Любимая проблема ректора (СИ) - Казакова Светлана. Страница 6

Что ж, совсем скоро я его увижу.

Пройдя в свою каюту, я сбросила обувь и прошлась по мягкому ковру до противоположной стены. Развернувшись, обвела взглядом помещение, отметила, что оно весьма напоминает номер в дорогом отеле. Мои чемоданы были уже здесь – все три. Вспомнив, в котором из них лежат удобные домашние вещи, я открыла его, желая переодеться. Не хотелось никуда идти, а ужин вполне можно заказать и сюда, вон и книжечки меню уже приглашающе разложены на столике.

Остановившись на тёплом домашнем костюме бирюзового цвета, я сменила на него платье и растянулась на кровати, оказавшейся довольно мягкой. Пожалуй, ничего, жить можно. До островов плыть двое суток, раньше мне не приходилось так много времени проводить на корабле, но морской болезни у меня не было, а путешествие обещало быть хотя бы комфортным, так что во всём можно найти свои достоинства.

Как выяснилось позже, насчёт морской болезни я ошибалась. Стоило кораблю попасть в болтанку, как я в буквальном смысле позеленела и схватилась за стенку. Пришлось прибегнуть к микстурам, которыми предусмотрительно снабдил меня семейный доктор.

В целом дорога оказалась весьма однообразной. Пару раз я прогулялась по кораблю, пообедала в столовой, даже обмолвилась несколькими словами с попутчиками, но все они так беззастенчиво пялились на мои браслеты, что желания завязать знакомство не возникло. Так что большую часть времени я провела в каюте, где или читала книги, или смотрела в иллюминатор на морские волны, или играла сама с собой в детскую карточную игру, которую горничная зачем-то положила в мой чемодан.

К тому времени, как корабль причалил к нужному мне острову, я была собрана и спокойна. Собрана, потому что не хотелось ничего забыть, а спокойна – всё из-за тех же микстур. Однако, даже несмотря на них, моё сердце билось быстрее, когда я сходила на берег.

– Ольеринта Морено? – обратились ко мне, и я, отведя взгляд от неказистых портовых строений, посмотрела на пожилого человека в серой одежде. – Это ведь вы? Мне было приказано вас встретить.

– Я, – кивнула ему. – А вы кто? Вы работаете в Эйверидже?

– Да, ольеринта, я там работаю. Меня зовут Дэрек Кромбли. Это все ваши чемоданы?

– Разумеется, мои!

– Боюсь, один из них вам придётся нести самостоятельно, – заметил мужчина. – У меня всего две руки. Тут недалеко.

– А не могли подогнать магомобиль прямо к причалу? – отозвалась я, хватая самый маленький из трёх чемоданов, но даже он оказался довольно тяжёлым.

– Магомобиль, ольеринта? – переспросил он. – Но здесь нет магомобилей. Я приехал на повозке.

– На п… повозке? – запнулась я, не веря своим ушам.

– Да, ольеринта. Пойдёмте скорее. Лошадь пугается, когда надолго остаётся одна в незнакомом месте, очень уж нервная.

Я скрипнула зубами. Нервная лошадь, значит? Я, может, тоже нервная и тоже в незнакомом месте, где, кажется, всё ещё живут в прошлом веке!

С тоской проводив взглядом корабль, который уже готовился к отплытию, я зашагала за своим спутником. Чемодан стукал по ногам, острым замочком оставил прореху на чулке и оцарапал ногу, а голова кружилась от непривычного воздуха и запахов. По сторонам я не смотрела – виды здешнего порта однозначно не заслуживали того, чтобы ими любовались.

Как и сказал Кромбли, нас ждала беспокойно прядающая ушами пегая лошадь, впряжённая в полуоткрытую повозку, в которой едва нашлось место для меня и моих чемоданов. Дэрек Кромбли занял место кучера, и транспорт, который в столице использовался разве что для экзотики, тронулся с места. Дорога оказалась ухабистой и неровной, так что меня изрядно потряхивало.

– Далеко ехать? – прокричала я.

– Примерно полтора часа или чуть больше, ольеринта!

– Бездна! – выругалась я.

Чтобы отвлечься, слегка подвинулась на жёстком сиденье и выглянула наружу. Припомнив ещё школьные уроки, определила названия нескольких птиц, низко пролетевших мимо. Их было много, зато людей на пути почти не попадалось.

Элиндорская империя велика, и Дальние острова – северо-западная её часть, отделённая от материка холодным Шельбурским морем. Здесь живут в небольших, но крепких каменных домах, ловят рыбу, разводят овец. С этими краями связано множество старинных легенд, но, признаться, я мало их знала, поскольку никогда не интересовалась.

Вокруг расстилались изумрудно-зелёные луга, на которых сосредоточенно паслись овцы, и было так просторно, точно на многие мили вокруг нет никакого жилья. Даже не по себе становилось от этого. Я как городская жительница терялась в такой обстановке, не понимала, как тут вообще можно жить. Приехать на несколько дней побродить по холмам и пляжам – одно дело, а чтобы навсегда… И как ещё отцовский друг так долго здесь протянул?..

– Как вам тут, нравится, ольеринта? – обернувшись, спросил Кромбли.

– Не сказала бы, – проговорила я.

– Вот как? Напрасно… но это вы ещё не всё видели. У нас очень красиво!

– Значит, вы местный?

– Да, ольериента, сроду никуда отсюда не выезжал. Да и зачем? Всё, что мне надо, есть и здесь: родственники, работа, пиво в пабе, когда на выходные отпускают.

– А в академии давно работаете?

– Да уж почитай лет десять. Младшенький мой тогда только школу закончил. И на Большую землю собрался, паршивец, как будто ему там мёдом намазано!

– На Большую землю? – Я не сразу сообразила, что здешние жители называют так материк. – Вы хорошо знаете ректора, ольера Блэкторна, сможете про него рассказать?

– Он требует, чтобы его называли магистр Блэкторн, – усмехнулся собеседник. – А на что вам про него расспрашивать, ольеринта? Сами скоро его увидите, он ведь у вас преподавать будет.

– Сам? – удивилась я. В моей академии ректор преподаванием не занимался. Хотя тут, похоже, свои порядки.

– Ну да, а что? Учителей-то мало. Не каждый захочет сюда приезжать на работу, когда и других академий хватает. К тому же эта особенная. И студенты тоже не такие, как у вас в городах.

Я лишь вздохнула. Не такие – это уж точно. И я теперь среди тех, кому нет места в столичной академии. Изгой. Отверженная. Даже родным проще, когда я здесь, далеко от них. Не придётся наблюдать, как их напыщенные знакомые смотрят на мои браслеты.

– Не волнуйтесь, ольеринта, в Эйверидже вы будете среди своих, – проговорил Дэрек Кромбли. Кажется, он пытался таким нехитрым образом меня утешить, но настроение стремительно ползло вниз. Я, конечно, была в курсе, что Дальние острова – та ещё заповедная глушь, но не ожидала, что настолько. Ни магомобилей, ни магофонов, ни каких-нибудь приятных заведений вроде кофеен… Да я тут со скуки помру!

– А много там студентов? – полюбопытствовала я.

– Я не считал, – пожал плечами мужчина. – У нас ведь как… мало тех, кто учится с первого курса до последнего. Иногда кто-то уезжает раньше или прибывает позже. Вот как вы, например. Вам ведь уже не семнадцать, верно?

– Мне двадцать один, – буркнула я.

– Вот видите, уже совершеннолетняя барышня. И до диплома недолго осталось. Вот в Эйверидже его и получите.

– Если бы ещё этот диплом где-то ценился… – подумала я вслух, на что собеседник нахмурился.

– Напрасно вы так, ольеринта. Наша академия одна такая в Элиндорской империи. Да что там в империи, даже из других стран приезжают. Посудите сами, что бы с вами сталось, если б не существовало Эйвериджа? До конца дней своих носили бы эти противомагические кандалы!

– А что, у меня есть шанс их снять? – зацепилась за его слова я.

– Нууу, как сказать… Не всем разрешают. Однако если магистр Блэкторн даст позволение и рекомендацию как ректор и наставник, надежда есть. Так что не всё для вас потеряно, ольеринта. Вы ведь живы, а это самое главное, уж поверьте тому, кто четверых детей на ноги поставил, – назидательно произнёс мой провожатый, напомнив, что по возрасту годится мне, пожалуй, даже не в отцы, а в дедушки.

Я опустила взгляд на блокирующие браслеты, которые Дэрек Кромбли обозвал кандалами. Ну да, выглядят не очень, ещё и красноречиво свидетельствуют людям о том, что перед ними обладательница дефектного магического дара. Но с некоторых пор я к ним даже уже как-то привыкла, а со временем, кто знает, даже могла бы начать демонстрировать их с вызовом. Ведь я-то знала, что не случись этой глупой истории с артефактом, мой дар превосходил бы многих. И я по-прежнему чувствовала в себе силу, которая кипела и бурлила внутри, однако не имела выхода, скованная двумя полосками металла.