Город из стекла (СИ) - Велизарова Мия. Страница 8
А почему? Потому что очень уж многие впадали в нехороший, тяжелый сон, наглотавшись пригоршни таблеток.
– Мне кажется, они что-то темнят, – пробормотала она, направившись в кафе на первом этаже, где Настя сидела со своим молодым человеком. Сейчас будет пытать. Неспроста вчера Адель эту справку чуть не под микроскопом рассматривала, только на язык не пробовала.
– Значит, сегодня не будет сеанса? – Тоня с жалостью посмотрела на старика. – А… а вдруг он нас не дождется?
Ден пожал плечами. Бывает и такое. Тут, как говорится, надо учиться врачебной черствости. Они ведь тоже не боги, в конце концов.
Начальница вернулась минут через десять, мрачнее тучи. С ней в палату влетела расстроенная клиентка. Увидела по-прежнему копошащегося в углу Веню и совсем расстроилась.
– Как же так? – Дену даже стало ее немного жаль. Слишком растерянное у девушки было лицо, как у ребенка. – Неужели ничего нельзя сделать?
– Вы не волнуйтесь. В случае чего, деньги мы вам вернем в полном объеме, – с кислой улыбкой заверила ее Адель, и напряжение в воздухе немного разрядилось. Но все же Дену так и казалось, что злосчастная справка того и гляди подернется огоньком и превратится в пепел.
– Да не в деньгах дело… Я хочу его вернуть. Вернуть, понимаете? Он не должен быть таким. И не мог он руки на себя наложить, он бы меня никогда так не оставил…
Заплакав, Настя выбежала в коридор. В палате на некоторое время повисла неловкая тишина, прерываемая лишь возней Виена.
– Ну так что, отменяем на сегодня?
Адель тяжело вздохнула и по привычке потянулась в карман за карамелькой.
– Тоня, можешь идти домой. – устало вздохнула она. —Если починим, на задание выйдем мы с Денисом.
Задние. Как партизаны, честное слово. Только… насчет последнего, не ослышался ли он?
За все время, проведенное в их конторе, Ден ни разу не видел, чтобы начальница сама принимала участие в сеансах. А уж когда дело попахивало суицидальным душком— тем более, чуть ли не фимиамом окуривала помещение после таких клиентов.
И теперь сама Адель отправится с ним на прогулку?
Хорошенькое получится свиданьице, блин.
Однако же, спорить с Адель при ее весомости было как-то… неразумно. Да и вообще зря он внял увещеваниям Иван Иваныча больше времени уделять классике. Теперь, стоило начальнице нахмурить брови, Мамушка Маргарет Митчелл так и вставала перед глазами, вооружившись, для полной адаптации образа, традиционной русской скалкой.
Щелк!
Стоило принять решение, и машина заработала…
Все переглянулись – Настя так и вовсе помучнела и тихонько присела в сторонке на краешек стула. В воздухе ощутимо запахло мистикой.
– Тоня, иди домой, что стоишь? – повторила Адель, и голос у нее такой, прямо: беги, девочка, беги. Сейчас сюда ввалится ватага монстров. Мы их задержим, насколько сможем, а ты живи…
Что видят во сне те, кто всей душой возненавидел саму жизнь? Даже отбросив религиозную подоплеку, лезть в пекло чужих страстей Денису ой как не хотелось. Но перед глазами сама собой возникла грустная фигура Иван Иваныча, тискающая в руках квартальный отчет.
А дома ждал мандаринку соскучившийся Жак.
Что поделать, работа у нас такая…
– Ну что, – нарочито весело спросил он, – тогда, может, начнем?
На душе у него драли диван не меньше дюжины нахальных котов, а в животе все переворачивалось – давно позабытое ощущение перед кабинетом дантиста.
– Успеть бы до полуночи, – подлила масла в огонь начальница, и как-то уж подозрительно быстро принялась перебирать блестящие бусины на браслете.
– А что, – аккуратно осведомился Ден, – в аду тоже часы приема?
– Лишнего не болтай, – отрезала Адель. И без разговоров надела ему на шею замшевый мешочек. Внутри почти наверняка был ладан, освященное масло или святая вода. В иной ситуации было бы круто ощутить себя Константином, вступившим в схватку с Бальтазаром, но только не перед реальной операцией.
– Страхи могут материализоваться, не забыл?
Да уж, спасибо, не думай о белом медведе. Право, для дочери священника у Адель порой были прямо-таки садистские наклонности.
На сей раз Ден даже не почувствовал обычного головокружения. Вернее, голову начало вести задолго до начала сеанса. Гранитный пол под ногами непривычно пружинил: умная материя, зараза, мигом считала его страх, как старательно он ни утрамбовывал его в застенки подсознания. В голову лезла всякая чушь, вроде огненных щупальцев с присосками, как в дешевом фильме ужасов. А вдруг сейчас переступят порог – а там бездна, заполненная криками душ?
Там плач и скрежет зубов…
– Заходим?
Целый ряд дверей, выбирай любую. И нужная, как всегда, нашлась по чистому наитию. Более светлая, чем другие, или пахло от нее как-то по-особому что ли…
Серой? Ден с тревогой принюхался. И совсем уж малодушно закрыл глаза, когда из дверного проема на них обрушились потоки янтарного света.
– Ну, что там? – словно издалека до него донесся изумленный возглас Адель. Пора бы наконец и взглянуть, а то с закрытыми глазами может унести невесть куда. Осторожно, Ден приоткрыл один глаз, потом, уже не таясь, второй.
Хоббит в норке.
Нет, ну правда, именно так ощутил бы себя любой, впервые оказавшись под исчерченными ветвистыми кореньями сводом. Все пространство, куда ни глянь, было занято книжными полками. Горизонтальные, вертикальные, наискосок по диагонали, а кое-где даже виднелись полукружья и спирали, до отказа заполненные бумажными сокровищами. На земле это книгохранилище имело бы все шансы попасть в книгу рекордов. Почище, чем библиотека чудовища, чахнувшего над алой розой. Или, скорее, пещера Алладина, благо каждый корешок переливался щедрым золотым тиснением, под которым с трудом, но все же угадывался цвет обложки. Кое-где книжные ряды образовывали четкую радугу, но в основном радовали глаз свободным разнотравьем.
– О, а вот и посетители!
Навстречу им из-за стола поднялся мужчина – вылитый Петр Алексеевич на фото, только значительно помолодевший и совсем не похожий на те высохшие останки, которые они видели в палате.
Даже рубашка та же самая, серо-голубая ковбойка, и плюшевые тапки, надетые на ярко-оранжевые носки.
– Давненько никто не заходил. Позвольте ваш читательский билет? – шутливо спросил клиент. Похоже, на сей раз интуиция подвела Адель: чистилищем тут и не пахло, из чего следовало, что в кому Петр Алексеевич впал совершенно непреднамеренно и в данный момент находился в своей желанной писательской нирване. Заваленный рукописями стол простирался на метров на десять в длину. А между стопками книг Ден с удивлением заметил пушистое изваяние кота.
– Вот, – виновато махнул рукой их клиент, – за мной увязался. Говорил ему, говорил: тебе со мной нельзя, у тебя еще восемь жизней не израсходованы. А он, упрямец, убежит – и снова ко мне.
Морда у кота даже издали поражал своим высокомерием, пышная шерсть лоснилась серебром, волосок к волоску. Хвост роскошным боа свисал со стола, и кончик то и дело нервно подергивался при виде непрошенных гостей.
– Суровый, Васька. Он и раньше чужих не любил. Да вы проходите, чувствуйте себя как дома.
На столе уже закипал чайник, удивительным образом обходившийся без плитки, облитые медовым золотом чашки звенели и казались совсем прозрачными на просвет, ровно как и тягучее варенье из крыжовника.
Ничего себе, обслуживание по высшему классу, – подумал про себя Ден, и поймал на себе предостерегающий взгляд Адель. Да-да, не есть, не пить, отпечатков по возможности тоже не оставлять. Не то, чтобы память сразу отшибет, как в той сказке, и останешься навсегда в этой идиллии. Лишние ощущения могут испортить эфир, вызвать помехи. И не забывать, ради чего они сюда, собственно, пришли.
– Как там Настенька?
– Скучает, очень… – начал было парень, но Петр Алексеевич внезапно стукнул чашкой о блюдце и по-молодому подскочил к приставной лестнице на колесиках.