(Не) измена (СИ) - Фортис Алика. Страница 22

— Если у тебя рабочие вопросы, то контакты фирмы должны быть. Если нет, могу дать визитку. — попыталась ответить вполне дружелюбно и нейтрально.

— А если не рабочие? — смотрел на меня, не скрывая улыбки. Это подкат такой? Не засчитано. У меня сейчас в мыслях и на душе всё что угодно, но не новые знакомства и общение в личной плоскости.

— А на не рабочие у меня, к сожалению, нет времени.

— Но, может, всё же… — договорить он не успел. Его прервал неожиданно появившийся Гриша.

— Девушка замужем. Вы б Михаил, сюда яйца не подкатывали, а то её супруг по вам асфальтоукладчиком пройдётся. — проговорил в своей привычно шутливой манере. Да только вот с явным подтекстом.

В то время как у меня от неожиданности и возмущения услышать что-то подобное, вспыхнули щёки, Михаил бегло просканировал мои руки взглядом. Прищурился и после поднял ладони в примирительном жесте. Только сейчас поняла, что взглядом он, судя по всему, выискивал кольцо. Кольцо, которое я сняла ещё в ту ночь.

— Пардон. Не знал, что Варвара замужем. — подмигнув, переключил внимание на Гришу.

Благо разговор быстро сменил направленность. Мужчины снова погрузились в обсуждение своих тем. Спустя пару минут, подключился и Дарен. А вот я до конца своего пребывания здесь, чувствовала себя не в своей тарелке. Остался осадочек какой-то неприятный. И сложно сказать от чего больше. От Михаила, желающего свести общение в совершенно неформальное или от Гриши, который беспардонно вклинился в разговор, упоминая Никиту.

— Ну, на сегодня закончили. Тебя куда подкинуть? — спросил Гриша, когда мы вышли из ресторана.

— Я обратно к офису. Машина там осталась.

— Садись, подкину. Всё равно в ту же сторону.

Не стала отказываться от его предложения и шустро забралась в автомобиль. Быстрее доберусь до своей машины, быстрее сорвусь за Каришей в сад. Она и так в последнее время сильно и много капризничает и просится домой. Поэтому забрать её чуть раньше, лишним не будет.

— Что этот косолапый там наплёл, пока я уходил поговорить? — на полпути вдруг встрепенулся Гриша.

— Кто? — честно, не сразу поняла, о чём он.

— Ну, этот, Михаил же?

— Ничего такого, чтоб ты озвучил то, что озвучил. Это что ещё за замашки с мужем, яйцами и асфальтоукладчиком? — вспомнила свои эмоции в тот момент и снова внутренне закипела.

— Думал помочь тебе избавиться от назойливого ухажёра. — ответил как не в чём не бывало и пожал плечами.

— А если я не хотела избавляться от назойливого, как ты сказал, ухажёра?

На самом деле это не так. Но во мне тут же поднялся какой-то внутренний протест, что захотелось оспорить. В конце концов, я уже взрослая девочка, сама могу решить, что и как хочу делать. В том числе и давать отказ. Если считаю это необходимым.

— В смысле не хотела? — видок у него, конечно, был тот ещё. Взгляд какой-то непонятный. То ли удивлённый, то ли растерянный. Попробуй пойми.

— А то и значит. — продолжала упираться дальше. Чисто из принципа. — Знаешь, Гриш. По-моему, это не твоё дело. Не кажется? Если ты решил включить режим наседки по просьбе Никиты, то не стоит. — это было единственным логическим объяснением тому, откуда ноги растут.

— А при чём тут Никита?

— Вот давай без этого? Тебе не идёт. Просто если это по его инициативе, то я лучше уже сейчас начну искать другую работу. Быть под постоянным прицелом мне не по душе. Я понимаю, что вы друзья, но знать, что каждый мой шаг передаётся ему, сомнительное удовольствие. — выпалила немного нервно.

— Варь, сбавь обороты. Я тебя услышал. Ты мне такой же друг, как и он. Больше не лезу. Как лучше ведь хотел. — проговорил примирительным тоном. Будто завуалировано извиняющимся.

— А получилось, как всегда. — проговорила негромко, но думаю, Гриша услышал. Ну и пусть. Может, я и ошибаюсь. Но надоело.

Оставшуюся часть пути провели в гробовом молчании. Мне говорить не хотелось, а Гриша тоже не спешил нарушать тишину. Вот и славненько.

Уже сидя в своей машине и отправившись за Каришей, думала, не перегнула ли я палку? Может, зря всех собак спустила на Гришу? Уже мысли были, что это моя паранойя, а я только зазря человека обидела. Не думаю, конечно, что он прям обиделся, но, возможно, неприятно было. Так и терзала себя этими размышлениями до саго сада.

— Мамуль, а папа сегодня приедет? — спросила дочка, стоило нам сесть в машину. Это теперь вообще её главный вопрос, который звучит чаще всего.

— Он тебе что сказал в прошлый раз? — не стала давать обещаний, которые не зависят напрямую от меня.

— Что приедет. — проговорила серьёзным голосом и поджала пухлые губки.

— Ну, значит, должен. Уверена, если бы что-то поменялось, он бы непременно сообщил.

Вообще, странный период наступил. За то время, как мы съехали на служебную квартиру, Никита приходит если не каждый вечер, то через день. Его визиты стали регулярными с момента нашего переезда от моих родителей.

Удивительно, но он больше не давит на меня. Не прёт напролом, не пытается прогнуть напором своих объяснений. Принял? Смирился? Возможно. В какой-то степени было немного обидно, что он так быстро успокоился. Не то чтоб я и дальше ждала его попыток помириться и поговорить, просто, видимо, настроилась уже, что быстро вся эта котовасия не закончится.

Через неделю у нас первое слушание по бракоразводному процессу. Да, заявление я как и собиралась, подала. Времени на всё про всё ушло чуть больше, чем могло, если бы Никита не упирался с документами. Но как я уже говорила. Исход один.

Уже дома, пока я готовила ужин, Кариша крутилась рядом и засыпала меня вопросами. Стоит сказать, не самыми приятными и простыми.

— Мам, когда мы уже домой вернёмся? И почему папа с нами не живёт? Он же приходит. Но почему не остаётся? — понятия не имела, что на это отвечать.

Я всегда придерживалась позиции , что нельзя обманывать ребёнка, и стоит говорить правду. А сейчас язык не поворачивался обрисовать дочери все перспективы моих с её отцом взаимоотношений.

— Тебе не нравится жить в этой квартире?

— Нравится. Но моя комната дома мне нравится больше. И папы тут нет. А я к папе хочу.

— Малышка, мы с тобой, скорее всего, в тот дом пока не вернёмся. — говорить о том, что в принципе не планируем туда возвращаться, я не стала. Не сейчас. — Так сложились обстоятельства, что мы с твоим папой решили пожить раздельно.

— Но я хочу к папе! — чуть ли не со слезами на глазах прохныкала Каришка. В последнее время с ней сложно. И её можно понять.

Но стало ещё сложнее, когда этот разговор перерос в откровенную истерику дочери. Ни мои разговоры, объятия, объяснения, результата не дали. Даже не поняла, в какой момент всё резко пошло не так. Как снежный ком, её плач набирал обороты по нарастающей. Не знаю, что с ней сегодня, но до такого у нас не доходило за эти две недели ещё ни разу.

И только когда раздался звонок в дверь, Карина резко переключила фокус внимания. Плакать не перестала, но сорвалась со всех ног в коридор. Поспешив за ней, открыла дверь.

— Папа. — всхлипывая, бросилась к нему навстречу. Никита тут же подхватил её на руки и прижал к себе.

А у меня в этот момент так больно в груди резануло. И злость на Никиту в разы возросла. Нет, не по тому, что я ревную ребёнка. Дочка всегда была к нему чуточку ближе. А злилась я на то, что он своими поступками развалил семью. И это его вина, что дочь не понимает, что вокруг неё происходит. Мучается от этого.

— А что у нас за сырость тут? Что случилось, зайчонок? — ласково и негромко обратился к дочери.

Удерживая её на руках, вытирал слёзы с заплаканного и покрасневшего личика.

— Пап, не уходи. Почему ты всё время уходишь? Я скучаю. — на последних словах её прорвало ещё сильнее.

Никита перевёл на меня какой-то потерянный взгляд. А я что? Что я могу сделать? Ничего. Сделано уже всё.

Обычно на его появление в этой квартире я старалась реагировать ровно. Сложно, конечно. Но от понимания, что он никуда не исчезнет и мы с ним связаны общим ребёнком, может, чуточку, но было легче. Это как принять неизбежное. От этого никуда не деться. Он отец. Дочь любит. Она тоскует по нему. Поэтому, хочешь не хочешь, принятие приходит как-то само собой. Но сейчас меня колотило изнутри. Раздражение достигало критической отметки. Но гасила его в себе. Гасила, подавляла. Но оно то и дело грозилось прорваться наружу.