Вниз по Уралу - Толстой Алексей Николаевич. Страница 26
На берег с нами вышло несколько казаков и казачек проводить нас. Прибежала гурьба казачат. Среди них Пашка с узелком огурцов нам на дорогу.
Вечер стоял чудесный: теплый, по-осеннему задумчиво-ясный. Мягко золотились по берегам осиновые перелески. Травы пожелтели, но пахли еще пряно и сильно. Над нами прозрачно-серебряными нитями протянулась легкая паутина. Урал покойно бежал среди песков и черных яров. Длинными косяками пролетала черная казара. В степях за поселком далеким светлым костром умирал широкий закат.
Казачки уселись кружком на берегу и пели песни. Подвыпивший молодой кудрявый парень джигитовал по полю на невзрачной сивой лошаденке. На всем скаку нарочно валился ей через голову на землю, — умная лошадь останавливалась над ним как вкопанная. Стоя на коленях на ее спине, бешеным карьером мчался к Уралу, — лошадь, врезавшись копытами в землю, застывала на шаг от крутого яра. Казак сползал ей на брюхо, держась на одних стременах, и она снова несла его по полю. Казаки возбужденно гикали ему вслед, глаза их блестели от возбуждения. Развеселившийся старик Панкрат рвался к реке, кричал:
— Эх, не ушла еще моя сила! Сейчас переплыву на Бухарску, померяюсь могуществом с Яик Горынычем. Сигану, как чухна, на пески!
Его держали два казака. Он кулем повалился на землю и тихо захныкал, как обиженный ребенок:
— Че вы меня не пущаете? Дите я вам? А?
Я сидел на яру и смотрел на тихие волны Урала. Вспоминалось детство, наши детские скачки, купанье, степи весною, казак Василистович, лечивший на хуторе нашего Карего от «мышек». Над рекой плыла песня:
Панкрат кричал:
— Земляки, а земляки! Спойте мне «В степи широкой под Иканом». Во это песня! А это што? Тьфу!
Пашка вертелся возле меня и звал меня на охоту. Мы пошли с ним вдоль берега, по мелкому осиннику. Обошли Курюковскую старицу. Грая тихо выступала по желтым увядающим листьям. Потянула в густой осинник и задумчиво остановилась в его чаще. Я приготовился к выстрелу. С берега ясно неслось:
Грая не трогалась, кося в сторону желтым круглым глазом, словно прислушиваясь к песне.
— Пиль!
Собака осторожно шагнула вперед. Темным золотым серпом взметнулся среди тонких белесых стволов осинника острокрылый вальдшнеп. После выстрела безвольно раскинулся с каплей рубиновой крови на длинном носу у корня старой ветлы. Пашка хищно сграбастал его, прохрипев:
— Гляди, глаза, как у калмыка, назад смотрят…
Мы часа два бродили по берегу Урала, наслаждаясь красивой работой собаки в поисках большеглазых ночных птиц. Их было не мало здесь. А ведь мы в детстве даже не знали об их существовании.
В сумерках на поле зазвенели куропатки. Грая метнулась туда. Сразу же поиск ее стал иным, стремительным и напряженным. Пашка указал мне на белое пятно остановившейся за кустом собаки. Я подошел и выстрелил из обоих стволов в взметнувшуюся стаю. С трудом отыскали мы в темноте убитых птиц и пошли к стану. Охота кончена. Последние выстрелы.
Парохода все еще не было слышно. Казаки повезли нас на лодке на Бухарскую сторону посмотреть садки с рыбой. По пескам виднелись следы волков. Они ночами ходят сюда воровать рыбу. В заливчике, отгороженном плетешком, закрытом с берега сетями от ворон и волков, кишела рыба. Высовывали свои тупые головы сонные судаки, взметывалась красная рыба — осетр и шипы, поднимая над водою свои обмахи-полумесяцы. Метались бойкие жерехи. Поздно ночью вдали над лесом мягким широким заревом вспыхнул прожектор: пароход освещал себе путь. Послышался глухой говор вод от колес парохода. Распрощавшись с казаками, мы отплыли в темноте из Каленого. Невидимый Пашка кричал мне с высокого яра:
— Мотри, на тот год приезжай! Волков гонять будем. Я аргамака себе куплю. Во! Не забывай нас. Письма шли!
В шуме вод потонули его последние слова. Пароход двинулся.
Пашка, орущий из темноты, напомнил мне меня самого, когда я был таким же малышом. «Напомнил» — странное слово по отношению к себе. Я — малыш. Да, теперь это — лишь воспоминание, моя мысль, не более. Сейчас мне самому трудно поверить, что я на самом деле был таким же, как Пашка. То время не вернется никогда. А ведь это я шлепал здесь по пескам, босой, загорелый. Ловил судаков, сазанов. Ведь это я тащился за отцом с длинными удилищами, спотыкаясь о кочки болот, в черные, чудесные весенние ночи. Вот здесь под яром, против Поколотой старицы, мы сидели на зорях с отцом, не видя вокруг ничего, кроме красноватого поплавка из коры, спокойно качающегося на мелкой зыби розоватой реки.
Из-за леса вставало большое, горячее солнце, курились земля и травы, над водою подымался белесыми клубами густой туман, мягко журчал Урал, металась рыбешка на перекатах, по озерам озабоченно крякали проснувшиеся утки.
Мог ли я, мальчишка, тогда думать, что этот, такой обычный, простой и чудесный мир когда-нибудь уйдет от меня? И что все имеет конец? Теперь отца уже нет в живых, а через два, самое большее три десятка лет не станет и меня. Но и сейчас не могу себе представить, что я когда-то не буду ходить по этой земле, перестану дышать ее теплыми запахами.
Над пароходом, над моей головой, в черном клочкастом облачном небе летела казара. В глубокой заводи под яром тяжело взметнулась какая-то крупная рыба. Так же, как четверть века назад, на ятови переваливался жирный осетр, а вверху гоготали гуси, пересекая мир с севера на юг.
Примечания
«Жить! Как это хорошо!»
Очерк Николая Правдухина, брата Валериана и Василия Правдухиных, остался незавершенным. Опытный врач-психиатр, неутомимый охотник, человек, прекрасно знавший природу, он на всю жизнь сохранил светлые воспоминания о поездке на лодках по Уралу совместно с братьями, А. Толстым и др. Отрывки из очерка печатались в газетах «Приуралье» (Уральск), «Комсомольское племя» (Оренбург). Полностью публикуется впервые.
«На лодках по Уралу»
Очерк впервые был напечатан в журнале Всеармейского охотничьего общества «Боец-охотник» (1934, № 5, стр. 43—50). Его автор — Василий Правдухин, брат известного писателя Валериана Правдухина, тонкий знаток природы, страстный охотник, изредка выступал с произведениями, рассказывающими о любви к родному краю. Очерк публикуется по тексту журнала с незначительными сокращениями.
«Из дневника охотника»
Очерк Л. Сейфуллиной печатается по Собранию сочинений писательницы в четырех томах: т. 2, М., 1968, стр. 409—428. Впервые полностью был опубликован в сборнике Л. Сейфуллиной «Гибель» (М. — Л., 1930).
«Из охотничьего дневника»
Очерк А. Н. Толстого публикуется по Полному собранию сочинений: т. 6, М., 1948, стр. 374—387. Дается с незначительными сокращениями. Первое издание не установлено. Очерк вошел в состав книги писателя «Необычайные приключения на волжском пароходе» (Л., 1931). Имеет указание на место и время создания: Урал, сентябрь 1929 года.
Главы из книги «Годы, тропы, ружье»
Сборник очерков Валериана Правдухина, посвященных природе, впервые был напечатан в 1930 году. Переиздан в 1968 году. Раздел «По Уралу на лодках», откуда взяты публикуемые главы, рассказывает о поездках автора и его товарищей летом 1927 и 1928 годов. Главы печатаются по изданию: Валериан Правдухин. Годы, тропы, ружье. Очерки, М., 1968, стр. 287—288, 312—318, 320—332. Даются в незначительном сокращении.