Манящая тайна - Маклейн Сара. Страница 7

Это она очень даже понимала. Но говорить об этом не стоило.

Он по-прежнему на нее надвигался.

– А каково потерять титул, земли, в сущности – жизнь?

– Но вы же не потеряли все это… Вы все равно герцог Ламонт! – выпалила Мара, как бы оправдываясь. Все это она говорила себе долгие годы. – Земля по-прежнему принадлежит вам. И деньги. Вы даже утроили герцогские владения!

Его глаза широко раскрылись.

– Откуда вам все это известно?

– Я слежу за этим.

– Зачем?

– Почему вы так и не вернулись в поместье? – ответила она вопросом на вопрос.

– А что толку?

– Вам бы тогда напомнили, что не так уж и много вы потеряли. – Слова эти вырвались прежде, чем она успела прикусить язык. Прежде, чем сообразила, что сама его провоцирует. Мара метнулась за стул с высокой спинкой. – Поверьте, я не имела в виду…

– Еще как имели. – Темпл начал огибать стул.

Мара толкнула в его сторону конторку и пробормотала:

– Вы опять злитесь…

Он покачал головой:

– Слово «злость» совершенно не отражает глубины моих чувств.

Она кивнула и снова попятилась.

– Да, верно. О, вы в бешенстве…

Он по-прежнему надвигался на нее.

– Да, это ближе к истине.

– И вы… раздражены.

– Ну, это уж само собой.

Мара оглянулась и увидела за спиной буфет. Снова взглянув на Темпла, заявила:

– И еще вы в ярости.

Он криво усмехнулся:

– Об этом вы уже говорили. Бешенство и ярость в данном случае – одно и то же.

Мара уперлась спиной в буфет. И оказалась в ловушке.

– Я все могу исправить! – воскликнула она, отчаянно пытаясь снова стать хозяйкой положения. – Все, что испортила!

Темпл остановился, и Мара спешно продолжала:

– Если я не умерла, то вы – не убийца. Вы не тот, кем вас называют. – Он не ответил, и она вновь заговорила дальше: – Поэтому я и пришла. Я выйду к людям. Покажусь обществу. Докажу, что вы не тот, кем вас считают.

Он поставил стакан на буфет.

– Докажете?

Мара с облегчением вздохнула. А он вовсе не такой уж неумолимый… Она кивнула:

– Да, конечно. Я расскажу всем…

– Вы расскажете всем правду. Ясно?

Она медлила с ответом. Потом все-таки кивнула:

– Да, я расскажу правду.

Это будет самый трудный поступок в ее жизни, но она это сделает, потому что у нее нет выбора.

Правда погубит ее, но зато спасет то единственное, что имело для нее значение.

У нее всего один шанс на то, чтобы договориться с Темплом. И она должна использовать его правильно.

– Но при одном условии, – добавила Мара.

Он засмеялся, и она поморщилась, этот смех очень ей не понравился. И еще больше не понравилась усмешка, с которой он проговорил:

– Вы думаете, что можете торговаться со мной? – Темпл подошел к ней почти вплотную. – Думаете, что сумели убедить меня пойти на сделку?

– Однажды я уже исчезла. И могу сделать это снова.

Угроза не произвела на него впечатления.

– Я вас найду, – ответил он.

В этом Мара нисколько не сомневалась. И все-таки она не сдавалась:

– Но я ведь скрывалась двенадцать лет… Поверьте, я очень хорошо научилась это делать. И даже если вы меня найдете… Аристократы все равно не примут на веру ваше сообщение о том, что я жива. В этой пьесе вам потребуется мое добровольное участие.

Темпл прищурился. Мускул на его щеке задергался. Когда же он заговорил, от слов его повеяло холодом.

– Уверяю вас, вы мне не потребуетесь.

Она невольно вздрогнула и проговорила:

– Поверьте, я расскажу людям правду. Появлюсь со всеми доказательствами… А вы простите моему брату его долг.

Наступило мгновение молчания, и в эту долю секунды Мара решила, что все-таки добилась успеха.

– Нет, – заявил Темпл.

О Господи, он не может отказать! Вскинув подбородок, она воскликнула:

– Но это честный обмен!

– Честный обмен? А как же моя разрушенная жизнь?

Но Темпл же один из самых богатых людей в Лондоне.

Во всей Британии! Женщины кидаются ему в объятия, а мужчины отчаянно пытаются добиться его доверия. Он сохранил свой титул, и сейчас на его имя записана целая финансовая империя! Что он вообще знает о «разрушенных жизнях»?!

– А сколько жизней разрушили вы? – спросила Мара. Она понимала, что не следовало задавать этот вопрос, но не смогла удержаться. – Вы ведь не святой, милорд…

– Что бы я ни сделал… – Он вдруг умолк, но тут же снова заговорил: – Все, довольно. Вы и сейчас такая же идиотка, какой были в шестнадцать, если думаете, будто можете диктовать мне условия.

Конечно, она и раньше об этом думала, но сейчас, взглянув в холодные глаза этого человека, Мара вдруг поняла, что ошибалась. Было ясно, что он вовсе не хотел получить оправдание. Нет, он жаждет мести.

– Разве ты не понимаешь, Мара? – Он нагнулся к ней и прошептал: – Теперь ты в моих руках.

Она встревожилась, но постаралась скрыть волнение. Он ведь не убийца. Уж она-то это прекрасно знает.

«Тебя он не убивал, но ты представления не имеешь о том, что он успел натворить с тех пор», – сказала себе Мара.

Чушь! Он не убийца! Он просто злится. А она этого ожидала, верно? Разве она к этому не готовилась? Разве не обдумала все возможные варианты до того, как надела плащ и вышла на улицу, чтобы его найти?

Она двенадцать лет прожила одна. И научилась сама о себе заботиться. Научилась быть сильной.

Он отошел от нее и направился к креслу возле камина.

– Вы вполне можете сесть. Все равно вы отсюда не уйдете.

Мару охватило сильнейшее беспокойство.

– Что это значит? – спросила она.

– Это значит, мисс Лоув, что у меня нет ни малейшего намерения позволить вам снова сбежать.

У нее гулко заколотилось сердце.

– Я стану вашей пленницей?

Он не ответил, но она вспомнила, что Темпл сказал чуть раньше. «Теперь ты в моих руках» – кажется, так он сказал.

Черт возьми! Она совершила ужасную ошибку! А он, по сути, не оставил ей выбора.

Хотя Темпл указывал ей на второе кресло у камина, Мара подошла к графину в дальнем конце буфета и наполнила один стакан, затем другой. После чего повернулась к хозяину и проговорила:

– Мне разрешается выпить, разве нет? Или вы намерены держать графин при себе и выдавать мне по капле?

Он немного подумал и ответил:

– Хорошо. Угощайся.

Мара пересекла комнату и протянула ему один из стаканов, надеясь, что он не увидит, как дрожит ее рука.

– Спасибо, – сказала она.

– Думаешь, сможешь вежливостью набрать очки?

Мара присела на краешек кресла напротив.

– Думаю, вежливость не повредит.

Темпл приложился к своему стакану. Мара с облегчением выдохнула и сказала:

– Повторяю, я не хотела этого делать.

– Возможно, – отозвался он. – Полагаю, ты неплохо повеселилась за эти двенадцать лет.

Она немного помолчала.

– А если я скажу, что никакого удовольствия за эти годы не получила, что мне приходилось очень нелегко?

– Советую ничего подобного мне не рассказывать. Кажется, сочувствие у меня закончилось.

Мара прищурилась, глядя на него.

– А вы тяжелый человек…

Он сделал еще глоток.

– Ничего удивительного после двенадцати-то лет одиночества.

– Это не должно было произойти так, как произошло, – сказала она, понимая, что открывает ему больше, чем собиралась. – Мы вас не узнали.

Темпл замер.

– «Мы»? Что это значит?

Она не ответила.

– Ты сказала… «мы»? – Он подался вперед. – А, ты и твой брат! Мне нужно было драться с ним, когда он просил. Он заслуживает хорошей трепки. – Он… – Темпл помолчал. – Твой брат помог тебе бежать. Помог тебе… – Темпл схватился за голову. – Чем-то опоить меня! – воскликнул он, и его черные глаза широко распахнулись.

Мара вскочила с кресла, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Темпл тоже поднялся, выпрямившись в полный рост; он был выше, крупнее и крепче любого известного ей мужчины. В юности она восхищалась его ростом и сложением. Все в нем ее интриговало, влекло…