Нэй: мой любимый Прародитель (СИ) - Кривенко Анна. Страница 74

Я тут же вспомнил, что этот Максимиллиан Беллен показался мне чем-то знакомым.

Еще одна тайна?

Сколько же еще подобных тайн мне придется разгадать?

Надо разузнать о нем. Обязательно!

Глава 57. Древнейшее пророчество…

Нэй

Лирийское посольство почти не выделялось на фоне одинаковых многоэтажных коробок, являющихся центральными зданиями управления всего Ишира. Я в очередной раз поразился совершенно безвкусному, на мой взгляд, архитектурному решению сделать их однотипными, до противного безликими, строгими, лишенными даже намека на что-то живое. Не коробки, нет! Надгробия!

Перед глазами снова проплыли уже полузабытые пейзажи моего прежнего мира с домами, сплетшимися в один невероятный организм с огромными, исполинскими растениями. Такое расположение, такой симбиоз с природой казался мне дышащим, родным, наполненным свободой и жизнью. Возможно, именно поэтому я все же не сошёл с ума, когда на планете погибли все двуногие. Все-таки жизнь все еще теплилась в каждой стене дома, обвитой плющом, в каждой тропинке, усеянной ворохом цветов…

Огромный флайкар, рассчитанный на пятьдесят мест, плавно спускался вниз, не задевая рядом плывущие машины, и лирийские дети, сидящие рядом, очевидно занервничали.

Они были одеты, как обычные иширские дети — в штаны и футболки. Непослушные волнистые волосы были неуклюже завязаны в пушистые хвосты (обрезать эти «гнезда» самовольно никто из персонала Кэпа не решился). Девочкам, которых было пять или шесть, на эти хвосты зачем-то нацепили дешёвые красные бантики, отчего они постоянно трогали волосы, радуясь таким, по их мнению, диковинным украшениям…

Я смотрел на них всех со смешанным чувством жалости и чувства вины. Почему чувствовал себя виноватым, я не знал. Наверное, потому что смотрели они на меня с неприкрытым обожанием и трепетом, которые я считал незаслуженными.

Да, я стал инициатором их спасения, но я все же не то самое божество, о котором они прожужжали мне все уши.

Только юный Ллаир смотрел на меня просто, спокойно, с легким налетом любопытства. А может, он просто старался держаться с достоинством, потому что явно занимал привилегированное положение среди остальных, как сын некоего Пророка с их планеты.

К сожалению, поговорить с ними я так и не сумел, потому что мы ни разу не остались с детьми наедине. Вот и сейчас недалеко от меня — уставший и раздраженный — сидел чиновник Джеймс Брамс, к ропоту которого я уже как-то попривык и старался не обращать внимание на его бесконечное бормотание.

Ангелика отправилась в штаб без меня. Это меня очень огорчило, но я не мог не полететь с детьми на встречу с послами Лирии.

Ревность по отношению к полковнику де Санте ядовитой змеей скрутилась где-то у меня в груди, периодически выползая и жаля меня острыми и жгучими мыслями, а то и картинами того, как они с Ангеликой встречаются, и этот хлыщ ей мягко улыбается в своей покровительственно-восхищенной манере, даже руку целует, вгоняя ее в легкую краску, а потом… потом начинает очаровывать мягкими льстивыми словами, заставляя ее волноваться, возможно, трепетать и, не дай Бог, раздумывать над его предложениями о приятном совместном препровождении…

Я сжал кулаки до хруста в суставах.

Прикосновение ладони к моему колену вырвало меня из созерцания этих ужасов, и я отчётливо вздрогнул.

Ллаир оказался сидящим рядом (наверное, намеренно пересел), и с любопытством разглядывал мое лицо.

— Великий Посланник сердится? Что произошло?

Я заставил себя улыбнуться и потрепал его по кудрявой голове.

— Я просто Нэй. И у меня… в общем… личные переживания.

Я выдохнул это пустое объяснение с трудом и замер, не зная, что еще сказать.

— Не волнуйся, Нэй, — проговорил Ллаир, краснея от удовольствия называть меня по имени. — Ты совершишь предначертанное тебе и станешь очень счастливым!

Я навострил уши, аккуратно зыркнул в сторону чиновника и, убедившись, что тот даже умудрился задремать, снова взглянул на мальчишку, хотя до окончания нашего полета оставались считанные минуты.

— Предначертанное? — осторожно переспросил я. — Что ты об этом знаешь? И откуда?

Мальчишка широко улыбнулся.

— Тебе все расскажет мой отец!

— Отец? — изумился я. — Но как?

— Он ждет нас внизу, — заявил мальчик с абсолютной уверенностью, хотя просто не мог этого знать.

В этот момент пилот объявил об успешной посадке, и Джеймс Брамс с кряхтением проснулся, пытаясь понять, где он вообще находится.

Когда мы выбрались наружу, меня уже ждал Лис, которого Ангелика оправила мне в помощь. Парень помог детям спуститься и мгновенно покорил своей улыбкой всех лирийских девчонок, которые мило ему захихикали.

Я понял, что Лис — просто отменный любимец женщин, причем, независимо от их расы и возраста, поэтому подойдя к нему, похлопал по его плечу и произнес:

— Мне понадобятся еще несколько мастер-классов по успешному соблазнению. Будешь моим учителем?

Он изумленно обернулся ко мне, пытаясь понять, это только шутка или все же я хотя бы немного серьёзен, а потом ухмыльнулся и проговорил:

— Да, с капитаном Мирт нужно задействовать абсолютно весь потенциал. Она тот еще крепкий орешек!

Эти шутки немного отвлекли меня от тяжести в грудной клетке, и мы всей толпой вошли вовнутрь трёхэтажной жилой коробки под названием «Резиденция Лирийского межпланетного посольства».

Ллаир рванул вперед так резво, словно знал, куда идти. Остальные дети ломанулись за ним, как овцы за пастырем, поэтому я тоже ускорился, поняв, что мальчишка водится каким-то непонятным мне чутьем.

Бедный измучившийся чиновник безнадёжно отстал…

Наша толпа буквально бежала по длинному коридору, пугая редких сотрудников посольства, и никто из них даже не пытался нас остановить, пока впереди не показался мужчина в форме охранника. Он попытался преградить дорогу, но в этот момент дверь рядом с ним открылась, выпуская мужчину, одетого в темный распашный костюм, состоящий из широких штанов, рубахи длиною до середины бедра и такого же длинного плаща, расстегнутого на груди.

Его волосы были светлыми и волнистыми, как и у детей, а на лице отчетливо просматривался темный ровный загар.

Ллаир что-то выкрикнул и бросился ему в объятия, тогда как остальные дети замерли и слегка поклонились.

Я понял, что это действительно тот самый отец мальчишки, о котором он говорил.

Удивился.

Объятия сына и отца длились недолго, потому что Ллаир что-то шепнул на ухо родителю, и тот мгновенно поднял на меня глаза.

Большие светло-зеленые глаза лирийца расширились и ошарашенно пробежались по моей фигуре сверху вниз. Он даже, по-моему, шокировано сглотнул, отпустил сына, а потом взмахом руки разогнал детей прочь, освобождая путь ко мне.

Сделал два шага вперед, не отрывая от меня взгляда, и замер.

В воздухе появилось отчетливое, почти вязкое напряжение, так что окружающие затихли, и только тяжелое, свистящее дыхание Джеймса Брамса разливалось вокруг и раздражало слух.

Лириец несколько мгновений с какой-то непонятной надеждой всматривался в мои глаза, а потом негромко произнес:

— Сальян-Зимир…

Он замер, прервав себя на полуслове, и словно пригласил меня продолжить, а я пораженно, скорее, по инерции выдохнул:

— …Ариннэ…

Та самая кодовая фраза, созданная мной и моим сыном Сальяном! Тот знак, который был исконно моим и его!!!

Звучание этих слов на языке предтечей из уст незнакомого лирийца казалось мне каким-то сюрреалистичным, сказочным, похожим на сон… Мне захотелось себя ущипнуть — так обычно иширцы убеждались в реалистичности происходящего — и я даже сделал это, оставив на тыльной стороне ладони отчетливый красный след…

Ничего не изменилось. Я точно не спал.

Глаза лирийца засияли, но он быстро взял себя в руки, вдруг неглубоко поклонился и жестом указал мне на дверь, из которой вышел.