Обычный день - Джексон Ширли. Страница 16

Места для упаковки с отбивными не оказалось, и я так и держала ее в руке, листая кулинарную книгу, читать которую стало гораздо труднее – все страницы вымокли в начинке лимонного пирога, а на руках у меня лежал щедрый слой муки, отчего пальцы слиплись. Рецепт бараньих отбивных был на той же странице, что и рецепт лимонного пирога с меренгой, намертво приклеившейся к следующей. Чтобы добраться до инструкции, требовалось выпустить из рук упаковку отбивных, и место для нее я отыскала только на подоконнике. Я решила заодно открыть окно – проветрить кухню от аромата сгоревшего пирога – и поняла: что-то горит, бросилась к духовке и по пути неловко задела локтем отбивные. Малли подошла к окну и посмотрела на улицу.

– Ну вот, твои бараньи отбивные там, на тротуаре. Знаешь, – серьезно добавила она, – отсюда и не скажешь, что они свеженарезанные.

Я открыла духовку, пытаясь выяснить, откуда пахнет гарью – картошка лежала себе на противне, как надо, а рядом пристроилась случайно забытая кухонная рукавичка.

– Ну все, – с восхитительным хладнокровием выдала я. Выпрямившись, я отбросила выпачканной в муке рукой волосы со лба и добавила уже с меньшей долей хладнокровия: – С меня хватит. Он мне за все заплатит. Я покажу ему, как заставлять людей горбатиться на кухне. Да я поджарю страницы этой кулинарной книги – одну за другой…

– Успокойся, – остановила меня Малли.

И я сделала так, как она велела. Перестала метаться с воплями по кухне и огляделась. В раковине высилась гора грязной посуды. Сломанную соковыжималку я положила сверху на перепачканные тарелки – другого места ему не нашлось, а последний недодавленный лимон едва держался на его кончике. Еще в раковине поместились и миски, в которых я смешивала ингредиенты, кроме одной – ее я разбила. Почему-то, пытаясь приготовить начинку для лимонного пирога, я испачкала четыре миски и кастрюлю. На столе в беспорядке валялись упаковки от продуктов, яичная скорлупа и книга рецептов, удобно устроившаяся в луже лимонной начинки. Я забыла включить кофеварку, и теперь она холодно и с упреком смотрела на меня, стоя рядом с разорванным пакетом муки, который, не знаю каким чудом, оказался на плите. Впрочем, муки в пакете почти не осталось – вся рассыпалась по полу. Кухонная рукавичка запекалась в духовке. Послышались трели дверного звонка.

Уставившись на свои следы на полу, я с нотками истерики в голосе поинтересовалась у Малли:

– Неужели я так много хожу?

Малли опустила вязанье на колени и встала.

– Ступай, – сказала она. – Надень синее платье. Я погладила его, пока ждала тебя. Прими душ и одевайся, а я встречу твоего знакомого.

– Но как же… – беспомощно начала я и осеклась, неловким жестом обводя кухню. – Что же мне теперь…

– Я уже сказала, что тебе делать, – резко напомнила Малли. – Ступай одеваться.

Когда Малли говорила таким тоном, ответ мог быть только один. И никаких вопросов. Я обнаружила, что спешу принимать душ и переодеваться в синее платье. Закрывая дверь в спальню, я услышала, как Малли говорит кому-то: «…старая подруга мамы Димити. Заглянула передать привет».

Каюсь: я провела в душе слишком много времени. Может, приди кто-то другой, я бы честно признала, что напортачила, наговорила лишнего и не смогла выполнить обещанное, но вот поступить так с Хью Талли было слишком тяжело. Во-первых, он бы никогда ничего не забыл. И во-вторых, не позволил бы забыть и мне. Собираясь выйти из душа, я вспомнила красное лицо Хью Талли с самодовольной улыбкой и опять встала под горячие струи. «Давай, Димити, решайся, – говорила я себе, – пора идти».

Одевшись и избавившись от запаха гари и налипших под ногтями комочков муки, я почувствовала себя гораздо лучше. И приободрилась, чуть-чуть. Ведь когда-нибудь, лет через десять, я буду жить в маленьком городке за пять сотен миль от Хью Талли, и события этого дня покажутся мне просто забавными.

Я собрала в кулак свою гордость, подняла повыше голову на застывшей от постоянных заглядываний в духовку шее, развернула плечи и храбро вышла в гостиную, к Хью Талли, который удобно устроился в кресле, положив ноги на пуфик.

– Прости, что заставила тебя ждать, Хью, – с улыбкой поздоровалась я, – но мне придется признать…

– Димити, – окликнула меня Малли, – сходи-ка на кухню, проверь, как там пирог.

– Но мне придется признать, – продолжила я, – что после всего сказанного…

– Я была там минуту назад, – прервала меня Малли, – и пирогу пора выбираться из духовки. Прямо сейчас, – настойчиво заявила она. – Конечно, это всего лишь мое мнение. Димити лучше знать.

До меня наконец стали доходить слова Малли. Я так настроилась произносить героическую речь перед Хью Талли, что сперва не поняла – Малли обращалась ко мне. Хитро подмигнув, Малли показала на кухню. Оборачиваясь, чтобы взглянуть сначала на Малли и снова на Хью Талли, я вдруг заметила, что в гостиной накрыт ужин на двоих. Скатерть сияла белизной, бокалы сверкали, в столовом серебре отражались язычки пламени двух длинных свечей, горевших в самом центре стола. Очень красиво.

– Мне пора бежать, Димити, но я мечтаю увидеть, как получился пирог, – сказала Малли.

Похоже, она пыталась заманить меня на кухню. Я покорилась, и Малли пошла за мной. Вслед нам Хью Талли произнес:

– Надеюсь, Димити не слишком расстаралась. Я многого и не ожидал.

И неприятно засмеялся.

Я застыла у двери в кухню. Клянусь, когда я вышла отсюда, в раковине была гора посуды, на полу – мука, а на плите – ни намека на приготовленный ужин. Теперь же кухня сияла чистотой. Со стыдом признаю: чище здесь не бывало. А пол, не иначе, отчислили скребком.

– Что?.. – спросила я, с привычной прозорливостью реагируя на происходящее.

– Если ты прямо сейчас не закроешь рот, – ехидно заявила Малли, – я и представить боюсь, что в него попадет.

– Но как же… – выдала я еще одно весьма мудрое замечание.

– Объяснять некогда, – отрезала Малли. – Слушай меня внимательно, Димити Бакстер. Я решила, что позволю тебе делать все, как ты пожелаешь, но все же выберу момент и скажу, как ты не права. Однако теперь важнее другое: мне не нравится этот молодой человек. Совсем не нравится. Едва усевшись, он спросил: «Неужели Димити действительно сама приготовила ужин?» Задавать такие вопросы нечестно, и я ответила: «Она весь вечер провела на кухне», – это правда. Малли задумчиво смерила меня взглядом.

– Тебе идет синий, – одобрительно кивнула она и продолжила свою речь. – С этим гостем следует быть начеку. Не откровенничай, слышишь? И ради всего святого, доставай пирог из духовки.

Я так и сделала, отрешенно заметив, что меренги получились идеально, а корж по краям слегка расслоился, как надо.

– Пирог, – констатировала я.

– Ну, а чего еще ты ожидала? Я же сказала – пирог, – подтвердила Малли. – И никогда больше не приглашай этого молодого человека на ужин, слышишь?

– Никогда, – с жаром пообещала я.

– Кстати, я позаимствовала твою копилку.

– Копилку? Но там было только шесть…

– Не важно. Твои бараньи отбивные все равно оказались не первой свежести. А вот новая кулинарная книга, взамен той, которую я выбросила. Может быть, я еще раз загляну на огонек.

Малли быстро поцеловала меня в щеку мягкими сухими губами и исчезла. Вскоре за ней тихо захлопнулась входная дверь, а я так и стояла посреди кухни, наслаждаясь прекрасными ароматами и сжимая в руке кулинарную книгу.

– Эй! – позвал Хью Талли из гостиной. – Когда ужинать будем?

Я машинально двинулась к плите. Под одной из салфеток, не дававших блюдам остыть, обнаружились бисквиты. Воздушные и золотистые, каких я очень давно не встречала. На другом блюде был печеный картофель, а на третьем – отбивные. И еще пирог. А в холодильнике, как выяснилось, салат.

Мне оставалось только подать ужин Хью Талли, что я и сделала.

Хью Талли довольно посмотрел на свою тарелку.

– Неплохо, неплохо, – произнес он.

Схватил три бисквита, заметив мимоходом, что они наверняка жесткие, как свинец. Взял запеченную картофелину, сетуя, что на вид она твердовата. Положил себе две отбивные, говоря: «О чудо! они вовсе не покрыты непонятным соусом». А накладывая салат, задумчиво бормотал что-то о взбитых сливках в заправке, не постеснявшись, впрочем, положить побольше. Я молча смотрела в свою тарелку. Еда была явно настоящая.