Предатель. Ты не знаешь о сыне (СИ) - Безрукова Елена. Страница 14

— Пирог просто божественный, — сказала я, вытирая крошки с губ. — Вашим внукам очень повезло с бабушкой.

— Жаль, редко они приезжают, — грустно улыбнулась Люба. — И чем старше — тем реже.

— А сколько им?

— Семь и двенадцать. Раньше-то часто у меня гостили, а теперь… Парни выросли, сама понимаешь…

— А дети? — Ну… Дети, — отмахнулась Любовь. — Те вообще вечно в делах-работе, всё некогда к матери на пирог заехать.

Я вгляделась в лицо женщины: доброе, светлое. Только в карих глазах одиночество и тоска. Люба одинокая, как и я. Видимо, потому и следила за новой соседкой и подметила детали. Наверняка не так уж часто тут сменяются жильцы, а ей скучно. Я приехала одна, и Любовь заприметила это.

Да уж, встретились два одиночества…

Нет, я конечно, могла написать Юле, но… Мне ни с кем не хотелось говорить об Архипе и о том, как он со мной поступил — это слишком больно. Больно и стыдно признаваться кому-то, что ты так верил человеку, а он с тобой поступил потом по-скотски… Я не готова была к этому. Тоже самое касалось и Кати…

Я никому не писала о том, что случилось между мной и Архипом. Всё переживала одна… Не на кого мне больше в этом большом жестоком мире даже опереться. Одна я у меня осталась, одна. И Люба эта — прямо я в шестьдесят.

— Ну, наелась? — спросила она, видя, что я уже не ем, и чай не пью тоже, а прислонилась спиной к стене.

— Да, спасибо, — ответила я.

— А теперь давай-ка в душ, — мягко подняла она меня и направила в сторону ванной. — Иди, помой волосы, помажь их кондиционером, не знаю… Чем вы там мажете волосы.

— А вы?

— Я подожду тебя. Не боись, не сопру ничего, у меня пенсия военная.

— Да у меня и красть-то нечего…

— Тем более.

Я не стала возражать и приняла душ. Вымыла волосы, тело с гелем и мочалкой… И действительно стало легче.

В домашнем халате и тапочках я снова вернулась в кухню.

— Ну вот, другое дело, — развела руками соседка. — Ну кака красавица ты, Кристюшка!

Я смутилась. Совершенно незнакомая женщина, которая, впрочем, печёт чудесные пироги, мне говорила комплименты и радела о моём здоровье, словно мы родственницы. Это было очень странно, но нам обеим, видимо, было настолько одиноко, что мы словно тянулись друг к другу.

— Кто ж тебя так обидел, девочка? — спросила Люба, когда я съела ещё один кусок её пирога.

— Тёзка ваша, — вяло улыбнулась я.

— А-а… Эта умеет, — усмехнулась соседка. — Это ж какой придурок такую девчоночку как ты обидел? Ты ж сирота, да?

— А как вы догадались? — подняла я брови.

— Проживёшь с моё — и поймёшь — как, — ответила загадочно Люба, но я её поняла. Она имела в виду, конечно, прожитые годы и свой жизненный опыт. — Нетрудно догадаться. Ты ещё совсем молодая, чтобы жить одной, да и не звонит и не беспокоиться о тебе никто. Значит, некому.

Я опустила глаза. Да, некому. Люба абсолютно права — никому я не нужна.

Даже сама себе на данном периоде жизни.

— Ну рассказывай, — сказала она. — Что за хлопец?

И почему-то я рассказала ей. Всю нашу с Архипом историю с самой школы.

Как мы сначала ненавидели друг друга, потом полюбили. Пытались бороться против взрослых, провели ночь вместе, а потом он ушёл, оставив мне лишь деньги на проживание…

— Ладно, не горюй, — махнула она рукой, видя, как я опять утираю бегущие по щекам слёзы. — Не оценил, значит. Не стоит он твоих слёз. Будет другой, хороший. Ты ещё молодая да красивая какая… Ты, главное, не замыкайся в себе и не зацикливайся на этом. Хочешь, сериалы с тобой будем смотреть по вечерам? Сейчас такой классный, турецкий показывают — ох и страсти у них там кипят. Приходи, посмотрим с тобой.

— Я не люблю сериалы, — улыбнулась я ей. Мне всё равно было приятно, что она предлагает мне это. От души ведь, я чувствовала. — Но спасибо.

— Тогда работу ищи, — выдвинула она новую идею. — Не позволяй себе раскисать! Работа у тебя есть?

— Нет, — покачала я головой. — Как раз планировала начать искать.

— Вот, — подняла она палец вверх. — Ищи, ищи, милая. И работу найдёшь, и покой.

Мы ещё долго говорили с Любой, почти до самой ночи.

Я открылась ей, поделилась своими бедами, и моя ноша словно стала в два раза легче.

Я последовала её совету и не позволяла себе упиваться страданиями по Архипу.

Нашла себе место секретаря в большой корпорации, куда брали на небольшой оклад, но зато не требовали образование в университете. Я проходила обучение и вскоре мне предстояла стажировка и оформление в штат.

Люба стала часто наведываться ко мне и всё-таки подсадила меня на свой сериал!

Пока он шёл, мы с ней вязали. Точнее, она учила меня. Мне неожиданно понравилось вязание… Отвлекало от ненужных грустных дум.

Вот такая у меня образовалась необычная шестидесятилетняя подруга.

Зато вместе мы справлялись с нашим одиночеством.

В квартиру, которую мне отдал Владимир, никто посторонний так и не пришел. Никакого подвоха от него не оказалось…

Я не могла поверить в то, что теперь в моей жизни наконец-то всё устаканилось, пока…

Пока меня не стало мутить по утрам, не вырвало по дороге на работу и не началась задержка… Коллеги на работе посоветовали купить в аптеке тест для определения беременности, и кое-как взяв себя в руки, я купила его и сделала.

— Две… — шептала я белыми губами, смотря на чувствительную палочку в своих дрожащих пальцах. — Две… Две.

ГЛАВА 9.

— Да не рыдай ты.

Люба поставила передо мной чашку с чаем.

— Не рыдай, тебе говорю. Бывают ситуации и хуже.

— Куда уж хуже… — хлюпала я носом.

— Да уж поверь мне — бывает хуже! — села напротив меня за столом соседка. — Ты как назовёшь-то его?

— Его? — подняла я глаза.

— Сына своего, — отпила она из чашки свой чай.

Сына?

До меня до сих пор не доходило, что внутри меня ребёнок.

Маленький малыш. Малыш Архипа…

Эта большая, пусть и такая короткая и горькая любовь, не прошла для меня бесследно — я беременна. Люба почему-то решила, что это мальчик…

— Ты думаешь, у меня будет сын?

— Ага. Так чуется мне.

— Не знаю, как… — снова заплакала я. — Я даже не уверена, что его стоит оставлять…

— Так, — сткунула чашкой по столу Любовь. — Ты мне это брось. Что значит — стоит ли оставлять? К тебе сын пришёл, а она мне тут…

— Да кому он нужен? — в очередной раз заплакала я. — Кому? Папаша о нём даже не узнает.

— Тебе, милая, — сказала Люба. — Тебе. Ты одна. Была. Теперь у тебя есть сынок. Ты знаешь, как твой одинокий мир изменится теперь? И спасибо твоему неверному принцу, что оставил тебе такой дорогой подарок. Парень-то небось красивый?

— Очень, — отозвалась я, задумавшись невольно о том, что мой сын наверняка будет похож на Архипа. Красивый. Большой. Синеглазый… Только не такой подонок.

Я воспитаю его настоящим мужчиной и заставлю заучить как молитву навсегда, что женщин обижать и предавать нельзя. Мы в ответе за тех, кого приручили.

— Вот-вот. Многие вон, эко всякие бегают делают, — продолжила соседка. — Лечатся, не знают, каким богам молиться, чтобы ребёночек получился. А у тебя всё само собой вышло. От любимого, красивого, молодого. Рожай и не даже не думай о других вариантах.

Наверное, Люба права. От таких подарков небес не отказываются. Но…

— Куда же я его рожу?

— Куда? В эту вот квартиру, — показала вокруг себя женщина. — Ты ж сказала, что она твоя по документам.

— Моя.

— А это, милая, самое дорогое — жильё. А у тебя оно есть. И работа есть, так ведь?

— Да.

— Ну и прекрасно — дадут тебе декрет.

— Так я мало совсем отработала. Мне большое пособие не положено будет.

— Не положено, — подтвердила Люба. — Но сейчас много доплат таким как ты. Папочку не вписывай, будешь получать пособия дополнительные. Выкрутитесь. До трёх лет спокойно просидишь с сыночком. Давай с тобой вязать шапки да пинетки и продавать. Вот и будет тебе на пироженки.