Никогда не было, но вот опять. Попал 2 (СИ) - Борков Алексей Николаевич. Страница 18

— Рисовала раньше, когда муж жив был, а сейчас нет. Холст и краски больших денег стоят. У нас же в последнее время с деньгами плохо.

— Понятно. А посмотреть можно?

— Они у меня в спальне. Сейчас принесу.

Вынесла два небольших полотна, рассматривать которые пришлось уже при свете керосинной лампы, с одной стороны и при уже слабом оконном освещении. На одном полотне жанровая сценка, написанная в манере передвижников. А вот вторая картина, на которой был нарисован деревянный мост, переброшенный через небольшую речку, дорога, ведущая к нескольким хатам на противоположном берегу, понравилась. Простенький пейзаж, но веяло от него каким теплым полузабытым с детства чувством, безмятежности и одновременно легкой грусти. А ведь она действительно талантлива, эта мать двоих детей.

— Вот эту картину я у вас, пожалуй, бы купил. — Указал я на пейзаж. — Во сколько вы ее оцениваете.

Женщина как-то странно замялась и, потупившись, сказала:

— Не хочется ее продавать.

— Если не хочется, то и не продавайте. Скажите, вы ее с натуры рисовали?

— Нет по памяти. В детстве такой мостик у нас перед домом был.

То есть не копировала натуру, а ухитрилась с помощью красок как-то изобразить на холсте это легкое сожаление об ушедшем детстве. Может я не прав. Может предвзято отношусь к её картинам, но мне они просто нравятся. Не хочет продавать эту, тогда куплю другую, хотя меня она и не трогает, так как эта, но выполнена вполне на уровне.

— Тогда продайте вот эту. — Указал я. — Сколько вы за нее просите?

— Не знаю я. Сколько дадите. А то и бесплатно забирайте.

— А вот это, Дарья Александровна, вы зря. Давайте тогда договоримся: вы рисуете все, что вам захочется, а я ваши работы буду продавать. Доход будем делить пополам. Ну как, по рукам?

— Я согласна.

— Тогда вот вам за картину сто рублей и на краски с холстом сто. Хватит? Если нет, то скажите, я добавлю. Вы же теперь вроде как мой наемный работник, значит материалами и инструментом я вас должен обеспечить.

Зотова бледно улыбнулась, а я добавил:

— А картина пускай пока у вас побудет, дом достроим тогда возьму. И вот еще что. — Вспомнил, зачем собственно приходил. — Не дадите ли мне тетрадку чистую или альбомчик какой и карандаш.

Дарья удивленно на меня глянула, и вынесла из комнаты небольшой альбом, на половине листов, которого было что-то нарисовано.

— Вот только альбом, тут несколько листов чистые. И вот карандаш.

— Да мне не надо альбома, достаточно отдельных три-четыре чистых листа. Можно их вырвать?

— Не надо. У меня есть и отдельные листы. Сейчас подам.

Она вынесла четыре чистых листа. Я взял их и, скрутив в трубу, сунул в карман вместе с карандашом, распрощался и вышел. Вроде и недолго был в гостях, а на улице уже темновато. Постоял немного, давая глазам привыкнуть к темноте, и двинулся к своему временному дому.

Пройдя метров пятьдесят, остановился. Мне вдруг расхотелось идти вперед. Внезапно возникшее чувство опасности заставило оглядеться и прислушаться. Кто-то, пока еще не видимый, шел за мной, причем шел осторожно, крадучись. Заметив впереди темное пятно возле глухого забора, быстро почти бегом прошел туда. Какие-то кусты росли почти вплотную к ограде. Резко свернул и, протиснувшись сквозь заросли, присел возле забора. Достал револьвер и стал поджидать преследователя. Тот не заставил себя долго ждать.

Высокая долговязая фигура, оставив после себя легкий самогонный запах, прошествовала буквально в полутора метрах. Потерявший меня, преследователь остановился и завертел головой. Я сквозь кусты наблюдал за ним, стараясь не шевельнуться. Вспомнив, что некоторые люди чувствуют пристальный взгляд, я отвернул глаза, чуть в сторону, но периферийным зрением продолжал наблюдение. Потоптавшись немного, мужик, озираясь, двинул дальше.

Я сидел возле забора и лихорадочно соображал, что делать. Самым разумным на первый взгляд, было бы тихонечко свинтить, не ввязываясь в разборки. Но подумав, решил, что это не самый лучший вариант. Раз кто-то начал на меня охоту, то наверняка не успокоится и в следующий раз ему повезет больше. Собственно я догадывался, чьих рук это дело, но догадку нужно было проверить.

Отпустив бывшего преследователя метров на пятьдесят, почти бесшумно выбрался из кустов и, пригнувшись, буквально на цыпочках, пошел за ним, стараясь держаться в тени домов и заборов. Красться пришлось недолго. Дойдя до ближайшего переулка, мужик остановился и негромко произнес:

— Гиря!…Дерька!

От забора ближайшего дома отлепились две темные фигуры.

— Чего орешь Худой? А малый где?

— Шел впереди, а потом пропал, я думал, что вы его уже приняли.

— Ты, поди топал как медведь, вот он и заныкался где ни будь.

— Ты че Гиря, я тихонько шел, он впереди маячил, я за ним, а потом он вроде как побежал, ну я и подумал, что вы его уже взяли.

— Взяли …. Не появлялся он тут. Дерька, а ты точно знаешь, что у него деньги есть? — Голос, названного Гирей был хриплым, прокуренным.

Дермидонт, а это был он, догадка моя подтвердилась, быстро заговорил:

— Он когда пять рублей Игнату давал, так целую пачку из кармана вытащил. Сам видел. Есть у него деньги, точно тебе говорю.

Ну все ясно. С Дермидонтом придется все-таки разбираться серьезно. Мужик явно оборзел. Ну а мне пора сваливать. Я тихонько подался назад, чтобы незаметно отойти подальше от этой не святой троицы. Но следующие слова неведомого мне Гири заставили остановиться и похолодеть.

— Надо к этой Зотихе зайти. Поспрашивать ее про малого и деньги.

Это блин что? Эти утырки собрались к Дарье завалиться? Выходит, подставил я ее вместе с детьми. Мгновенно вспыхнувшая злоба, затопила сознание. Чуть было не кинулся с револьвером на этих ублюдков. Нет стой! Нельзя их мочить! Перебор будет! И так городок взбударажен находкой в овраге трех трупов. Но и пропускать их к Зотовым ни в коем случае нельзя. Усилием воли взял себя в руки. Привычно досчитал до десяти, немного успокоился. Попробую их попугать, а если не получится, то завалю, но к Дарье это отребье не пущу. Эх! Все-таки, надо было этого Дермидонта укокошить.

Вышел на середину улицы и не спеша пошел навстречу этой гоп компании. Не доходя до них шагов десять, остановился и спросил:

— Мужики! Не меня ли дожидаетесь?

Картина Репина «Не ждали». Наверное, выпили хлопцы, прежде чем идти на дело, поэтому слегка тормознули. Быстрее всех опомнился, стоявший ближе ко мне, Худой. Он видимо жаждал реабилитироваться и с воплем:

— Попался сопляк! Теперь не уйдешь. — Кинулся на меня, желая схватить.

Но наши тренировки не прошли даром и такое примитивное нападение, меня ничуть не испугало. Чуть отшагнув в сторону, я всадил ствол моего бульдожистого револьверчика ему в солнечное сплетение. Удар получился что надо. Беднягу скрючило, а я добавил ему рукояткой по затылку. Пока тот валился, пальнул в ноги начавшим приходить в себя Гире с Дерьмидонтом. Выскочивший из короткого дула огонь и взвизгнувшая у ног пуля, охладили их пыл.

— Не дергайтесь! Пузо прострелю, больно будет.

Потом демонстративно опустил ствол вниз и выстрелил в землю рядом с лежащим Худым.

— Ну вот! Один отбегался. — Сказал я, наведя револьвер на Дерьку с Гирей, очень впечатленных скорой и жестокой расправой с их подельником. Затем с наигранной злостью добавил:

— Вы сявки совсем берега попутали. Вы, что думаете, я один здесь шаропупюсь. За меня авторитетные люди впишутся. И деньги, которые вы у меня хотите на гоп стоп взять, это их деньги. А за свои деньги они вам кадык вырвут. Ладно Дермидонт, он уже можно сказать покойник, потому как на родственницу очень уважаемого человека наехал, так он и тебя, Гиря, в гнилой блудняк вписал. Вижу, что бродяга ты правильный, но ответить придется и я тебе не завидую.

Я нес эту чепуху и делал вид, что не знаю кого из них пристрелить первым. Гиря ошалело смотрел на меня, а испугавшийся Дермидонт попытался улизнуть. Но Гиря, вдруг осознав, что благодаря хитрому приятелю получил на свою пятую точку не хилый геморрой схватил его за грудки и заорав: «Ах ты сука!» стал рихтовать дермидонсткуюфизиономию. Тот поначалу слабо отмахивался, но получив основательно по сопатке, рассвирепел и они, забыв про меня, схватились друг с другом в партере.