Где начинаются мечты - Клейпас Лиза. Страница 41

– У леди Хрлли был такой вид, – едко заметила Элизабет, – что понадобится самое меньшее два-три дня, прежде чем она сможет тебя видеть без отвращения.

Закери не успел найти достойный ответ, как Пола взяла расстроенную дочь за руку и потащила ее в гостиную.

– Пошли, Лиззи… выпьем по бокалу вина, чтобы успокоиться. Видит Бог, это нам обеим необходимо.

Вздохнув, Элизабет пошла за ней, топая в своих бальных туфлях со всей грацией, присущей разъяренной восьмилетней девочке. В другой момент Закери непременно отпустил бы по этому поводу какую-нибудь шутку, но сейчас ему было не до того. Он пошел в библиотеку, чтобы выпить. Остановился у буфета, налил себе что-то… Опрокинул бокал, даже не ощутив вкуса, налил второй… Но алкоголь не помог. В голове у него проносились целые потоки слов, он пытался найти такое, которое сразу бы все исправило. Он мог сказать Холли что угодно, только не правду. Не мог открыть ей, что ревнует к Джорджу Тейлору, что ему хочется, чтобы она перестала оплакивать своего мужа и посвятила свою дальнейшую жизнь чему-нибудь более интересному, чем его память. С тяжелым вздохом поставив бокал, Закери заставил себя выйти из библиотеки. Он направился вверх по парадной лестнице к апартаментам Холли, и ему казалось, что у его туфель подошвы сделаны из свинца.

Холли так не терпелось добраться до своей спальни, что она чуть не споткнулась о порог. Помня о том, что через две комнаты отсюда мирно спит Роза, Холли постаралась, несмотря на обуревавшие ее чувства, не хлопнуть дверью. В голове звенели слова, произнесенные ею и Закери Бронсоном.

Хуже всего, что в какой-то степени он был прав. Серое платье казалось ей весьма подходящим для данного вечера, и именно по той причине, которую он предполагал. Оно было модным и элегантным, но не очень отличалось от тех скромных нарядов, которые она носила в послетраурный период. Никто не усмотрел бы в нем ничего дурного, даже ее собственная бдительная совесть. Холли в общем-то было страшновато возвращаться в общество без Джорджа, и это был способ напомнить всем – и себе в том числе, – что когда-то они выезжали вместе. Ей не хотелось рвать последнюю ниточку, связывающую ее с прошлым. И так уж слишком много дней она почти не вспоминала о Джордже. И так уж слишком часто она ощущала пьянящее влечение к другому. А ведь когда-то она считала, что только Джордж в состоянии всколыхнуть ее чувства. Вдруг она научилась сама принимать решения, не подумав прежде о том, чего хотелось бы Джорджу и что он одобрил бы. И независимость эта пугала ее так же сильно, как и привлекала.

Раньше она была опекаемой всеми молодой дамой, добродетельной скромной вдовой, вызывающей одобрение и сочувствие окружающих. Ее поступки за последние четыре месяца доказали, что теперь она превращается в совершенно другую женщину.

Ошеломленная этой мыслью, Холли обратила внимание на присутствующую в комнате Мод, только когда та заговорила:

– Миледи, что-нибудь случилось? Пуговица оторвалась или тесьма…

– Нет, ничего такого. – Холли глубоко вдохнула один раз, потом второй, чтобы унять свои разгулявшиеся эмоции. – Судя по всему, мое серое платье не понравилось мистеру Бронсону, – сообщила она горничной. – Он хочет, чтобы я надела что-нибудь более яркое и не похожее на траур.

– Он посмел… – изумилась Мод.

– Да, он посмел, – сухо подтвердила Холли. – Но, миледи… вы ведь не послушаетесь его, да?

Холли стянула перчатки, швырнула их на пол, сбросила серебряные туфельки. Сердце ее все еще гулко билось, негодование не утихло, при этом она чувствовала удивительную решительность, которой, пожалуй, никогда еще не испытывала. – Я сделаю так, что у него глаза на лоб полезут, – приговаривала она. – Он у меня еще пожалеет, что заговорил об этом.

Мод бросила на нее странный взгляд: уж слишком явным было на лице ее хозяйки выражение сугубо женской мстительности.

– Миледи, – осторожно начала горничная, – вы как будто малость не в себе.

Холли повернулась и направилась к запертому гардеробу. Открыв дверцу, она достала красное платье и энергично встряхнула его.

– Быстрее, Мод, – поторопила она горничную, поворачиваясь к ней спиной. – Помогите мне быстрее расстегнуть это.

– Но… но… – Мод была ошеломлена. – Вы хотите надеть это платье? Я не успела его разгладить…

– По-моему, оно в прекрасном состоянии. – Холли подняла руки, и красные шелковые волны потекли вниз. – Но даже если бы оно было совершенно мятым, я бы все равно его надела!

Покорившись неизбежности, хотя явно не одобряя ее, Мод вздохнула и принялась расстегивать серое платье. Когда стало ясно, что строгая белая сорочка будет видна в низком вырезе красного лифа, Холли стянула ее.

– Вы будете без сорочки? – опешила Мод.

Хотя горничная всегда присутствовала при ее одевании, Холли вспыхнула так, что даже ее нагие груди порозовели.

– У меня нет сорочек с таким низким вырезом. – Она принялась надевать красное платье, и Мод поспешно бросилась ей на помощь.

Все пуговицы были наконец застегнуты, красный бархатный пояс аккуратно повязан вокруг талии, и Холли подошла к трехстворчатому зеркалу, что давало возможность оглядеть себя со всех сторон. Увидев себя, Холли вздрогнула. Красное казалось поразительно ярким по сравнению с ее белой кожей. Для Джорджа она никогда не одевалась так смело: этот фасон приоткрывал белоснежные холмики грудей и целую треть спины. Юбки плавно перетекали волнами при каждом шаге, от каждого вздоха. Она показалась себе очень уязвимой и выставленной напоказ и в то же время странно легкой и свободной. Именно такого рода наряды носила она в своих тайных фантазиях, когда стремилась убежать от скуки повседневной жизни.

– Когда я была на балу в последний раз, – заметила она, изучая свое отражение, – я видела леди, одетых в гораздо более смелые туалеты. У некоторых спина была почти совсем открыта. По сравнению с ними это кажется чуть ли не скромным.

– Дело не фасоне, миледи, – отозвалась Мод решительно. – Дело в цвете.

Все еще разглядывая себя в зеркало, Холли поняла: платье столь эффектно, что никаких украшений к нему не нужно. Она сняла все драгоценности: бриллиантовый браслет, подаренный Джорджем в честь рождения Розы, сверкающие серьги – свадебный подарок родителей, и блестящие заколки, украшавшие зачесанные кверху волосы. Все, кроме обручального кольца.

– Наверху, в гостиной, стоит букет, – сказала она. – В нем есть свежие красные розы. Будьте добры, Мод, принесите мне одну.

– Миледи, – сказала Мод, помолчав, – я вас не узнаю.

Улыбка Холли дрогнула.

– Это плохо или хорошо, Мод? Что сказал бы мой муж, если бы увидел меня такой?

– Я думаю, вы понравились бы супругу в этом красном платье, – задумчиво ответила Мод. – Он ведь все же был мужчина.

Глава 11

Подойдя к дверям Холли, Закери осторожно постучал. Изнутри не донеслось ни звука. Вздохнув, он подумал, не ушла ли она спать. Вполне возможно, сегодня она не пожелает его видеть. Он молча выругал себя за то, что не сумел придержать свой дурацкий язык. Он не был дамским угодником, но умел обращаться с женщинами и вполне мог бы догадаться, как отреагирует дама на подобное замечание. Теперь она, может быть, плачет где-нибудь в уголке, оскорбленная и негодующая, и вовсе уже не хочет ни на какой бал…

Закери хотел было постучать еще раз, но тут дверь тихо отворилась, и рука его повисла в воздухе. В дверях стояла Холли, одетая в платье, которое казалось сшитым из пламени.

Чтобы не упасть, Закери схватился за дверной косяк. Он окинул ее жадным взглядом, всю, целиком, не упустив ни одной подробности: и ее белые груди, приподнятые красным шелковым лифом… и изящный выступ ключиц… и мягкие очертания шеи, такие соблазнительные, что у него просто слюнки потекли. Потрясающе простое красное платье было элегантным и в то же время вызывающим. Он никогда не видел такой красивой женщины, и в нем мгновенно вспыхнула безудержная страсть.