Любовь на краю света - Крамер Ирмгард. Страница 56

тро. Наш водитель съехал на обочину и остановился. Ной вышел из машины, и его чуть не сбил грузовик. Я схватила его, меня вырвало, и я почувствовала себя еще хуже.

— Это не город убивает нас, а яд, который они дали нам. Почему-то именно сейчас он начал действовать на тебя. У нас есть еще несколько часов до встречи с твоими родителями. Давай найдем моего крестного. Я уверен, что он стоит за всем этим, — сказал Ной.

Я предложила поехать на вокзал: там были Интернет и все, что нам нужно. Затем я погрузилась в лихорадку. Из всех чувств я могла полагаться только на зрение. Все остальное сделал Ной.

39

Я прижалась к его руке, чтобы не терять связь с ним, и не хотела отпускать ее. От него исходило столько сил, и все же у меня было плохое предчувствие. Чувство, будто Ной в какой-то момент может раствориться в воздухе, превратиться в ничто. Пока мы добирались до станции метро, я смотрела на него. Как он прекрасен: прямая осанка, черные волосы, красивые линии лица, голубые глаза. Но потом он снова показался мне таким отчужденным, таким мимолетным. Мы спустились на эскалаторе и протискивались в толпе. Снова и снова он вздрагивал, потому что все вокруг было для него ново, и я удивлялась, как благотворно на него действовал этот подземный мир. Раньше я никогда не замечала, как здесь шумно. Вентиляция, много людей, постоянный гул. Ной был бледный, нервный и очень сосредоточенный. Иногда он отпускал меня и поворачивался вокруг себя, пытаясь поймать все, что можно. Вдруг он обеими руками зажал свой нос.

— Господи! — воскликнул он.

Все, снова начиналась драма. Что произошло? Сначала я не понимала, а потом увидела бомжа, который прошел мимо нас, оставив после себя запах гнилого лука и коньяка.

— Что за черт! — Мои нервы были натянуты до предела.

Ной принял плачущего ребенка за зверя, и это было ужасно. Наш поезд прибыл. «Выходите, пожалуйста!» — прокричал голос из динамика. Двери открылись. Послышалось шипение. Поток людей устремился навстречу нам. Ной остался неподвижным, как скала, готовый принять любой удар судьбы. Вместе со множеством людей мы втиснулись в вагон. Он был набит так плотно, что мы едва смогли найти себе место. Я взяла его за руку, и мы подошли к толстяку, стоявшему рядом с поручнем, за который Ной должен был держаться. Мужчина заметил, что Ной был слеп, и спросил, не хочет ли он сесть на одно из мест, предназначенных для инвалидов.

— Спасибо, вы очень любезны, — сказал Ной и позаботился о том, чтобы я смогла сесть на это место.

Я была слишком слаба, чтобы заботиться о себе. Мне казалось, что сотни глаз просматривают меня насквозь, как бы изучая, с жадностью хватают меня руками, проникают в меня и, понимая, что я пришлась им по вкусу, пьют кровь из моих жил. Я поставила чемодан на колени и держала его как защитный барьер от моих врагов.

Все было слишком громко, слишком ярко, слишком быстро. Я хотела выбраться отсюда, хотела вернуться на виллу, хотела вместе с Ноем скрыться в дереве-пещере, хотела наслаждаться ароматом грибов и слушать звуки росинок, мягко падающих на листья. Поезд остановился. В вагоне стало еще больше народа.

Будто получив от Ноя острое обоняние, я впервые начала обращать внимание на то, как пахнут люди — навязчивый парфюм, кондиционер для одежды и масло из фритюрницы, фабричный и сигаретный дым, дешевые дезодоранты. Я не удивилась бы, если бы Ноя с его тонким обонянием стошнило. Но с ним все было в порядке. Он услышал объявление из динамика центрального железнодорожного вокзала, помог мне, и мы вышли из метро, держась за руки.

Ной дышал. Ной жил. С ним ничего не происходило, и это придало нам обоим новые силы.

На ящике сидел уличный художник, измазанный серебристой краской, и ел хлеб с сыром. Мы попросили его, где поблизости есть интернет-кафе.

В «Серф парадайз» [19] я узнала, что офис доктора Ленарда Адамса расположен на Барнардштрассе. До него нам нужно было проехать три станции. Ной познакомился с трамваем. Тучи разошлись, и солнечный свет согревал нас сквозь окна. Ной стоял в середине салона и выглядел так, как будто какой-то ресторатор обернул его в золотую фольгу. Он светился. Люди оборачивались, чтобы посмотреть на него, не могли оторвать от него взгляда, восхищались его улыбкой и приветствовали. Он отвечал на эти знаки внимания, и я ждала, что они окружат его или пойдут за ним, как за гуру. Впервые в своей жизни он стоял среди незнакомых людей, не задыхаясь. Совершенно спокойный, он, казалось, был готов запеть от радости. Удостоверившись, что я была рядом, он провел ладонью по моей щеке и коснулся моей горячей шеи. Мы быстро нашли Барнардштрассе. Этот офис находился в современном жилом комплексе из стекла и стали. Мимо проехал мотоциклист, обернувшийся, чтобы посмотреть на нас. Он был в черной кожаной одежде. Виктор? Прежде чем я смогла что-то понять, он скрылся между двух грузовиков и был поглощен транспортным потоком. Я осторожно посмотрела налево и направо. Между тем мне стало так жарко, что мои глаза горели. На противоположной стороне улицы кто-то наблюдал за нами сквозь зашторенное окно. Проклятая мания преследования! Мы подошли к стеклянному комплексу, в котором была контора доктора Адамса. Оттуда вышел человек с портфелем и открыл дверь. Я прочла надпись на металлической табличке рядом с лифтом: «Офис доктора Адамса, седьмой этаж».

Когда мы поднялись, я нажала кнопку вызова, и дверь в офис открылась. За стойкой сидели две секретарши, увлеченно смотрящие в монитор. Заметив нас, одна из них встала. Ной сказал, что нам необходимо лично поговорить с доктором Адамсом об одном частном, но очень важном деле. Секретарша внимательно посмотрела на нас. Я стояла с раскаленным лицом, холодной кожей, вся в царапинах и растерянно смотрела по сторонам.

— У вас назначена встреча?

— Доктор Адамс — мой крестный. Он будет рад нас видеть. Меня зовут Ной. Это Марлен.

— Мендель, — добавила я. — Пожалуйста! Это действительно срочно.

Она подумала, повернулась к своей коллеге и жестом дала ей понять, что наше желание нужно исполнить.

— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. Садитесь.

Мы сели вместе у стены в два кожаных кресла и скрестили наши пальцы. Перед нами стоял чемодан. Я смотрела на картины и видела перед собой красные пятна. Они выглядели так, как будто художник вскрыл свои вены, разбрызгал на полотне кровь, и затем его туда же стошнило. Капли расползались по картине, приближались ко мне, танцевали передо мной, пытались меня окружить. Мне было плохо. На всякий случай я решила зайти в туалет, но пятна уже исчезли. Секретарь подошла к нам и остановилась:

— Я могу вам чем-то помочь? Аспирин? Вода? Честно говоря, вы выглядите очень плохо. — Вероятно, она имела в виду меня.

— Было бы неплохо, если бы вы принесли стакан воды, — сказал Ной.

Они дали мне воду с аспирином. Ничто более не могло скрыть того обстоятельства, что я действительно была больна. Но было ли это так удивительно после яда и нашего путешествия по реке под проливным дождем? Я крепко держалась за ручку кресла и старалась не двигаться.

Вода и аспирин немного облегчили мое состояние и разбудили меня. Ной сделал несколько глубоких вздохов.

— Ты боишься? — спросила я.

— Мне страшно, и в то же время я не могу дождаться мгновения, когда узнаю правду, — сказал он.

Мои ноги дрожали, а внутренности онемели. Спустя, как казалось, целую вечность секретарь сообщила нам, что доктор Адамс готов нас принять. Мужчина и женщина, скорее всего супружеская пара, довольные и улыбающиеся, выходили из офиса. Они попрощались с секретаршей, которая заверила их, что в кратчайшие сроки вышлет все бумаги.

Наша очередь. Моя сонная артерия болезненно пульсировала. Я нервничала, как перед важным экзаменом. Кабинет доктора Адамса был большим и шикарным. В центре его стоял могучий стол из темного дерева, на котором отражался свет золотого светильника, висевшего над ним. Секретарша подала нам два стула. Потом она исчезла, и мы остались одни.