Нам нельзя (СИ) - Лукьянова Виктория. Страница 11

Мама меня провожает до дверей комнаты.

— Вот сюда, — говорит она, словно я не ее дочь, а какая-то посторонняя, которая вынуждена оставаться здесь. Впрочем, так и есть.

Я вхожу в комнату, оглядываюсь и выдыхаю. Так и думала — место шикарное. Широкая кровать у одной стены с двумя прикроватными тумбами по бокам. С другой стороны высокое окно с тяжелыми портьерами пепельного цвета. Под ногами серый ковер, над головой — изумительная люстра, состоящая сплошь из стекла. Дорого, красиво и безлико.

— Если что-то понадобится, то спрашивай, — произносит она, и даже по голосу понятно, что мама не хочет, чтобы я ее беспокоила. Фраза учтивости, призрачного гостеприимства.

— Нет, спасибо. Мне ничего не нужно, — покорно отвечаю я, умолчав про тот факт, что в моем рюкзаке, который я принесла с собой, нет запасной одежды. Но я не буду просить у нее какую-нибудь сменку, потому что не хочу видеть эти тонкие губы, презрительно изогнутые, когда она будет вынуждена дать мне что-нибудь из одежды. Скорее всего, здесь только ее одежда, и нам будет вдвойне неловко. Поэтому и молчу, когда она, резко кивнув, разворачивается и уходит, оставляя меня созерцать прямую спину, обтянутую рубашкой бордового цвета.

Мама — красивая женщина. Мама — известная женщина. Но для меня она чужачка. Как и я для нее.

Стоит ей скрыться за поворотом, как я резко подбегаю к двери и закрываю ее. Разворачиваюсь и с ногами запрыгиваю на кровать. Впервые веду себя как одичалая, прыгая на мягком матрасе. Он пружинит под ногами, немного скрипит. Плевать, если несколько пружин выскочит и тот, кто будет здесь ночевать после меня, помучается, уворачиваясь всю ночь от металла. Я прыгаю и прыгаю, желая взлететь до потолка.

Как в детстве. Вот только тогда мне никто не позволял подобных шалостей. Сейчас же я выросла, но моя маленькая девочка кричит от негодования. Кричит и плачет.

Я падаю на кровать, сминаю серое покрывало и реву, уткнувшись лицом в подушку.

Она даже не вспомнила, что у меня сегодня был выпускной.

Она даже не знает, какие у меня баллы.

Она совершенно меня не знает.

Во сколько мне удается уснуть, я не знаю. Прямо так в одежде, на смятом постельном белье, с зареванными глазами мне удается погрузиться в царство Морфея. И снится мне то, что давненько уже не снилось. Похороны бабушки. Тогда я видела маму со слезами на глазах в первый и последний раз.

Она горевала по-настоящему. Не как в кино, где все ее слезы всегда были ловкой игрой. Она тоже может быть уязвимой.

Просыпаюсь утром с единственной мыслью в гудящей от боли голове: я должна найти ее слабое место…

Глава 8

— Добро пожаловать! — Встречать меня выходит невысокая женщина в строгом сером костюме и раскрывает объятия, в которых я оказываюсь в следующий миг.

Мне становится неловко, ведь я ее даже не знаю. Зато она меня, кажется, знает.

— Элла, я так рада тебя видеть. Наконец-то мы познакомимся, — улыбается мне женщина с темными волосами, собранными в пучок на затылке. На ее щеках при улыбке появляются обаятельные ямочки, в глазах искрится невероятный свет, что даже думать не хочу, что он поддельный. — Как добрались?

Она выпускает меня из объятий и отступает на шаг. Теперь смотрит на застывшую за моей спиной мать. Я не поворачиваюсь, потому что уверена, что она не одобрит то, что сейчас произошло. Обнимашки с какой-то неизвестной мне женщиной буквально пару минут спустя, как мы оказались в доме Самойлова. «Невиданная дерзость!» — так бы сказала тетя.

Мои губы нервно подрагивают, и я упрямо держу язык за зубами, предоставляя матери возможность ответить на все вопросы.

— Нормально, — говорит она, поравнявшись со мной. — Все подготовлено?

Женщина кивает, и на ее лице меркнет улыбка. Кажется, ей тоже не нравится моя мама.

— Конечно, Ольга Сергеевна. У нас все подготовлено. Вещи уже привезли. Станислав Валерьевич приедет чуть позже. Он уже вернулся из командировки, но пока задерживается в офисе компании, — тараторит женщина, поглядывая то на мою мать, то на меня. Наверное, она видит, как холодно мы держимся друг подле друга. Как отстранены и мрачны.

Утро не задалось. Проплакав полночи, я с трудом уснула, когда меня обнаружила мать в заправленной постели, недовольно покачала головой. Меня пристыдили даже за то, что я неправильно легла спать. Скорее всего, думает, что тетя меня не воспитывала. Как же она ошибается!

А теперь еще и эта сцена…

Я мысленно выдыхаю. Настроение на нуле, еще не хватало, чтобы меня отчитали в первый же день. А ведь я даже порог нового «дома» не переступила!

— Ой, а что это мы стоим, — женщина в форме качает головой. — Проходи, Элла. Добро пожаловать. — И она, развернувшись, открывает для меня дверь. Мне не привычно видеть подобное, но я делаю первый решительный шаг, когда за спиной раздается голос матери.

— Я приеду к ужину. Сейчас мне нужно вернуться в город, — произносит спокойным голосом, и я слышу, как стучат каблучки ее туфель по дорожке.

Повернув голову, могу убедиться, что она действительно уходит, оставляя меня наедине с незнакомкой, которая, кажется, не удивлена поведению новоявленной супруги Самойлова.

— Проходи в дом, — произносит она, вновь мне улыбаясь. — Ох, я же так и не представилась. Совсем забегалась, — всплеснув руками, она смеется. — Меня зовут Лидия Павловна, я здесь отвечаю практически за всё. Чистота, еда, уют. Знаю дом вдоль и поперек, поэтому обращайся ко мне по любому вопросу.

Киваю, стараясь улыбнуться в ответ. Мои губы словно парализованы, но все-таки удается взять себя в руки и чуть-чуть расслабиться. Лидия Павловна проводит меня в дом, попутно рассказывая об этом месте.

— А здесь у нас столовая, — указывает на одну из дверей. — А там кухня. Кстати, — она резко оборачивается и смотрит на меня. — Элла, а ты завтракала?

Хотелось бы соврать. Сказать, что не голодна, но мой желудок, словно в ответ на ее вопрос, жалобно урчит. Теперь моя нервная улыбка выдает меня с головой.

Лидия Павловна хмурится.

— Я скажу, чтобы тебе накрыли в столовой, — произносит деловым тоном женщина. — А сейчас идем сразу в твою комнату. Ты, наверно, захочешь переодеться.

Кажется, от нее не укрывается тот факт, что одежда, в которой вчера приехала к матери, мятая, и, скорее всего, я не очень-то и хорошо пахну. Мне бы умыться для начала…

Мы поднимаемся на второй этаж по широкой лестнице. Пока сложно воспринимать любую информацию, тем более пытаться запомнить все повороты и комнаты, про которые Лидия Павловна уже рассказала. Я просто бреду следом за ней, прижимая к себе рюкзак. Очень скоро я наконец-то останусь наедине с собственными мыслями. Передышка. Мне срочно нужна передышка.

Тем временем мы приближаемся к одной из ряда дверей в самом конце коридора.

— Здесь у нас гостевые комнаты, — произносит Лидия Павловна, оборачиваясь. — Я подготовила для тебя самую большую спальню. Надеюсь, тебе понравится.

И она открывает дверь, пропуская меня вперед. Я едва сдерживаюсь, чтобы не издать удивленный звук. Комната настолько отличается от той, где я провела прошлую ночь, что даже думать не хочу, что мне здесь определенно понравится.

Вхожу в комнату, замечая, что у одной из стен составлены мои вещи. И те сумки, что забрал вчера водитель мамы, и те, что тетя обещала доставить сегодня. Каким образом им удалось перевезти мои вещи сюда так рано, не интересует. Не мои же проблемы. А вот то, что я наконец-то смогу переодеться в чистую одежду и навести порядок на голове — вот это радует.

— Мы не трогали твои вещи.

— Да, я сама разберу их, — тихо произношу, взглянув на Лидию Павловну.

Она мягко улыбается, и в ее глазах искрится настоящий свет. Никакой фальши. Она передо мной открыта и хочет, чтобы я начала открываться перед ней. Увы, но пока я не могу заводить в чужом доме друзей.