Как закалялась сталь - 2057. Том 2 (СИ) - Мусин Ринат. Страница 8

Одно из правил штурмовика — всегда иди в атаку. Атакуй, если ты обороняешься. Ты в окружении? Прекрасно, атаковать можно в любом направлении. Марат тщательно прицелился, мягко качнул правую руку, широко размахнулся и послал топор в ближайшего, вольготно разлегшегося ящера.

«Кидай точно, кидай сильно, и при этом не свались с дерева» — девиз сегодняшнего вечера. Топор вошел ящерице в брюхо. Лезвием. Тварь вскочила, и даже не засвистела, а затрубила. Ранение не смертельное… по крайней мере несколько ближайших часов не смертельное. А там уж — как микробы и прочие мелкие болезнетворные организмы захотят. Хотя нет оснований полагать, что организм ящера не справится с воспалением даже такой раны. У них, у некоторых, по крайней мере — хвост целиком может отваливаться — и ничего, нормально, живут. Но приятно причинить ущерб противнику? Очень приятно…

— Я весь внимание! — сказал Марат, а потом издал самый громкий, самый неприятный звук который мог издавать человек (по мнению Марата). Визг испуганной девочки.

Получилось неплохо. Вся стая вскочила. Видимо — проняло. Будем надеяться, что этот визг не даст им нормально отдохнуть. Мяса то они сожрали немало. Крохотный мозг требует равновесия и капельку покоя. При этом визги маленьких девочек могут привлечь других хищников, и стая, которая легко валит чудовище похожее на тираннозавра, еще хоть немного сократиться.

Но уже через час крики, которые издавал Марат каждые десять минут, перестали тревожить стаю. Они расположились кругом, радиусом примерно метров двадцать, вне пределов досягаемости бросков этой сверкающей крутящейся штуки, которая регулярно прилетала с дерева, на котором расположилось вкусно пахнущее мясо.

Стемнело действительно так, что вытянутую руку не видно. Обычным зрением. Но у Марат есть способность — видеть невидимое. Сейчас он в полной мере оценил какую полезную вещь выбрал. Да, руку не видно, но он видит ее все равно. В контурах, без цвета. Не зеленоватым, и не красноватым сиянием, как через прибор ночного видения. Нет, просто он может различать оттенки черного. Без всякого света, разум просто понимает, что вот этот черный цвет немного плотнее чем вон тот. Удивительное ощущение. И к нему надо привыкнуть.

А как видят ящеры? Понятно, что они видят, и очень хорошо. Может быть, даже как змеи чувствуют контуры тепла, инфракрасное излучение. Вроде, они довольно плохо слышат. Чтобы проверить, необходимо спустится. Напасть. Марат не сомневался, что нападать надо. Надо добраться до Круга Переноса. Сегодня ночью. Если соперник-человек мертв, то Круг его перенесет. Это будет хорошо. А вот если он останется на дереве… у этой своры запас мяса на неделю, воды вокруг достаточно. Ничего хорошего он на этом дереве не высидит. Один на один с оружием он сильней любого ящера. А темнота — это просто отсутствие фотонов. Странно это дело, боятся отсутствия фотонов. При этом Марат явно должен слышать лучше зверюг. А уж видит в темноте однозначно лучше их. Если у них нет инфракрасного зрения — то дело у завриков швах.

Вокруг капало, что-то шуршало, что-то скрипело, жужжало. Лес жил своей ночной жизнью. Заврики сопели, ворочались, время от времени кто-то поднимал зубастую голову, явно вглядываясь в темноту, ничего особо не видя, так как Марат, стоявший на земле у ствола дерева, так и остался незамеченным.

Как не хочется отходить от спасительного ствола. Хочется стать тенью, и незаметно проскользнуть мимо отдыхающих ящериц, беззвучно добежать до Круга Переноса.

Но нет, надо нападать. Надо хотя бы понять: видят ли твари в темноте? Если они бросятся на него сейчас — он просто снова взберется на дерево.

В левой руке Марата рюкзак, будет использоваться как щит. В правой — топор. Марат широко размахнулся, и послал оружие в ближайшую тварь. К сожалению, пошло не лезвием. Ударило обухом. Бывает. Тварь вскочила и пронзительно засвистела. Тотчас вся стая вскочила, как на пружинах. Клацая челюстями, мотая уродливыми головами они принялись сбиваться в единый круг. Это было впечатляюще. Не смотря на полную темноту, ящерицы образовали почти идеальное круглое каре, и, похоже, собирались дорого продать свою жизнь. Любой, кто сейчас бы не попытался прорвать их строй — был бы также обречен исчезнуть под зубастой массой, как и днем.

Но они не нападали. Нападал Марат. Раз за разом он возвращал топор в руку, широко размахивался в десятке шагов от строя ящеров, и посылал свое оружие в самую гущу, не особо прицеливаясь. Ящеры потеряли около десятка бойцов, а потом не выдержали, и поддались панике. Единый строй превратился в ком, за неимением противника они принялись драть и рвать все что попадало им в зубы. Но строя они не нарушали все равно. Топор входил в эту массу с свистящим хлюпаньем. Рука в этот момент уже отводится назад, и тяжесть топора снова в ней. Широкий замах и сталь снова улетает в темную беснующуюся толпу. Несколько раз одиночки, которые умудрились вывалиться из строя, почти доходил до Марата. Этих он убивал прямым, рубящим, в середину уродливой головы.

Честно говоря, Марат почти не устал. Правая рука продолжала с такой же силой, ровно и методично метать оружие, на выдохе, каждый раз лезвия с чавканьем входило в очередное тело. Конечно, так долго продолжаться не может. Наверняка эволюционный механизм, определяющий поведение этой стаи, сейчас даст команду — «черт с ним, спасайся кто может». Как только их численность станет недостаточной, чтобы завалить самого крупного из врагов — они разбегутся… Так и есть. В какой-то момент единый строй тварей рассыпался, они бросились кто куда, поодиночке, и группами по двое-трое.

Теперь, когда в рядах противника паника, и инстинкт нападения сменился инстинктом самосохранения — пора поискать Круг Переноса. Где же он? Вот здесь, не светится, просто пластиковая площадка посреди травы. Марат встал в середину. Ничего не происходит. Ах, да, ботинки… Он снова снял берцы, коснулся голыми подошвами теплой поверхности.

«Для завершения теста участнику необходимо предоставить доказательства победы над соперником». Что за дурацкая привычка вырисовывать пылающие буквы прямо в воздухе? А что, нельзя эти штуки вводить ему в голову? Эти пылающие надписи сейчас всю местную зубастую братву соберут.

Ну и где теперь искать эти доказательства победы? А может еще и нет никакой победы. Сидит соперник Марата где-то тоже высоко на дереве, ждет, еще и посмеивается. Ничего, мы же умеем «видеть невидимое». Надо идти туда, где был слышен человеческий крик, глядеть по сторонам, не зевать, считать шаги.

А лучше — парные шаги, считать только правую ногу. Так привычней…

Через две сотни пар-шагов Марат остановился. Сейчас он, предположительно, прямо в центре сектора испытания. Пойдем еще осторожней, и желательно — галсами, зигзагом. Мало ли что…

По пути встретились еще шестерых тварей. Ночью они уже не были такими агрессивными. Они были просто напуганными ящерицами, которые не очень хорошо слышали, и позволяли смерти подкрасться к ним на десяток шагов. Неслышимый замах, топор уходит гулом, ящерица с испугу прыгает чуть ли не на два метра, оглушает сама себя своими же движениями, и вот уже не поможет ничего. Смерть совсем рядом, рубит ее по голове или шее, несколько раз.

Пару раз Марат останавливался, замирал на пять минут, слушал капающую и шуршащую на все лады ночь. В основном — насекомые. Странно, что нет комаров, и вообще кровососущих тварей, хотя по идее их должно быть здесь море. Ну нет и нет, оно и к лучшему.

И вот еще что странно. Не хочется есть. Пить хочется, а есть — нет. Марат уже давно чувствовал, что по идее должен хотеть есть как зверь. А не хотелось. Даже одинокий чупа-чупс, купленный на заре времен для ребенка по дороге в садик — не пошел. Просто впечатление что сыт.

Квадратный километр — это тысяча метров, помноженная на тысячу метров. Добавьте сюда лес. И болото. И кучу травы по пояс. Поваленные деревья. Насекомых размером с кулак, слава всем богам — по большей части безобидных. Кучу разного зверья, неимоверно опасного, и при этом чувствующего себя как дома. Перспектива не радужная. При этом захотелось спать. Напряжение спало, и теперь Марат отчаянно зевал. Мозг требовал отдыха. Но надо собраться, и продолжать. Сосредоточиться, встряхнуться. Ничего с мозгом не сделается.