Наследник фортуны (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте". Страница 46

— Идите жде, правжо слово, сударь. Девушка горит желаниемж, — услышал я ещё один знакомый женский голос: язвительный и с польским акцентом.

Да, так и есть. Ядвига и Варвара. Обзавёдшаяся мушкой над верхней губой, русоволосая красавица коротко, с холодком, кивнула мне и под ручку с полькой царственно прошествовала мимо меня. При этом Квятковская, будто рапиру, воткнула в меня ледяной взгляд, и ровно такой же взор достался Глуховой. Вот ведь… И чего они обе такие холодные? Полька-то ладно, она почти всегда такая, а вот Варвара? Неужто приревновала? Не нравится, что кто-то может покинуть её гарем, переключившись на другую девушку? Или после вчерашнего она по-другому взглянула на меня? Хрен её поймёшь.

— Ядвига Робертовна! — донёсся до меня радостный голос Кондратьева.

Он заметил девушек и с широкой улыбкой на лице двинулся к ним. Но, прежде чем он до них добрался, Квятковская затащила подругу в самую середину почти заполненного ряда, в котором оставались свободными лишь два кресла. На них-то девушки и уселись. Однако Рыжик так просто не сдался. Он махнул мне рукой и шустро занял два кресла, поселившиеся прямо позади польки с Толкницкой.

Мне пришлось с толикой извинения в глазах посмотреть на Анну Львовну и произнести:

— Сударыня, я бы с радостью послушал вашу историю! Но мой друг уже занял нам места! Покорнейше прошу меня извинить! В другой раз с удовольствием послушаю вашу историю.

— Ловлю вас на слове! — откликнулась погрустневшая девушка и опустила свой зад на кресло.

Пожав плечами, двинулся к Рыжику, миновал пару рядов и уселся подле него. А тот уже стрекотал медовым голоском, склонившись к плечу Ядвиги:

— Сударыня, вы сегодня превосходно выглядите.

— А обычно, значит, плохжо? — ядовито выдала она, не поворачивая головы.

— Обычно вы выглядите замечательно, а нынче — превосходно, — выкрутился Кондратьев, мельком глянул на меня и отрицательно покачал головой. Ага, ясно. Морозова он не нашёл.

— Варвара Ульяновна, а как ваше колено? Я подметил, что вы шли без всякой хромоты. К вам лекарь поутру наведывался? — спросил я, закинув ногу на ногу.

— Было дело. И теперь с коленом всё хорошо. Благодарю за интерес, — ровным голосом ответила девушка, не поворачивая головы.

Ага, её точно задело то, что Анна проявила ко мне интерес. Ты гляди какая собственница…

— А пшто же вы, Никита Алексеевич, не заняли кресло возле сударыни, так отчаянно приглашающей вас? — ехидно спросила полька.

— Почему же отчаянно? Она просто предложила мне занять свободное кресло, — начал оправдываться я. А потом подумал… Какого хрена я оправдываюсь? Нет, так дело не пойдёт. Однако кое-что всё-таки объяснить придётся. — Анна Львовна повстречалась мне перед собеседованием. Мне пришлось выступить в качестве её защитника. Знаете ли, не все дворяне воспитаны так же хорошо, как мой добрый друг сударь Кондратьев. И я вынужден был проучить одного такого невоспитанного дворянина.

— М-м-м, потому-то эта сударыня бросает на вас такие вшгляды?

Какие взгляды? Ядвига даже не смотрела в ту часть зала, где прикорнула Глухова. Откуда полька знает, что за взгляды та бросает? Ей помогает какая-то женская суперспособность?

Неожиданно на моей стороне выступил Кондратьев, который мягко проговорил:

— Дражайшая Ядвига Робертовна, Никита Алексеевич не такой человек, дабы вчера носить на руках одну даму, а сегодня обихаживать другую.

Полька наградила его тяжёлым взглядом, и Рыжик заискивающе улыбнулся.

Благо, на этом все пикировки были закончены, поскольку на сцену вышел седовласый мужчина представительного вида в укороченном чёрном фраке с металлическими гербовыми пуговицами. Незнакомец оглядел внимательным взором притихших студентов и толкнул красочную речь. Оказывается, перед нами предстал сам ректор. Под конец своей речи он пожелал нам успехов в учёбе и скрылся за кулисами под гром аплодисментов.

После него на сцене появился вислоусый профессор, принявшийся рассказывать о рекомендуемых предметах, кои мы должны выбрать до конца недели. Я внимательно слушал его, мысленно проклиная шляпку одной из девушек, сидящих на переднем ряду. На её шляпке будто бы поселилась целая клумба из искусственных цветов. И этот цветник скрывал фигуру профессора. Хорошо хоть его слова было прекрасно слышно.

Рассказав о предметах, профессор перешёл к университетской форме. В ближайшие пару недель нам надо заказать подобную одёжку у портного. Блин, опять расходы. Я аж вспотел. А, нет, это в зале душно стало. Некоторые девчушки даже вытащили из сумочек сложенные веера и стали обмахиваться ими. Хорошо хоть мероприятие вскоре закончилось. И река новоиспечённых вспотевших студентов хлынула в коридор, где было заметно прохладнее.

— В тир?! — громко спросил Кондратьев, дабы перекрыть гомон людей.

— Ага, — кивнул я.

— В тир? — удивилась Варвара, семеня рядом со мной. — Это из-за сударя Морозова? Неужели вы не нашли примирения? Никита Алексеевич, ну что вы, как мальчишка? Не стоит устраивать дуэли по всяким пустякам. Я уверена, что вы легко сможете найти согласие со Львом Андреевичем. Он воспитанный молодой человек. Сделайте первый шаг.

— Пусть сам делает, — буркнул я, поймав одобрительный взгляд Рыжика.

— Конечно, это ваше право, но подобный ответ ранит моё сердце, — печально вздохнула она, поправила брошку, приколотую к платью, а затем тихонько у меня спросила: — Сударь, право слово, мне неловко об этом говорить, но вы ничего не знаете о том, как в мой ридикюль попали двадцать рублей? Ядвига уверена, что вы имеет отношением к этому происшествию.

— Я? Нет. Она ошибается.

— Я понимаю, что вы из лучших побуждений, но впредь так поступать не стоит. Вот ваши деньги, — решительно сказала она, и её ручка в перчатке полезла в ридикюль.

— Ежели вы хотите смертельно оскорбить меня, то идёте верной дорогой.

Рука девушки тут же замерла, а сама она испуганно посмотрела на меня, пару секунд поразмыслила и выпростала из ридикюля лапку с пустой ладонью.

— Хорошо. Но впредь всё равно так не делайте, — прошептала Варвара, грациозно спускаясь по чугунным ступеням лестницы.

Я неопределённо хмыкнул: вроде как и соглашаясь, а вроде как и не признавая того, что именно мои проворные ручки сунули в ридикюль деньги. Однако русоволосой красотке хватило такого «ответа». Она улыбнулась и вместе со мной покинула университет, а уже во дворе мы подождали отставших Ядвигу и Кондратьева. У последнего на лице проступали красные пятна, а глаза сверкали. Кажись, полька опять его вербально приложила. И он даже не успел дать ей достойный ответ, поскольку Квятковская цапнула Варвару за руку и сообщила нам, что они отпражвляются в поход по портняжпшным мастерским.

Кондратьев проводил польку пристальным взглядом и вздохнул:

— Что за девушка? Она заставляет моё сердце и петь, и плакать. Такую лебедь совсем непросто сразить стрелой Амура.

— Крепитесь, Ромео, крепитесь. Ты ещё хлебнёшь не одну порцию яда. А если не склеится у тебя с Ядвигой, то потом будешь писать стихи краше прежних. А ежели тебя ещё и на дуэли кто-то убьёт, то твои вирши вообще потомки изучать будут, — выдал я, похлопав его по плечу. — Так, где тут тир? Руки чешутся пострелять.

— Мудрено ты как-то говоришь, Никита. Однако ладно. Пойдём. И по дороге поведай мне о том невоспитанном дворянине, коего ты проучил, а я расскажу тебе о цыганке… У тебя есть возможность с ней свидеться.

Глава 24

Я покашлял в кулак и в красках рассказал Рыжику о том случае в универе, когда мне довелось выбить зуб тупому уроду.

— Ты поступил абсолютно верно, дав по физиономии этому охальнику, — прокомментировал Кондратьев мою «Повесть временных лет».

— И я того же мне мнения, — с ухмылкой сказал я, шагая по тротуару в числе других студентов, покинувших территорию университета. — А что ты хотел поведать мне о цыганке?

— Ну, стало быть, завтра после захода солнца можно с ней коротко перемолвиться. Стоить эта забава будет пятнадцать рублей.