Моя фиктивная жена (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 7

— Не превратитесь, — пообещала я. — От мяса и яиц не толстеют, а на обед я приготовлю рыбу с рисом. Клянусь, что сделаю чуточку.

Я понятия не имела, как готовить чуточку — гномы едят много, вкусно и со смыслом — но хотела верить, что справлюсь. Тарелка с завтраком встала перед Анареном; он разрезал сардельку и улыбнулся.

— Пахнет удивительно, — одобрил он. — Сегодня выходной, так что у вас не очень много дел. Отправите мои письма и купите смеси в артефакторной лавке, я дам список. Кстати, можете пользоваться библиотекой, там замечательный стол.

Я не сразу поняла, что эльф имеет в виду.

— Стол, — повторил он. — За ним намного удобнее писать, чем здесь.

У меня, кажется, лицо сравнилось по цвету со свеклой. Впервые, впервые кто-то задумался о том, чтобы мне было удобно заниматься творчеством. Это было наполнено такой трогательной глубиной, что вот сейчас я едва не разревелась.

Неужели он, эльф, понял, что для меня по-настоящему важно?

— Вы неправильный эльф, — сказала я, сумев-таки справиться с волнением. — Таких не бывает.

Анарен улыбнулся — у него была очень светлая, легкая улыбка.

— Бывает, как видите. Но мой отец говорил мне то же самое. Наверно, если ты просто относишься к другим хорошо, то этого хватает для неправильности.

Свекла. Я просто свекла с рыжими косами и сейчас сгорю от стыда, волнения и неловкости.

— Я рада, что вчера зашла в тот магазин, — призналась я, понимая, что сейчас могу наговорить лишнего и все испортить. Бывают минуты, когда лучше помолчать — но молчать я не могла. Бывают слова, которые сожгут тебя изнутри, если ты их не скажешь. — Рада, что мы познакомились.

— А я-то как рад! — искренне откликнулся Анарен. — Меня теперь кормят, как гномьего короля. И…

По дому раскатился мелодичный звон: на пороге стояли ранние гости. Все во мне замерло и покрылось льдом — я точно знала, что они не принесли ничего хорошего.

Все воздушное счастье, которое успело наполнить меня, готово было раствориться без остатка.

* * *

Анарен

Я давно привык к тому, что выходной день не может пройти просто так: он обязательно принесет что-то, что мне придется расхлебывать всю неделю. Поднявшись из-за стола, я прошел через гостиную, открыл дверь и понял, что все прежние выходные с их приключениями и проблемами были просто легким развлечением.

— Ну разумеется. Он и двери открывает сам. На прислугу денег нет. Ничего нового, впрочем.

Мы не виделись четыре года, и мои родители нисколько не изменились. Все то же поистине эльфийское презрение к миру во взглядах изумрудных глаз, все те же попытки сразу же пробить мою оборону бесцеремонным замечанием. Хорошо, что на меня это уже не действует.

— Доброе утро, отец, — беспечно ответил я. — Доброе утро, матушка.

Матушка стояла на крыльце с таким видом, словно ее туфелька, расшитая бисером, погрузилась в коровью лепешку. Да, в сравнении с родительским дворцом мой дом был просто дряхлой развалиной — но я жил в нем так, как считал нужным и делал то, что хотел.

У эльфов очень крепкие семейные узы — этим мы похожи на гномов, которые живут огромными кланами. Даже если ты давным-давно повзрослел, отделился, создал свою семью, ты все равно не можешь сказать родителям, что они больше не могут тебе приказывать, как жить. Не дожидаясь приглашения, отец прошел в гостиную, осмотрелся, брезгливо поджав губы, и, обернувшись ко мне, произнес:

— Тебе пора остепениться, Анарен. Хватит, ты достаточно бунтовал.

Не расставаясь с беспечной улыбкой, я опустился в кресло — родители разместились на диване, и было ясно: матушка готова закричать от того, что ее сын погружен в такую бездну отчаяния и нищеты. Да, по эльфийским меркам я был нищ, гол и бос, раз не имел десятка слуг и отхожего места, украшенного золотом.

— Кажется, я это уже слышал, — ответил я. — Тогда мы остановились на том, что ты назвал меня идиотом, и сказал, что я еще приползу на коленях.

Я прекрасно знал: то, что я не приполз на коленях, раскаиваясь в своем самодурстве и посыпая голову пеплом, раздражает моих родителей до разлития желчи. Они видели меня юристом, банкиром, финансовым воротилой — одним словом, приличным эльфом, эльфом-как-полагается. То, что я стал знаменитым артефактором и поднимаю умирающих детей со смертного одра, казалось им какой-то глупой прихотью. Пустяком.

— Я, как видишь, не приполз, — моя улыбка сделалась еще шире. Послышался шум воды и звон — Хельга принялась мыть посуду, и я в очередной раз похвалил ее кулинарные таланты. Беседовать с родителями на голодный желудок было бы невыносимо. — Так что вы хотите сейчас? Вы ведь не просто так приехали из столицы в этот медвежий угол, верно?

Матушка вынула из сумочки платок, демонстративно дотронулась до края глаза. Пантомима называлась: «Видишь, что ты наделал, мать снова плачет из-за тебя». Когда-то давно это будило во мне стыд. Теперь осталась только досада с примесью горечи.

Однажды я крикнул им, что я не их вещь. Жаль, что они так этого и не поняли.

— Хорошо, не будем ходить вокруг да около, — согласился отец. Вздохнул. — Помнишь семью Валендар?

Я помнил. Личный флот, десять поколений торговли чаем и пряностями по всему миру.

— И что с ними случилось, что вы приехали ко мне? Кто-то болен, и понадобился артефакт?

Брови матушки взлетели к прическе, и она прижала руку к груди, изображая возмущение. Отец устало вздохнул.

— Хелевин Валендар хочет, чтобы наши семьи породнились. Ты и Арлен. Я дал предварительное согласие на вашу свадьбу.

Теперь уже мои брови взлетели к волосам. Конечно, дом Эленандар — древний, знатный и богатый, мой отец — официальный поставщик драгоценностей пяти королевским домам, но до денег Валендаров нам очень далеко. В каком-то смысле они снизошли до нас, осталось только понять, почему.

— Арлен кокетка, — произнес я. — Ветреная кокетка, и ветер надул ей что-то очень интересное. Что-то, что надо прикрыть браком, пока последствия не слишком заметны.

Отец едва уловимо кивнул. Матушка снова прикоснулась платком к глазам. Хельга выключила воду, и я отчего-то очень обрадовался тому, что она здесь, словно юная гномка могла меня поддержать.

Вот только как? И чем?

— Это кто-то женатый. И из такой семьи, что Валендары со своими деньгами и всей властью не могут там командовать, — продолжал я. — Им нужны такие, как Эленандары: семья, в которой уже есть изъян. Нас можно купить и закрыть рот, чтобы мы закрыли собой чужой грех. Вернее, я закрыл.

Когда-то я знал Арлен — она была исключительной красавицей и такой же исключительной дурой, которую, как говорится, поцеловал божок любви, и с тех пор она не знала в ней никакого удержу. Мне придется приобрести пилу побольше, чтобы справляться с рогами.

— Партнерство в торговле пряностями, не говоря уж о приданом, — произнес отец. — Ты наконец-то займешь свое место в жизни, Анарен. Хватит, ты потратил достаточно времени на пустяки и глупости. Пора вести ту жизнь, которая положена тебе по праву рождения. Нормальную эльфийскую жизнь.

Эльф не может встать, взять своего отца за воротник сюртука с золотым шитьем и вежливо, но твердо выставить за дверь. Да, я не мог этого сделать — зато способен был поступить иначе.

— Все бы ничего, — сказал я, предвкушая, какой будет взрыв. — Но я уже помолвлен и готовлюсь к свадьбе.

Матушка приоткрыла рот. Закрыла. На ее лице отразился миллион вопросов, возникшая было радость тотчас же перемешалась с недоумением. Не тратя времени даром, я поднялся и быстрым шагом двинулся в столовую — родители потянулись за мной, сдерживая желание сказать, что кухня является частью столовой только у полной бедноты.

Хельга вытирала тарелки. Когда мы вошли, она обернулась, удивленно посмотрела на нас, и я подумал лишь одно: держись, девочка. Держись. И помоги — мне сейчас очень нужна твоя помощь.

— Вот, прошу, — улыбнулся я и широким жестом указал на гномку. — Хельга Густавсдоттир. Моя невеста.