Три рецепта для Зоюшки (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 47
— Так, стоп, — засмеялся вдруг Глеб, махнув рукой. — О чём мы спорим, Зоя? В конце концов — не попробуешь, не узнаешь, а рассуждать можно бесконечно. Ты хочешь свой ресторан? Помочь?
— Да погодите вы, — я тоже засмеялась, — какой мне ресторан, пока я сижу на вашей кухне? Не по ночам же им управлять?
— Это да, — кивнул Глеб. — Но если надумаешь — обращайся. Я действительно могу помочь. Мой одноклассник и хороший друг — владелец сети ресторанов в Москве. Думаю, твой бывший шеф должен его знать.
— Да? А кто это? — моментально заинтересовалась я, и мы ещё минут пятнадцать обсуждали мир ресторанного бизнеса. И всё было хорошо, пока Глеб вновь не вспомнил, с чего всё начиналось… И не вернулся к своему сакраментальному вопросу. А я так надеялась, что он забыл!
— И всё-таки… как думаешь, что мне делать в этой ситуации? С Альбиной и Алисой.
Ну вот что, что я могла ему ответить?!
— Не думаю, что я вправе…
— Да брось. Тебе со стороны может быть виднее, чем мне. Попробуй порассуждать. Вдруг это наведёт меня на какую-нибудь мысль? Пока я не представляю, что предпринять. Вот Алиса сейчас наказана, Альбина обижена. На всех, но на меня особенно. Как мне сводить их обратно? Я устал жить на пороховой бочке — точнее, на двух пороховых бочках — и ждать, с какой стороны рванёт.
Ой, как я его понимала. Когда я жила с мачехой и сёстрами, тоже постоянно ожидала скандала и гадала, кто его начнёт на этот раз.
Но что я могу ответить? Я бы хотела спросить: «Вы её любите?», подразумевая, конечно, Альбину. Мне казалось, что это самое важное. То, что Глеб любит Алису, бесспорно. А Альбину? Если любит, должен бороться за своё право быть с ней. А если нет…
Впрочем, так и скажу. Только без вопроса.
— Мне кажется, в вашем случае главное — любовь, — ответила, кашлянув, и на всякий случай опустила взгляд, чтобы не смотреть в этот момент на Глеба. — Если вы любите… Альбину, то должны бороться за своё право быть с ней. Не позволять Алисе разрушать вашу жизнь. Она ведь этим по сути и занимается сейчас. Считает, что совершает благое дело, разумеется. И если вы дадите слабину, то и разрушит.
Глеб помолчал, побарабанил пальцами по столу.
А потом неожиданно сказал очень тепло и сердечно:
— Спасибо, Зоя. — И прежде чем я сообразила с ответом, поинтересовался: — Помочь тебе с посудой?
Как? Всё? Он уже уходит?..
Вообще, конечно, он прав — пора бы сворачиваться…
— Не надо, я сейчас позову девчонок.
— Хорошо. — Глеб кивнул, встал из-за стола и, к моему удивлению, помог подняться и мне. А потом… погладил по щеке. Нежно и легко, самыми кончиками пальцев, но я, кажется, в эти несколько мгновений перестала всё — и дышать, и соображать, и двигаться. — Благодарю за отличный вечер. Доброй ночи.
Пару секунд, пока Глеб проникновенно и серьёзно смотрел мне в глаза, не спеша убирать руку от щеки, мне казалось — вот, сейчас он меня поцелует. Но… нет.
Он как-то странно, растерянно улыбнулся, а потом отпустил меня и ушёл.
75
Глеб
Зоя была абсолютно права насчёт Алисы и Альбины. Особенно насчёт Альбины.
«Если вы её любите»…
В том-то и дело, что Глеб ни хрена не знал, любит ли он. Точнее… он подозревал, что скорее нет, чем да. Только отчего-то ему раньше не приходило это в голову. До появления Алисы — не приходило.
И до появления Зои.
С ней вообще всё было удивительнее всего. Когда Глеб разговаривал с ней, у него возникало ощущение, что он знает её уже давно. Хотя на самом деле — ещё и двух месяцев не прошло! А чувство такое, будто… будто всё это когда-то уже было. И с ним, и с ней. Будто она — родная и близкая, всегда поймёт, выслушает и примет.
А в глазах Зои Глеб и вовсе… нет, не тонул — он ими дышал. Когда смотрел в них, лёгкие сами собой раскрывались, сердце билось чаще, и Глеб чувствовал себя живым.
И что это такое? Как назвать подобное чувство? Ни с кем он такого не ощущал, ни с Альбиной, ни с Женей, ни с другими девушками. Всегда оставалась какая-то… чуждость, что ли. Да, они нравились ему, и сильно — особенно Женя, — но при этом Глебу не пришло бы в голову назвать кого-то из них родным человеком. Родными всегда были родители и Олег, потом ещё Эльмира и Алиса. С ними Глебу всегда было легко, как с самим собой. Несмотря на то, что с родителями у него было мало общих интересов, как и с Олегом. Да и с Зоей… Еда если только. И воспитание Алисы. И тем не менее… Рядом с ней было хорошо.
Почему-то Глебу неожиданно вспомнилось, как в детстве его отправили в пионерский лагерь. Подобные учреждения оказались абсолютно не для него, но тогда он ещё об этом не знал, даже радовался новым впечатлениям. В результате уже через сутки с нетерпением ждал родительский день… а потом окончание смены. И то ощущение, когда ты ждёшь-ждёшь — а потом наконец приезжает мама, целует и обнимает, он запомнил на всю жизнь.
Сидя в тот вечер на кухне рядом с Зоей, он чувствовал, как ни странно, нечто похожее…
И от этого всё становилось ещё запутаннее.
76
Альбина
Догадаться, что на самом деле творилось сегодня в доме и отчего Глеб был в мыле, оказалось неприятно, но не смертельно. Альбина понимала — то ли ещё будет. Если уж Алиса решила избавиться от соперницы… И в данном случае Альбина осознавала: ей самой как раз ни в коем случае не нужно изобретать ответных шагов и заниматься эскалацией конфликта. Если мелочь продолжит в том же духе, Глеб в скором времени поймёт всё сам и разочаруется в капризной и дурно воспитанной племяннице. Главное — ничего не предпринимать. Обижаться и дуться можно, но больше — ни-ни!
Вот Альбина и сделала вид, что обиделась. А потом, посидев в комнате с полчаса и хорошенько поразмыслив, отправилась в сад — ловить рыбку на живца. Дома находиться причин нет, да и произошедшее сегодня можно эффективно использовать. С выгодой для себя.
Альбина, давно изучившая расписание работы Димы, который каждый день обходил территорию по приблизительно одинаковому графику, уселась в нужном месте чуть дальше от дорожки — так, чтобы её не было видно, — достала носовые платки и принялась изящно всхлипывать. Периодически тёрла глаза, чтобы они слегка покраснели, и облизывала губы — влажный рот лучше всего работает в деле соблазнения мужчины. И декольте, на которое Альбина сегодня не поскупилась. Тем более что она специально не накрасилась. Это было бы слишком подозрительно. Нет, она должна встретить Диму в естественном виде. Так что сегодня единственное её супероружие — это вырез на груди у тонкой шёлковой кофточки цвета морской волны. Холодновато для вечера… но ничего, Альбина потерпит.
Обеспокоенный Дима вывалился со стороны дорожки минут через десять, когда девушка поняла, что скоро начнёт стучать зубами — вечер, мягко говоря, не был тёплым. А она ещё и на траве сидела. И даже готовилась к тому, что придётся сворачивать весь план, — но тут Дима наконец пришёл, и Альбина едва удержалась от того, чтобы не улыбнуться от радости. Вместо этого громче всхлипнула — и пустила наконец настоящие слёзы, чтобы немного смочить сухие щёки и добавить правдоподобности.
— Чего ты так см-м-мотришь на меня? — Чёрт, всё-таки зубы уже начали постукивать! — Нельзя поплакать в одиночестве? Уходи!
— Вы же замёрзнете, — пробормотал Дима, подошёл ближе, снял с себя ветровку и накинул Альбине на плечи. — Держите.
Ого! Успех.
Она скорее запахнула ветровку, дурея от терпкого мужского запаха, что пропитал ткань. Этот аромат не был запахом духов, но и пота — тоже. Что-то неповторимое, индивидуальное… Запах Димы. Просто невероятный.
Заворачиваясь в объёмную куртку, Альбина ощущала себя так, будто он её обнимает. Но увы — пока это была всего лишь фантазия.
Дима сел рядом на траву. Не вплотную, но достаточно близко. И негромко поинтересовался: