Звездный гамбит - Клейн Жерар. Страница 34

Во все стороны тянулось зыбкое и бесформенное серое пространство, которое пронизывали кривые, дрожащие линии. Постепенно они выровнялись и застыли на месте, приобретя четкость и прямизну. Между ними образовались зоны потемнее и посветлее – перед его глазами возникла шахматная доска.

Алган безуспешно пытался стряхнуть оцепенение. Под ногами зияла бездна. В первые мгновенья ему показалось, что он падает в пустоту, затем головокружение прошло – он стоял на бескрайней шахматной доске, и контуры ее с каждым мгновением становились все четче и четче.

Алган, пешка на игровом поле, прыгал из клетки в клетку какими-то замысловатыми ходами. Череп раскалывался от боли, и он никак не мог взять в толк, зачем это делает, но в глубине сознания таилось убеждение в том, что так и надо. Некогда он знал, почему следует совершать эти прыжки, но забыл и не мог вспомнить – головная боль мешала сосредоточиться.

Мозг напряженно работал, инстинктивно рассчитывая что-то, хотя Алган не понимал, как это ему удается. Он пользовался результатами расчетов, но по-прежнему не знал, зачем прыгает по этой шахматной доске.

По-видимому, между его расчетами, головной болью и передвижениями по шестидесяти четырем клеткам существовала определенная связь. Алган удивлялся – всего шестьдесят четыре поля, а доска выглядит бесконечной. Он заблудился в ватном тумане, лишился памяти, его окружал непонятный мир.

– Как твое имя? – громко спросил он.

Но ответа не последовало.

Разум Алгана был поглощен единственным – решением того, на какую клетку перескочить при следующем ходе. Он собрал последние силы. И вдруг мысли прояснились, пробудились спящие области мозга. Его охватило пьянящее чувство победы, хотя он не знал, в чем она выражалась.

В мозгу Алгана созрело некое решение – он возобновил свои прыжки по шахматной доске.

– Как твое имя? – переспросил он.

А что такое имя? Алган понимал, кто-то ставит ему задачи и требует от него правильных ходов, словно заставляя сражаться в шахматы с невидимым противником.

Все определял правильно выбранный ход.

Шестьдесят четыре поля – это так мало, а количество ходов неисчислимо: можно обойти или преодолеть любые препятствия. Но каждый ход требовал невероятно сложных расчетов.

«Мозгу, словно вычислительной машине, – вслух рассуждал он, – приходится решать задачи, поставленные…

Кем?

Никем.

Мною, Жергом Алганом».

Он решил задачу и вспомнил свое имя. Жерг Алган. Тридцать два года. Бунтарь, бросивший вызов Бетельгейзе. В бегах. Только что с помощью шахматной доски покинул Гланию. Выполняет ответственную миссию.

Голова раскалывалась от боли.

«Я брежу», – подумал он.

Пелена серого тумана разорвалась. Он завис в центре черной Вселенной, утыканной блестками звезд, – в пространстве.

Алгану удалось решить загадку шахматной доски. Он пересек космическую пустоту и покинул Гланию. Он извлек корень из уравнения «человек + шахматная доска + зотл». И не сошел с ума. Он снова вступил в контакт с реальностью. Почему он был уверен в истинности своего прозрения? Он плыл в черном пространстве с редкими звездами. Его вдруг охватил ужас бесконечного падения. Но рефлексы, выработанные во время тренировок на Даркии, помогли взять себя в руки.

Он никуда не падал. Когда его глаза привыкли к темноте, он осознал, что сидит в громадном черном кресле из твердого холодного материала перед столом, вырубленным из того же вещества. Столешница представляла собой шахматную доску. Его пальцы лежали на клетках доски. Недвижный воздух был прохладен и живителен. Алган поднял голову и увидел на черном небосводе точечки звезд – их было немного, и они излучали тусклый красноватый свет. Многие из них давно погасли. Казалось, до этих умирающих костров рукой подать. А за ними, в пространстве, на чудовищном расстоянии, сверкали целые облака звезд, сливавшихся в один сияющий мир.

Небо над головой было таким черным, ни малейшей дымки, и он понял – планета лишена атмосферы.

«Меня окружает силовое поле, – решил он. – Оно удерживает в этом океане пустоты ничтожный пузырек воздуха, позволяющий мне выжить. Не исключено, что моего визита ждут с незапамятных времен и гигантская космическая цитадель построена в предвидении моего появления».

Немыслимо было представить, что некая древняя раса, скорее всего негуманоидная, могла разбросать по Галактике огромные станции с единственной целью – облегчить роду человеческому освоение пространства. А может, то была раса людей, чьи древние машины продолжали функционировать после ее гибели?

Он выбрался из кресла и обошел громадный круглый зал. Исходивший откуда-то неяркий свет не мешал видеть звезды.

На гладких черных стенах зала не было никаких украшений. Только прямо напротив стола, за которым он только что сидел, Алган обнаружил все то же изображение шахматной доски с топкими рисунками на каждой клетке.

Рисунки были знакомы Алгану. Только располагались в ином порядке. Он пересек зал, взял свою доску, сравнил ее с изображением на стене и… не обнаружил ни малейшей разницы.

«Неужели мне изменяет память? – подумал он. – Нет, могу поклясться, фигуры на доске переместились сами собой».

Это могло означать, что шахматная доска была моделью Вселенной и решение любой задачи меняло расположение рисунков на ней, а вернее, отражало перемещения в пространстве.

Мгновенно ли происходило перемещение или растягивалось на века? Он не мог определить продолжительность собственного перелета, но знал, для него путешествие совершилось в очень короткий срок. Он провел рукой по щеке – щетина почти не отросла. «Постарела ли Даркия? Сколько времени прошло на Бетельгейзе, пока я пересекал невообразимые пространства – тысячи лет или считанные секунды? А если я вернусь в Освоенную Галактику, с кем мне придется иметь дело – с Ногаро или с его отдаленными потомками, забывшими даже его имя?»

Стены зала выглядели глухими. Но замочной скважиной невидимой двери могла быть шахматная доска на стене. Он наугад провел пальцами по ее клеткам – его мозг был занят решением неведомой задачи. Но едва он коснулся центральных клеток, как раздался легкий хрустальный звон. Часть стены над доской повернулась.