я сказал, что нужно иметь план… из Осаки очень трудно выбраться. Или бежать, или… – Ябу провел ножом поперек горла. – Вы поняли?
– Да. Но теперь есть пропуска, не так ли? Теперь можно безопасно выбраться из Осаки.
– Да, скоро выезжаем. На корабле очень удобно. Скоро будем набирать людей в Нагасаки. Вы понимаете?
– Да.
Проявляя все признаки дружелюбия, Ябу удалился. Блэксорн закрыл за ним дверь и вернулся через внутренний коридор, оставив внутреннюю дверь полуоткрытой. Он прошел мимо Дзиммоко в следующую комнату. Марико сидела, облокотившись на футоны: еще более тонкая и красивая, чем всегда, она как будто стала меньше… Кири стояла на коленях на подушке. Сбоку, свернувшись клубочком, спала Ачико.
– Что он хотел, Анджин-сан? – спросила Марико.
– Просто посмотреть, все ли в порядке.
Марико перевела его ответ Кири.
– Кири говорит, что вы спрашивали его о «плане»?
– Да, но он ушел от ответа. Видно, передумал – не знаю. Возможно это моя фантазия… Показалось сегодня днем он что-то замышлял или даже имел какой-то план.
– Выдать нас?
– Конечно. Но я не знаю, как.
Марико улыбнулась ему:
– А вы не ошиблись – мы же теперь в безопасности…
Ачико что-то пробормотала во сне, все посмотрели на нее: это она и во сне просила разрешения остаться с Марико… Того же хотела и старая госпожа Эцу, громко храпевшая в соседней комнате. Остальные дамы на закате солнца разошлись по своим помещениям. Все направили официальные просьбы разрешить им немедленный выезд. По мере того как смеркалось, по замку распространялись слухи, что завтра о том же попросят еще сто пятьдесят человек. Кийяма послал за Ачико, женой своего внука, но она не захотела покинуть Марико. Дайме сразу же отказался от нее и потребовал вернуть сына. Она отдала сына. Ее долго мучили ночные кошмары наконец она снова уснула.
Марико взглянула на Блэксорна:
Когда она проснулась и оказалась живой, а не мертвой, настроение ее передалось и ему. Первый час, пока они были одни, она лежала у него на руках.
– Ты жива, Марико, жива! Я уже видел тебя мертвой…
– Я думала, что умерла… Я еще не могу поверить, что Ишидо сдался. Никогда за двадцать жизней… О, как я люблю, когда ты обнимаешь меня… ты такой сильный…
– Я думал, что в этот день, с того момента, как ты отдала приказ Ёсинаки, я не увижу ничего, кроме смертей… твоей, своей… всех… Я участвовал в вашем плане, в его выполнении?
– Со дня землетрясения, Анджин-сан. Пожалуйста, простите меня, но я не хотела… не хотела пугать вас. Боялась, что вы не сможете понять… Да, с того дня я знала, что мая карма – спасти заложников в Осакском замке. Только я могла сделать это для господина Торанаги. И теперь это сделано. Но какой ценой! Мадонна простит меня…
Потом пришла Кири и они сели порознь, но это не имело никакого значения. Достаточно было улыбки, взгляда, слова…
Кири подошла к окнам-бойницам: все просматривалось до самого моря, где светились огоньки рыбачьих лодок, возвращавшихся в гавань. – Скоро рассвет, – сказала Кири задумчиво.
– Да, – откликнулась Марико. – Сейчас я встану.
– Скоро, но не сейчас. Пожалуйста, отдохните, Марико-сама. Вам нужно собрать все свои силы.
– Хотела бы я, чтобы здесь был господин Торанага…
– Да-а…
– Вы подготовили письмо о… о нашем отъезде?
– Да, Марико-сама, еще один голубь вылетит на рассвете. Господин Торанага услышит о вашей победе сегодня, – пообещала Кири. – Он будет гордиться вами.
– Я так рада, что он оказался прав…
– О, пожалуйста, простите меня за то, что я сомневалась в вас и в нем…
– В глубине сердца я тоже сомневалась в нем. Простите и меня.
Кири снова повернулась к окну и посмотрела на город.
– Торанага не прав! – хотелось закричать ей. – Мы никогда не уедем из Осаки, как бы мы ни притворялись! Наша карма – остаться, его карма – терять…
В западном крыле Ябу остановился у караулки. Самураи, сменяющие часовых, были уже наготове.
– Я собираюсь провести срочную проверку.
– Да, господин.
– Вы все подождете меня здесь. Вы пойдете со мной. Он спустился по главной лестнице, сопровождаемый только одним охранником. Внизу лестницы стояли еще часовые – в главной прихожей, снаружи был сад и главный двор. Беглый взгляд показал, что все в порядке. Тогда он вернулся в крепость и тут же переменил направление. К удивлению охранника, он спустился вниз, в помещение для слуг. Перепуганные слуги с трудом отрывались от сна, торопливо кланялись, опуская головы на каменные плиты. Ябу почти не замечал их. Он направлялся все глубже в недра крепости, вниз по лестнице, по редко используемым, но хорошо освещенным сводчатыми переходам с мокрыми, сильно заплесневелыми каменными стенами. В этих погребах не стояли часовые – нечего охранять. Вскоре они стали снова подниматься вверх, приближаясь к наружным стенам.
Ябу внезапно остановился:
– Что это? Коричневый самурай остановился, прислушался – и тут же погиб. Ябу вытер меч и затащил тело в темный угол, потом поспешил к плохо заметной, сильно укрепленной маленькой железной двери в стене, – ему сообщил об этой тайной двери посредник Ишидо. Пришлось долго открывать проржавевшие болты, но вот звякнул последний отвернутый болт и дверь распахнулась. Снаружи потянуло холодным воздухом… К горлу его потянулось копье, но остановилось в самый последний момент… Ябу не двигался, почти парализованный. С оружием наготове на него внимательно смотрел ниндзя, почти не выделяясь среди абсолютной темноты за дверью.