Муассанитовая вдова - Катрин Селина "Сирена Селена". Страница 47

После пережитого стресса, забега по Оенталю, драки с преследователем и прогулки под щедрыми осадками страшно тянуло в сон. Знобило, а кожу на руках, лице и ногах, наоборот, щипало. Волевым усилием заставила себя поискать мыло. Хоть бы еще капельку повезло. У меня отличная регенерация, но, если я найду кусок мыла и смою кислоту, ожоги пройдут скорее. И исстрадавшиеся стопы тоже следует промыть.

Мыло я не нашла, зато, пока обходила кругом ванную, взгляд упал на вертикальную трубу вдоль стены, облицованную кирпичом. Кажется, хозяева дома говорили, что это источник тепла вместо климат-контроля. Присела на корточки, поковырялась в поленьях… Как это включается? Со стороны труба и стеклянная нижняя часть напоминали камины в загородных домах на Цварге, но они оснащались голопроекцией огня и электробатареей со встроенным термометром для обогрева помещения. Однажды я видела камин с настоящим огнем, но там были встроенные автоподжиг и подача сублимированных угольных брикетов. А устройство передо мной не имело никакой электроники. Я каждый кирпичик потрогала, каждую выемку – ничего!

– Ну же, швархова машина, включайся! Дай хотя бы крохи тепла!

Я безрезультатно ударила по трубе, ободрала костяшки пальцев… Внезапно стало так жалко себя. Замерзшая, промокшая, кожа горит, но смыть кислотник не могу. Света нет, тепла тоже… Погнавшийся за мной громила напугал стократ больше, чем пробравшийся в спальню глуповатый Оден. И Льерт неизвестно где, и что с ним, неизвестно. Горло запершило от комка горечи, глаза зачесались от подступивших слез… Вселенная, как же он один против четверых?..

«Хоть бы только он был жив, остальное неважно…»

Глава 22. Обжигающие поцелуи воды

Селеста Гю-Эль

«Хватит разводить сопли, Селеста. Мишель тебя предупреждал, что иные Миры не лучше Цварга. Что ты сказала? Справишься? Ну так справляйся».

Я тряхнула головой, отгоняя слезы. Начну себя жалеть – заплачу. Заплачу – стану тереть глаза руками. Потру глаза – могу на месяц лишиться зрения, пока будет восстанавливаться роговица… Плавали – знаем.

За стеной дождя, периодически переходящего в град, слух уловил скрип ступеней на крыльце. Входная дверь резко отворилась.

– Селеста?!

Я даже испугаться не успела. Такой родной и любимый голос пронзил пространство между нами. Сердце пропустило удар и зашлось в бешеном ритме. Ослепительным софитом сверкнула очередная молния, в яркой вспышке взгляд успел выцепить детали. Льерт стоял на пороге грязный, мокрый, со спутанными волосами и огромным алым пятном на рубашке. Тяжело и рвано дыша, одной рукой держался за косяк, второй – за центр пятна. Время замедлилось, зрение сфокусировалось на мужской фигуре с рогами, предметы вокруг потеряли очертания и размылись. Или это я все-таки расплакалась?

– Ты жив!!!

Я рванула к мужчине, а он сделал шаг и тихо охнул, когда я, отбросив правила приличий, сжала его так крепко, как только могла.

Хотелось рыдать от счастья, ругаться, молотить руками по его груди и кричать: «Никогда так больше не делай! Я знаю, ты меня защищал, но я испугалась за тебя не меньше, чем за себя!» И одновременно умолять о прощении: «Если бы не мое дурацкое желание развлечься, ничего бы не случилось…» Пьянящий горький травянистый аромат Льерта хлынул в легкие, и я оглушительно всхлипнула, прижимаясь еще теснее, и было наплевать на грязь и пот. В эту секунду я отчетливо осознала, что не только на Оентале, но и во всей Федерации нет никого ближе, чем этот мужчина. Оказывается, он был нужным и близким все это время, а я просто не понимала…

– Селеста, ангел мой, как же я рад, что с тобой все в порядке… – бормотал Льерт, гладя меня по голове и неловко сжимая, видимо, боясь раздавить или испачкать. – Ну конечно я жив, иначе быть не могло. Ты что, испугалась за меня? Глупенькая, я хотел, чтобы у тебя была возможность убежать. Ну все, не плачь, пожалуйста.

Я немного пришла в себя от первых эмоций и обратила внимание на кровь.

– Ты ранен?! – испуганно вскрикнула, сообразив, что своими объятиями могла сделать больно, и отступила на шаг.

– Ерунда, царапина. До свадьбы заживет, – хрипло ответил мужчина и рассмеялся на мой возмущенный взгляд.

Как можно шутить, когда весь бок в крови?!

– Как ты выбрался? Убежал? Как ты меня нашел?! Кто тебя поранил? – вопросы выскакивали один за другим, как мячики для тенниса из специального аппарата.

– Селеста, все в порядке. Да… Рана – действительно ерунда… Просто нашел… – Он приподнял пальцами мой подбородок, серые глаза смотрели так внимательно, что, казалось, читали душу. – Скажи честно, с тобой ничего не случилось? Я слышал твой крик.

Я закусила губу, вспомнив, как лапы пьяного лысого урода шарили по телу. Как плеснула кислотой ему в глаза, ударила крышкой от бака и даже испугалась, что убила. Но это такая ерунда по сравнению с ранением Льерта. В конце концов, ожоги от кислотника быстро на мне заживут, как и стопы, а все остальное – не так уж и важно.

– Нет, ничего не случилось.

Льерт нахмурился, явно не поверив, но бросил взгляд на мою одежду и внезапно низко, почти агрессивно зарычал:

– Селеста, раздевайся!

Я даже моргнула от изумления. Но не столько от вопиюще неприличного приказа, сколько от затрепетавших ноздрей и злости, мелькнувшей в глазах мужчины.

– Раздеваться? – машинально повторила, так и не поняв причину гнева.

– Да! Твоя одежда пропиталась кислотником. Неужели ты собиралась в ней спать? Ожоги будут по всему телу. Помнишь язвы на мне? Это от долгого пребывания в тряпках, вымоченных под местным дождем. Скорее раздевайся! Обещаю, я не буду смотреть…

Я мысленно улыбнулась, почувствовав, что, несмотря на жесткость и ультимативность тона, обо мне именно заботятся, а не ограничивают свободу. Как после той ночи, когда в мою спальню пробрался Оден, а Льерт выдвинул требование, чтобы я возвращалась до сумерек.

Хотелось возразить, что кислотник, конечно, неприятная вещь, но язв, как у него, у меня не будет, я все-таки цваргиня. И ожоги быстро пройдут. Однако, поразмыслив, я решила пока не говорить о своей расе – не потому, что не доверяю Льерту, просто не время и не место, потом как-нибудь. В спокойной обстановке.

Послушно сняла с себя липкое платье, а подумав немного – и белье. Сомнений в том, что Льерт не станет подглядывать, не возникло, да и в полутьме мало что видно. Что он там разглядит в ночи?

Сам же бывший полуконтрактник, пока я раздевалась, стянул с себя рубашку и штаны. Четкий силуэт бугрящейся мышцами спины – у меня-то зрение получше, чем у большинства граждан Федерации! – невольно заставил затаить дыхание. Мокрый хлопок тесно облепил крепкие ягодицы, ямочки над ними показались из-за широкой резинки. Я поймала себя на том, что, будучи чистокровной цваргиней из аристократической ветви, с молоком матери впитавшей правила этикета, физически не могу отвести взор от мужской спины и мысленно представляю, как он будет выглядеть… спереди.

– Разделась? – спросил Льерт, выдергивая меня из нахлынувшего оцепенения.

– Да. – Собственный голос показался хриплым. Ощущение наготы навалилось как внезапная гравитационная перегрузка: дышать стало сложно, сдавило легкие, пульс застучал в ушах, и во рту слишком сухо… – А что ты делаешь? – спросила, заметив, как мужчина что-то выискивает под днищем ванны.

– Мыло – это щелочь. Оно есть в каждом доме на Оентале, даже у бедняков. Это средство первой необходимости. Пленку из кислоты надо смыть как можно скорее.

– Я уже искала, но не нашла… – И удивленно замолкла, увидев у Льерта на ладони светлый брусочек.

– Наверное, ты просто не дотянулась. Мойся первой. Я не смотрю. – И замер с вытянутой в сторону рукой, все так же стоя ко мне спиной.

И смотрел демонстративно прямо, слепо уставившись в стену. Я подошла сзади, аккуратно взяла брусочек, а когда хотела шагнуть внутрь чугунной чаши, Льерт ловко повернулся, чтобы опять оказаться затылком ко мне. Колючие жаркие мурашки цепочкой пробежали вдоль тела от мысли, что бывший военный наверняка ориентируется в сумраке не хуже меня. Я тряхнула головой, отгоняя странные мысли, включила воду и принялась пенить мыло.