Повелитель железа (сборник) - Катаев Валентин Петрович. Страница 6

Однако почтеннейший Допкинс волновался совершенно напрасно. Рамашандра был уже далеко. Рамашандра не привык зевать. Допкинс чересчур поспешил.

Когда он выскочил на штабель для того, чтобы лично арестовать Рамашандру, пустырь еще не был оцеплен со всех сторон.

Рамашандра, который мальчиком работал в доках "Реджинальд-Симпль", знал окрестности как свои пять пальцев, знал каждый закоулок, каждую лазейку. Свалив великолепного Допкинса, как куль трухи, ударом кулака, не теряя ни минуты, Рамашандра бросился в толпу, сорвал со своей головы тюрбан, сбросил халат и, оставшись в одежде простого рабочего, в два прыжка очутился возле кирпичной стены одного из корпусов "Реджинальд-Симпля".

Здесь, скрытая густым диким бурьяном, находилась хорошо цементированная сточная канава. Она шла под стеной и выходила на шоссе, по ту сторону доков, Рамашандра лег на живот и бесшумно пополз на локтях по дну канавы. Через две минуты он был уже в сравнительной безопасности. Приподнявшись из бурьяна и внимательно оглядевшись по сторонам, Рамашандра тонко и нежно свистнул. Он прислушался.

Недалеко от него зашевелилась трава и из нее выглянула голова.

Раздался ответный свист.

– Хаморами, – тихо позвал Рамашандра.

– Я здесь, Рамашандра. Что случилось?

– Проклятые ищейки напали на мой след. Они оцепили митинг. Старик Допкинс подсчитывает зубы. Бедняга слаб по математике. И я боюсь, что, пока он окончит свою двойную итальянскую бухгалтерию, мы уже будем по дороге в Бенарес. У меня. до сих пор кулак чешется.

Тот, которого Рамашандра называл Хаморами, вылез из травы. При серебристом мерцании тропических созвездий можно было разглядеть его красивое смуглое. лицо, орлиный нос и черную густую бородку. Он казался типичным бродячим заклинателем змей. Даже круглая ивовая плетенка была в его руках.

Его глаза блеснули двумя желтыми огоньками.

– Ты думаешь бежать в Бенарес?

– Да, Хаморами. До сих пор я еще не был с тобой настолько откровенен, чтобы посвящать тебя в свои планы. Но сегодня мне понадобится твоя помощь. Я думаю, что сесть на поезд будет не так-то легко. Вероятно, все вокзалы уже наводнены шпиками. А я во что бы то ни стало должен быть не позже завтрашнего утра в Бенаресе… Ты меня понимаешь?

– О Рамашандра, можешь не сомневаться в моей преданности. Всецело положись на меня.

– Спасибо, Хаморами, однако нам надо торопиться. Я слышу за сабой беготню полицейских. Здесь становится не безопасно.

Хаморами и Рамашандра осторожно огляделись по сторонам и пошли по направлению к городу, стараясь не слишком шуршать травой и не попадать в полосы яркого, звездного света, сиявшего на белом, как мел, шоссе.

Пройдя не более двух километров, Хаморами остановился возле маленького полуразрушенного домика. Он трижды постучал в дверь. За дверью послышался хриплый кашель, и дверь отворилась. На пороге стояла черная, хуая, как ведьма, столетняя старуха.

– Войди, Рамашандра, – сказал Хаморами, – здесь, в доме моей матери, ты сможешь переодеться, потому что твоя наружность хорошо известна полиции. Этим мы сможем обмануть их бдительность. Нам надо спешить, потому что бенаресский экспресс отходит ровно в два часа ночи, а сейчас уже половина первого.

Как и следовало ожидать, на всех вокзалах Калькутты в эту ночь толклись переодетые шпики, судорожно сжимая в карманах револьверы и карточки Рамашандры.

Они впивались пронзительными глазами в лица всех, входящих в помещение вокзала. Каждого подозрительного немедленно же приглашали в специальную дежурную комнату, где тщательно обыскивали, рассматривали и допрашивали. Увы! Все их старания были напрасны. Среди задержанных не было Рамашандры.

На северном вокзале, откуда уходили поезда на Бенарес и Гозлунда, дежурил сам Допкинс, в сопровождении десятка наиболее отборных калькуттских шпиков.

Челюсть у Допкинса ныла. Допкинс свирепствовал.

Допкинс не мог примириться с мыслью, что проклятый Рамашандра выскользнул из его опытных полицейских лап.

– Внимательно осматривайте всех проходящих, – шипел Допкинс на своих агентов. – Через десять минут беиаресский экспресс отходит. Весьма возможно, что Рамашандра попытается улизнуть именно на этом экспрессе!

В это время на перрон вышел престарелый факир с флейтой и плетеной ивовой корзиной в сопровождении прелестной, смуглой, рослой девушки необычайной красоты.

– Ваши документы? – рявкнул Допкинс, который уже перестал нормально соображать.

Девушка нежно улыбнулась и сказала на мелодичном бенаресском наречии:

– Ах, господин полицейский, этот почтенный старик-заклинатель змей Тхата, а я его дочь Гхирна. Он везет меня в Бенарес – "Варанаси город лучшей воды", где я поступлю служительницей в храм Шивы-Разрушителя.

– Черт возьми, – пробормотал Допкинс, – нельзя ли попросить вас, красавица, чтобы наш всемогущий Шива постарался как-нибудь укрепить мои расшатанные зубы и помочь моим ребятам найти негодяя Рамашандру.

– Если господин страдает зубной болью, – сказала сострадательная девушка, – то ему стоит только произнести краткое заклинание Шиве-Разрушителю и исцелителю, и всякую боль как рукой снимает.

– Вы думаете? – буркнул Допкинс. – Желал бы я знать это заклинание.

Красавица быстро отвернулась и написала несколько слов на клочке бумаги.

– Вот, господин полицейский, бумажка. На ней написано это заклинание. Сегодня же на рассвете вы должны выйти на свободное от деревьев место, стать лицом к восходящему солнцу и громко трижды произнести написанное на этой бумажке.

С этими словами прелестная служительница Шивы-Разрушителя протянула Допкинсу сложенный вчетверо талисман.

Допкинс криво улыбнулся своей распухшей челюстью и галантно раскланялся.

– Только вы не должны читать заклинание, прежде чем не взойдет солнце.

– Отлично. Занимайте, мадемуазель, ваши места. Не смею вас задерживать.

Красавица наградила Допкинса обворожительной, лукавой улыбкой и скрылась в сопровождении своего престарелого отца в купе первого класса.

Поезд тронулся.

Допкинс потер свою распухшую шею и буркнул:

– Собственно, я не очень верю в эти индусские чудеса. Но как знать. Я не отрицаю существования божественных сил в природе… Обязательно произнесу на рассвете таинственное заклинание. Авось моя боль хоть немного пройдет.

В это время к Допкинсу подошел агент.

– Мистер Допкинс, я только что звонил на все вокзалы… Ни на одном из них не удалось задержать Рамашандру.

– Тем лучше. Значит, он в городе, и он будет в наших руках.

Глава седьмая

Яйца всмятку

В тот вечер, когда Рамашандра скрылся от полицейской облавы, на загородной вилле сэра Томаса Хейса происходило очередное заседание "акционерного общества по распространению английских рюмок для еды яиц всмятку".

Но прежде чем ввести читателя в роскошный кабинет сэра Томаса Хейса (с которым мы уже встречались в первой главе романа), прежде чем познакомить читателя с почтенными членами этого безобидного общества, я хочу сказать несколько слов о том, что представляло собой это общество и при каких обстоятельставх оно основалось в Калькутте.

В один прекрасный день в фешенебельном отеле "Жемчужина Индии" появился весьма солидный господин, обладающий очень многими положительными качествами, к которым, несомненно, можно было отнести седеющие виски, колючие усы, бритые синие щеки, проницательный взгляд, чемодан прекрасной крокодильей кожи и туго набитый бумажник. В гостинице господин отрекомендовался сэром Томасом Хейсом из Лондона и немедленно принялся отыскивать подходящую для его почтенного возраста и не менее почтенного бумажника загородную виллу.

Поиски сэра Хейса увенчались успехом, и на третий день по приезде в Калькутту солидный сэр утвердился в превосходной загородной вилле, купленной им у проигравшегося в карты магараджи.

В тот же день на кокетливых бронзовых воротах виллы появилась черная табличка, на которой золотыми буквами доводилось до всеобщего сведения, что сэр Томас Хейс не кто иной, как председатель "акционерного общества по распространению рюмок для яиц всмятку". Это обстоятельство не вызвало никаких толков, если не считать того, что агент по распространению германских рюмок для яиц был очень озадачен и стал со дня на день ожидать появления на рынке английских рюмок.