Няня в (не)приличную семью (СИ) - Тур Злата. Страница 33

А я поймала себя на мысли, которую, по-хорошему, нужно гнать от себя подальше. У нас с Вяземским появляются микро-тайны, крохотные точки соприкосновения. И это так волнительно! Запретные эмоции, которые я уже загнала в дальний чулан, против моей воли просачивались во все щели.

Я убедилась, что он вовсе и не монстр, каким хочет казаться. Просто он так защищает себя от предательства и новой боли. Представляю, что он испытывал, постоянно вытаскивая брата из мутных историй, что пережил, увидев свою жену в постели Демида. И как ему тяжело пришлось, когда мать Луковки от нее практически отказалась. А ежеминутная ответственность за бизнес и сотни зависящих от него людей! Получается, ему и отдыхать некогда.

А тут я еще со своими проблемами. Вернее, проблемы из-за меня…

- Ладно, давайте дегустировать вашу красоту, - согласилась Луковка, очередной раз удивив отца словечком из взрослого лексикона.

Сполоснув малышку под душем, я замотала ее в бесподобное мягкое полотенце и усадила в кресло. Дала сникерс.

- Вот. Наслаждайся моментом. Я быстро.

Хотя быстро не хотелось. В доме Вяземского я уже привыкла, что воду можно не экономить, полотенца стираются сами собой. Но вот шампуни и бальзамы «фирма» не предоставляла. Я пользовалась своими. Недорогими и без изысков.

Здесь же целая батарея стильных флакончиков приводила в восторг. Гель для душа мягкой пенкой обволакивал тело так нежно, что не хотелось смывать восхитительно пахнущее облако. Лосьон для тела, с тем же потрясающим запахом, легко размазывался по коже, даря непередаваемое чувство парения.

А неизбалованная высоким сервисом душа тихонько попискивала от восторга при виде нужных мелочей – мочалки, зубной щетки с одноразовым тюбиком пасты, щипчиков для ногтей, расчески, спонжей, шапочек для купания и прочего. И все это в качественных упаковках с золотым логотипом отеля.

Кто не любит всякие такие штучки, может повернуться ко мне спиной. Но я радовалась, как ребенок. И ребенок ждал меня в комнате, чтоб, как и я, познакомиться с красотой поближе.

Глава 26

С трудом расставшись с "богатством", я вернулась к Луковке. Вяземский, воспользовавшийся второй ванной, укоризненно посмотрел на меня, потом на свои дорогущие часы, давая понять, что меня заждались. - Простите, я быстро! Схватив вещи, я снова метнулась в ванную переодеться. И уложилась бы наверняка в солдатский норматив - "пока горит спичка". Кинув быстрый взгляд в зеркало, я почувствовала радостный трепет при виде незнакомки в стильном наряде. Белые шорты и льняная рубаха насыщенного синего цвета делали меня похожей на картинку из журнала. А к ним прилагались ещё кожаные плетеные босоножки и итальянская соломенная шляпка с сумочкой. Небольшой, как раз чтобы положить ключ-карту, телефон и салфетки для Луковки. Спасибо Вяземскому за такую "спецодежду". Что ни говори, а настроение здорово поднимает. - Вау, Маша! Ты как модель!- воскликнула Луковка, а мой работодатель залип нескромным взглядом на моих ногах. Я смутилась и ожидаемо покраснела. Мне было приятно, и чувство довольства собой ещё больше добавило позитива. Если раньше я стеснялась и попы, и своих ног, то сейчас могла гордиться ими. Во-первых, ненормированный рабочий день и постоянная беготня за воспитанницей. Во- вторых, неслабый стресс и от Захара, и от Илоны, и полная смена образа жизни - от пассивного обжорства хомяка и сидения дома до активной жизнедеятельности белочки. Ну и в - третьих, получив разрешения хозяина, иногда я забегала в тренажерный зал. - Я готова, - отрапортовала я, и мы отправились исследовать территорию. Поскольку до обеда времени было ещё достаточно, решили зайти в кофейню и продегустировать все, что там есть. А было чего много! И кофе с различными добавками, и горячий шоколад, и десерты, и мороженое из настоящего козьего молока. Мы сели за столик под зонтиком и на открытом воздухе. Даже Вяземский, у которого выражение лица практически никогда не менялось, выглядел довольным. И все бы хорошо, но не обошлось без ещё одного испытания для моих подавляемых чувств. Слопав мороженое, Луковка оставила нас "наслаждаться вкусом", а сама побежала узнать, что творится на большой площадке, где, словно гигантские грибы выросли огромные надувные фигуры. Гномы, Белоснежка, какие- то зайцы, улитки с шевелящимися усиками. Звучала зажигательная музыка, и явно готовилось что-то интересное. Обежав площадку, она ещё на подходе к нам восторженно крикнула:

- Мам, пап, там негрики так классно выступают!

Я едва не вздрогнула.

Конечно, она оговорилась, обозначив меня не «Маш», а «Мам». Но сердце екнуло. Как бы мне хотелось, чтоб так и было. Чтоб этот чудо-ребенок называл меня мамой, а его папа был моим мужчиной. Но тут выстраивается целая баррикада из весомых «но».

У Луковки есть настоящая мама, и судя по всему, Вяземский собирается восстановить справедливость и вернуть Апрелии ее права на дочь. К тому же он не допустит, чтоб мамы менялись слишком часто.

Внутри у меня все сжалось от надвигающейся неприятности. Вот сейчас он строго скажет, что нельзя гувернантку называть мамой. И хотя рядом сидели одни иностранцы, щелчок по моему размечтавшемуся носу будет изрядно отрезвляющим. Мне показалось, что прошла целая вечность. Но Луковка уже была рядом, а это дело нескольких секунд. Я с замирающим сердцем ждала неизбежного. Однако ничего не происходило. Либо Вяземский не заметил, либо сконцентрировался на другом. Он поймал малышку и усадил к себе на колени.

- Ребенок, - строго сказал он. – Неприлично людей с темным цветом кожи называть неграми. Негры звучит очень пренебрежительно. Даже уничижительно.

- Мы с Машей учили, что они принадлежат к негроидной расе. Так кто же они, если не негры? – Луковка смешно вытаращила глаза, не понимая, чего от нее хотят.

- Их называют афроамериканцами. Потому что подавляющее большинство выходцев из Африки живет в Америке. Они там родились и выросли, но чтобы не напоминать о долгих годах рабства, в обществе избегают называть их неграми, - терпеливо пояснил Вяземский.

- Стоп! Папа, ты меня не путай. Меня Илонка когда водила в детский центр, там английский вел настоящий темнокожий. Он родился и вырос в Москве. Так он кто? Афромосквич?

- Просто россиянин, просто москвич. А лучше узнавать, как человека зовут, и рассказывая о нем, называть по имени, - нашел обтекаемую форму Вяземский.

- Хорошо, пап. Я запомню. Ну вы еще тут съешьте что-нибудь, а я пока посмотрю, как выступают те, кого я еще не знаю, как зовут!

Луковка снова унеслась, оставив нас наедине. Не самое комфортное состояние, когда не знаешь, о чем говорить и боишься что-нибудь ляпнуть, поэтому я решила присоединиться к воспитаннице.

- Прохор Андреевич, пойду к Луковке. Хоть она никуда и не денется с подводной лодки, но хочется разделить с ней восторг.

Вяземский кивнул, и я думала, что лимит неловких ситуаций исчерпан. Когда мы с егозой, разговор течет сам собой, естественно. Получается ситуация «до наоборот» - не она, а я должна держаться за ее юбку.

Мы сходили на море, вкусно пообедали, во время сна Луковки я сидела на балконе, Вяземский у себя в комнате работал. Потом перекус в кафешке, снова море, ужин и вечер. И я уже начала думать, что жизнь удалась. Но тут опять засада.

На следующий день Луковка попросилась на вечернюю детскую дискотеку, и мы пошли ее сопровождать. Девочки- аниматоры так зажигали, что детвора визжала от восторга. И между делом успевала пообщаться. В паузе, пока готовился конкурс, малышка подбежала к нам, таща за руку новую подружку.

По виду они были ровесницами, но у нашу девочку отличал детский бесхитростный взгляд и живая непосредственность. Незнакомый ребенок же был из тех, кто с пеленок знает, что сколько стоит. Глаза смотрят оценивающе, что называется «сверху вниз».

- Вот, Оливия, мы познакомились в детской комнате, - отчиталась Луковка.