Я Распутин 4 (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 6

— Очень авантажно — Ира опять сильно покраснела — Но я бы посмотрела.

Постельные забавы — это хорошо и даже в случае с Сахаровой замечательно, но нужно в Царское ехать. После болезни я там уже был, но все как-то наскоками, что-то забрать, что-то предать и все больше в нашем доме, а не во дворцах канцеляриях. Я даже в Гатчину чаще и на дольше ездил, в Авиашколу. Надо, надо в Царское ехать, посмотреть, жалом поводить, новые расклады почуять. Вообще, у всех, кто “приближен ко двору”, императорскому ли, президентскому или какому еще, то есть у тех, кто вертится около верховной власти, вырабатывается своего рода верхнее чутье, прямо как у зверей. Многое ясно и напрямую, но есть вещи, которые тебе никто никогда не скажет, какие бы отношения вас не связывали, а вот уловить, что Первое Лицо изменило тон при разговорах с Имяреком или кого нынче зовут к обеду, а кого гулять в парке.

Водитель подал “Дукс-Борей”, построенный для меня специально на базе грузовика — с бронированными стенками, толстыми стеклами, с обогревом, вот только радиостанцию еще не впихнули, нежные еще у нас лампы, плохо дорожную тряску переносят. Но, как говорят, “работы ведутся”. А так получился настоящий лимузин — с перегородкой между салоном и водителем, плюшевыми диванчиками, столиком, баром, прямо хоть под свадьбы сдавай. Raspoutine Limousine Service Ltd, ага. Во всяком случае, сейчас каретная мастерская, что “Борей” сделала, завалена заказами года на два вперед — вся илитка наша кинулась свои автомобили если не бронировать, то в лимузины превращать. Чтобы ездить, как приличные люди, а не с обветренной рожей в очках-консервах.

В Царское въехали по Петербургскому шоссе, но не доезжая Египетских ворот, я попросил свернуть направо — хотел посмотреть на отстроенный после пожара павильон Императорской железнодорожной ветки и новые казармы конвоя, что строили в Фермском парке. Ничего так, обширно, в стиле а-ля рюсс, кирпич с имитацией резьбы по белому камню. И дорогу от вокзальчика к дворцу шоссировали.

Хоба! А это что за новости? Стоило проехать недавно освященный Федоровский собор, как в узости между Белой башней и прудом мы уперлись в натуральный блок-пост — домики кордегардии, шлагбаум, караульные с винтовками и штыками. Судя по погонам, дорогу стерег лейб-гвардии 2-й Стрелковый полк, но рулили всем офицеры и унтера Конвоя. Чтож, значит, кто-то разумно озаботился безопасностью Главковерха.

— Здравия желаем, предъявите документы, — к остановленной машине подошел урядник с роскошными усами, ну чисто Буденный.

— Депутат государственной Думы Григорий Распутин, граф Стадницкий, — протянул я свой думский мандат.

— Виноват, ваше сиятельство, — вернул документы казак, — но требуется литер на въезд.

— Позови старшего, — вылез я из машины размяться после часового сидения.

Следом вылез Петр Северцев, тоже размять ноги да и перекинутся словцом со своими — службой в Конвое он определенно гордился, хоть и служил теперь в охране Думы.

Молодой подъесаул вышел из кордегардии, откозырял, вник в проблему и предложил решение — отконвоировать меня до собственной Е.И.В. Канцелярии на предмет получения литера. В том, что мне его выдадут, он даже не усомнился, тем более под “поручительство” Северцева.

На подножки запрыгнули два казака, доехали с нами до Александровского дворца, один остался стеречь автомобиль, второй повел меня внутрь. Все под контролем — не иначе, спецслужбы опытом делятся, что очень хорошо ввиду надвигающихся потрясений.

В приемной я ощутил легкую досаду — предстояло общаться с главноуправляющим канцелярии Танеевым, отцом Анны, с коим у меня отношения после расстройства ее помолвки так и не наладились — но вовремя вспомнил, что Танеев “ушел на повышение” и ныне занимает место самого графа Фредерикса, то есть рулит целым министерством императорского двора.

С бюрократией у нас везде хорошо (без нее, правда, еще лучше), но к начальнику, отвечающему за выдачу литеров, допустили практически сразу, без волокиты. Ну, пять минут в приемной подождал, пока предыдущий посетитель выйдет.

И вот тебе сюрприз, Гриша Новых — самолично Демчинский! Служба моя на него папочку собирала, как и на всех прочих интересных людей, я, разумеется, перелистал ее, прежде чем в Царское ехать, но там ничего о принадлежности “прорицателя” к канцелярии не говорилось.

Вылез он на предсказаниях погоды, но тут каждый второй старик ее предсказывает по ломоте в костях вполне уверенно, потом начал сторонние предсказания делать, целую астрологическую систему разработал, лил в уши, что “научный метод” и так далее. Мало-помалу заинтересовал августейшее семейство, был приглашен, удачно вякнул, приближен, после чего среди прочего выдал несколько сбывшихся прогнозов, так сказать, светского свойства — где какой скандаль случится и тому подобное. Потом и на внешнюю политику посягнул, и на другие события. Научный медиум-астролог, у Аликс уши как раз под такую лапшу растопырены. Я тогда еще списочек “предсказаний” посмотрел и все никак не мог понять, что мне это напоминает, а потом попалась мне на глаза газетка общества коневодства и сообразил — жучок на скачках. Такой, знаете, верткий типчик, всегда знающий на какую лошадь поставить, имеющий связи на конюшне, а то и способный договориться с жокеем, чтобы тот придержал лошадь-фаворита. Не бесплатно, конечно.

Вот такая ассоциация в мозгу засела.

Внешне он на сложившийся образ не походил совсем — не скользкий прощелыга, а скорее даже молодой профессор. Ну, или приват-доцент — стильный пиджак, изящные запонки, модный без выпендрежа галстук с неброской, но дорогой заколкой, брюки в тонкую полосочку, лаковые туфли. Собой недурен, приятное лицо, аккуратные усы, английский пробор в светлых волосах, к этому одеколон да вежеталь. И повадки без купеческого ухарства или аристократической презрительности.

— Чем могу быть полезен, Григорий Ефимович?

— Литером, Николай Авдеевич, литером.

Демчинский исполнился сочувствия:

— Рад бы, да не могу, список исчерпывающий и утвержден дворцовым комендантом, начальником дворцовой полиции и министром двора.

— И как прикажете к государю являться?

— По вызову, исключительно по вызову. В таких случаях выписывается одноразовый литер.

— Ловко. Ну что же, пусть будет разовый, а там посмотрим.

— Не могу, Григорий Ефимович, никак не могу, — развел руками прорицатель.

И вот готов поклясться, что как ни держал он лицо, а проскочил в глазах злорадный огонек “Что, съел?”, но он тут же уставился в бумаги и деловито их перекладывал.

— Придется управляющего канцелярии обеспокоить, — решил я пойти проверенным путем.

— Ваше право-с.

Вышел я в приемную, тихонько шепнул Северцеву через его прежних сослуживцев сыскать моего Митьку — он так и ошивался при Алексее, своего рода дядькой вместо Деревянко, учился вместе с царевичем, играл и гулял с ним неотлучно. После “похищения” наследник один оставался, наверное, только когда спал, да и то, вокруг караулы стояли.

И тут из глубин коридоров и недр кабинетов выпадает на меня “тезка” Аликс — Александр Федорович Редигер, и уже генерал от инфантерии!

— Григорий Ефимович! Какими судьбами!

— Да вот, пытаюсь литер получить, не дают, чернильные души.

— Почему? — удивился военный министр.

— Говорят, исчерпывающий список, где меня нет, либо по личному вызову.

— Что за чушь! — возмутился Редигер. — Это кто это вам такое сказал?

— Господин Демчинский.

— А, этот, — скривился генерал, — этот может.

— Может отказать?

— Соврать, Григорий Ефимович, — вполголоса ответил министр, — соврать.

— Ах вот оно что… Тогда ясно. Не буду вас задерживать, Александр Федорович, в Думе увидимся.

— Непременно!

Дождавшись ухода генерала, я ломанулся к Демчинскому, отшвырнув с пути попыпавшегося заступить мне путь клерка.

— Выписывай литер!

— Я статский советник! Извольте обращаться ко мне “Ваше высокородие”!