Нежная боль (СИ) - Янг Аида. Страница 2

Развернулась и вышла за дверь. Поверить не могу, что все происходит на самом деле. Эта неделя прошла, словно в аду. Больница, скандалы, снова больница. Инвесторы, партнеры Тимофея давят с разных сторон, желая узнать, как обстоят дела. Словно вороны кружат, ожидая момента, когда можно накинуться и рвать плоть. Всем нужно одно – деньги. Никому не интересно, что это живой человек, который дышал, мечтал, творил. Нет, у всех только меркантильные интересы. Хотелось лечь и умереть. Слишком много всего навалилось на мои хрупкие плечи. Даже за три года так и не смогла привыкнуть к жизни в этом мире. Все чуждо. Грела мысль о том, что очень скоро я смогу выполнить обещание, данное себе и детям три года назад. Осталось немного, стройка подходила к концу, но без мужа все усложнялось. Здесь требовалась мужская, жесткая рука.

Сев на заднее сиденье автомобиля, вздохнула, устало потирая лицо. Кивнув водителю, посмотрела в окно. Я не справлюсь. Меня заклюют эти стервятники. Если бы здесь был ОН. Никто бы не посмел так себя вести. Не проходила ни дня, чтобы я не вспоминала, не думала. Где он сейчас? Кто рядом с ним? Кому сегодня повезло оказаться в его крепких объятиях? Закрыла глаза и увидела его красивое лицо. Будто только вчера, он стоял передо мной, улыбаясь.

Замужество не смогло изменить моих чувств, наоборот они окрепли и надежно засели у меня с сердце, напоминая о себе острой болью, в те моменты, когда видела его фотографии в тех проклятых журналах. Только теперь он меня ненавидел…Презирал…

В сумке зазвонил телефон, заставляя вынырнуть из своих воспоминаний.

– Слушаю, – ответила управляющему стройки, где строился приют для бездомных детей.

– Алина, – начал он. – У нас проблемы, – тяжело дыша, проговорил он.

– В чем дело? – сжала трубку, готовясь услышать все что угодно, предполагая, откуда они взялись. Немыслимо, эта дрянь и здесь сунула свой нос.

– Приехали адвокаты, юристы. Сообщили о заморозке стройки, – взволнованным голосом продолжил он. – Сообщили о незаконности. Пригрозили, если продолжим, то будут проблемы.

– Я поняла, – прижимаясь лбом к прохладному стеклу. – Я разберусь с этим, Руслан.

Он был моим другом, еще со времен детского дома. Когда началась стройка, я попросила Тимофея, принять его в качестве помощника управляющего.

– Алина, это все Стелла? – расстроенным голосом спросил меня. Он знал о моих взаимоотношениях с сестрой мужа, но впервые спросил об этом прямо.

–Да, – не увиливая, честно ответила ему. – Не думай об этом, я все решу. Проследи за порядком, сказала, отключая звонок.

Подъехав к особняку Черновых, который так и не смогла считать своим домом, выбралась из машины. Этот дом был отвратительным, ненавистным. В нем была растоптана моя любовь. Сколько раз я просила Тимофея Петровича перебраться в другой, но улыбаясь, он всегда отмахивался. Пройдя пару шагов, остановилась, опираясь о стену кирпичного забора. Черт! сорвалась я, колошматя рукой о шершавую поверхность. Как же мне быть? Я не могу лишиться того, чего добилась кровью и потом. Не могла! Нужно бороться, сражаться, зубами выгрызать то, что по праву принадлежит мне…

– Алина, – бросилась мне на встречу Лана. – Стелла уже в доме. Устроилась в гостиной и празднует скорую кончину хозяина. Это правда? – расстроенно спросила меня.

– Врач сказал, что все плохо, – часто моргая, ответила ей, прогоняя навернувшиеся слезы.

– Он сильный, должен выкарабкаться, – с надеждой в голосе сказала она. Как бы я хотела, чтобы это оказалось так. Но, умом понимала, что все не просто.

– Что у тебя с рукой, – воскликнула подруга.

Только сейчас заметила, что вся ладонь в крови.

– Пустяки, – ответила ей не чувствуя боли, доставая из сумочки платок. Боль под ребрами была намного сильнее, чтобы замечать мелочи. – Идем в дом, – кивнула на дверь, из-за которой раздавалась оглушительная музыка.

Светлана попала в этот дом сразу после, нашей с Тимофеем, свадьбы. Ее работа заключалась в помощи по дому, но именно в ее лице я обрела верную подругу. Лана помогла мне не сойти с ума в этом доме. Поддерживала, помогала приспособиться.

– Алина, может не стоит сейчас с ней разговаривать, она пьяна, – пыталась говорить громче, чтобы перекричать музыку.

В этот раз я не разделяла ее мнения, быстрая шагая в сторону стереосистемы. Сколько можно это терпеть? Выключила музыку, оборачиваясь и смотря на ненавистную родственницу.

– О, а вот и наша голодранка явилась, – заплетающимся языком проговорила она. – Тебя-то я и жду, – ухмыляясь, ткнула пальцем в мою сторону.

– Ты что здесь устроила? – вскрикнула я, смотря на откупоренную бутылку коллекционного виски Тимофея Петровича.

– Праздную! – засмеялась она легкомысленно. Строила из себя дурочку, только меня не провести. Ее коварству и расчетливости мог позавидовать самый матерый преступник.

– Кончай балаган и иди в свою комнату. Своими выходками ты порочишь фамилию собственного брата.

– Он опорочил ее в тот день, когда притащил в свой дом тебя.

Слышать оскорбления из ее уст слышать было не впервой, поэтому я не собиралась обращать на это внимание. Ей не удастся вывести меня из себя, хотя именно это она и пыталась сделать.

Выдохнув, отвернулась к ней спиной, чтобы удалится в свою комнату, понимая, что эта перепалка хорошим не закончится.

– Правильно, иди, пакуй вещички. Даю ровно сутки, чтобы убралась из этого дома, – процедила змея, показывая, наконец, истинное лицо, прячущееся за маской фривольности. – Ты тут никто. Спектакль окончен.

Глава 2.

– Не думаю, что она посмеет так с тобой поступить, – сказала Лана, прикрывая дверь в моей комнате.

– Посмеет, и я думаю, теперь она не блефует, – усаживаясь на кровать, ответила ей, скидывая с ног туфли-лодочки. – Не переживай так, поживем-увидим насколько далеко зайдут ее угрозы, – как можно спокойнее говорила я, хотя внутри меня все заходилось от мысли, что очень скоро я окажусь на улице.

Теперь Стелла покажет себя во всей красе. Ей незачем больше притворяться. Не перед кем. Она сделает все, чтобы я навсегда покинула эту семью.

– Но если так случится, куда ты пойдешь? – подруга знала, что идти мне не некуда. Всю свою жизнь я прожила в детском доме, пока меня оттуда не забрал Тимофей Петрович. Даже не верится, кажется, будто это было вчера.

Я стояла на сцене актового зала и пела свою любимую песню “Сестра”. Я исполняла ее на каждом празднике, проводившемся в стенах детского дома “Надежда”. Но в этот раз я исполняла ее в последний раз, ведь мне только стукнуло восемнадцать, а это означало, что пора входить в новую, самостоятельную жизнь.

В тот день на праздник открытых дверей съехались постоянный меценаты, которые финансово поддерживали детский дом. В их числе был мой будущий муж. Тогда я могла даже предположить, кем он окажется для меня. Седовласый дядечка сдержанно улыбался всем детям. Аплодировал каждому, кто участвовал в концерте. Но едва я запела свою песню, его лицо стало другим. Улыбка стала естественной, а взгляд каким-то зачарованным.

С того дня он стал приходить в детский дом каждый день. Предлоги были разными, помощь заведующей, решение несуществующих вопросов, общение с детьми, но каждый раз они оканчивались нашей с ним встречей. Поначалу было боязно. Взрослый мужчина не сводил с меня глаз. Рассказывал о себе, но никогда не позволял ничего лишнего. Постепенно я начала ему доверять. Стала ждать нашей следующей встрече. Воспринимать его как отца, которого у меня никогда не было. Много ли нужно ребенку, который всю жизнь прожил в детском доме? Мечта, обрести родителей, заботу, тепло, которой они были обделены с раннего детства, грела сердце каждого детдомовца. Я очень любила петь, и часто рассказывала Тимофею Петровичу, о том, как мечтаю поступить в школу вокала. Он лишь всегда улыбался и приговаривал: “У тебя будет все, девочка!” Но тогда я не понимала смысла его слов. Осознала позже, в день своего отъезда из стен, где провела всю свою жизнь.