Балтийские комбинаторы (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 12

Армия, кстати, тоже не была забыта. Завершившаяся война выявила столь великое множество недостатков в организации, снабжении, вооружении и действии войск, что хотелось хвататься за голову и рвать на себе волосы. Нет, в рапортах, отсылаемых в столицу генералом Куропаткиным, все выглядело вполне чинно и благородно. Все же на протяжении почти всего времени противостояния японская армия просидели на левом берегу Ялу, не предпринимая активных попыток штурма выстроенного с противоположной стороны реки укрепрайона. Но когда стало ясно, что японский флот находится на грани гибели, получившая солидное подкрепление армия двинулась вперед, не считаясь с потерями. Не менее полутора сотен тысяч японских солдат погибли или получили ранения за четыре дня не прекращающегося сражения. Они буквально своими телами проложили путь идущим следом войскам вплоть до пятой оборонительной линии русских, на взятие которой не хватило уже ничего — ни запала, ни снарядов, ни патронов, ни людей. Но и потерявшие свыше двадцати тысяч человек русские не смогли отбросить противника обратно на противоположный берег. Потому, после пяти безуспешных попыток сбросить неприятеля в воды Ялу и потери еще почти десяти тысяч убитыми и ранеными, генерал Куропаткин, опасаясь разгрома, поспешил отвести войска к Мукдену, тем самым пропуская японцев на оперативный простор Маньчжурии. Правда, счастья командованию японской армии это не принесло.

Потеряв половину имевшихся сил и лишившись всякого подвоза припасов, оставшиеся войска оказались годны только для разграбления китайских деревень и небольших городков. Плохое питание, антисанитария, холода и в конечном итоге разразившиеся эпидемии брюшного и сыпного тифа заставили японцев остановить свое продвижение, а после и вовсе откатиться обратно, когда пришли известия о гибели последних крупных кораблей Объединенного флота. В конечном итоге, от воздействия огня противника и болезней скончалось свыше ста тридцати тысяч солдат и офицеров Императорской армии Японии. Еще столько же составили санитарные потери, на заботу о которых едва хватало рук оставшейся части войск. Потому дальнейшие столкновения ограничивались редкими перестрелками между разъездами, что никак нельзя было назвать полноценными боевыми действиями. Так дальневосточная армия Российской империи одержала верх над троекратно превосходящим ее противником. Но какой это было достигнуто ценой! Третья часть армии, набранной их лучших нижних чинов и офицеров, прекратила свое существование. Оказались утеряны все стационарные тяжелые орудия, эвакуировать которые с оставляемых позиций не имелось никаких сил. Расход же снарядов и вовсе оказался умопомрачительным. Свыше полутора миллионов штук! Некоторая часть заранее созданных запасов, конечно, оказалась подорвана при отходе, но для понимания ситуации проделанной артиллеристами работы следовало учесть один простой факт — почти половина пушек полевой артиллерии полностью выработали ресурс своих стволов, а все прочие приближались к этому моменту. К тому же такой концентрации полевой и тяжелой артиллерии, которая случилась у Ялу, более нигде невозможно было представить! У России попросту не имелось в наличии столь великого числа орудий, дабы обеспечить ими в той же мере все прочие дивизии. По сути, пятая часть всей полевой артиллерии Российской империи оказалась приведена в негодность при противостоянии всего лишь трехсоттысячной группировке японских войск. Учитывая мобилизационный потенциал Германской империи и Австро-Венгрии, в случае начала полномасштабной войны с этими государствами, текущего артиллерийского парка могло хватить месяца на два-три активных боевых действий максимум. Снаряды же обещали закончиться еще раньше. Да еще этот гость из будущего указывал на потребность введения полковой и даже батальонной артиллерии, что превращало программу перевооружения армии в бездонную яму для сотен миллионов рублей, взять которые было неоткуда. Точнее, свободных денег не имелось в казне, но вот ряд частных лиц отныне обладали поистине колоссальными состояниями. И сам император всероссийский со своей матушкой как раз относились к их числу. Не просто ведь так призовой суд более чем расторопно распродавал налево и направо все перехваченные флотом суда с их грузами по очень, очень, очень низкой цене. И только тем редким счастливчикам, что смогли попасть на жалкий клочок российской территории в Юго-Восточной Азии. Проще говоря — исключительно своим.

Так Сергей Аполлинариевич Зарин с Виктором Федоровичем Машковым, представлявшие интересы соратников барона Иванова, сумели наложить свои руки на третью часть наиболее лакомых трофеев. Столько же досталось Хансу Нильсу Андерсону, директору Восточно-Азиатской компании, представлявшей интересы датской королевской семьи, включая вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Остальные же суда уходили в руки Алексея Ивановича Путилова, за спиной которого маячила фигура Сергея Юльевича Витте, и с величайшим трудом едва проглядывалось очертание фигуры самого императора. В общем и целом, действуя сообща, они выкупили всего за треть от реальной стоимости 327 судов с их грузами из 345 вообще ушедших с молотка. Чуть более 250 миллионов рублей поступили в казну или же упали в карманы добывших трофеи моряков с этих финансовых операций. Но, чтобы все прошло так, как прошло, кое-кому пришлось заложить в «Русско-Китайский банк» все акции Невского завода для получения первоначального оборотного капитала, тогда как императорская семья использовала часть личных средств Николая II, изрядно приумноженных во время Англо-Бурской войны.

Будучи впоследствии реализованными по большей части со скидкой в 25% от их реальной цены, поменявшие своих владельцев суда и грузы принесли августейшим махинаторам чистую прибыль в 376 миллионов 53 тысячи 678 рублей. Точнее, августейшим махинаторам и их подельникам. Прекрасно понимая, чем он обязан барону Иванову, контр-адмиралу Протопопову и почившему капитану 1-го ранга Иенишу, Николай Александрович заранее соизволил согласиться на «честный дележ», где каждой из сторон отходила половина итоговой суммы. Как уж там российский самодержец разделил свою часть «кубышки» со своими датскими родственниками и Витте, история умалчивала, но вот он сам, как и все, кто прошел тернистый путь современного кондотьера, очень скоро стали держателями акций того самого «Русско-Китайского банка», по сути, сделавшись его новыми владельцами. В самые сжатые сроки подготовленная Витте и поддержанная императором дополнительная эмиссия акций увеличила капитализацию данного банка в 20 раз, с 15 миллионов рублей до немыслимых 300, мгновенно отодвинув его прежних французских, голландских и немецких совладельцев даже не на второе, а на десятое место с их сократившимися до полутора процентов долями. Отныне их голоса не могли повлиять ровным счетом ни на что, тогда как новые хозяева и новый управляющий, каковым стал Алексей Иванович Путилов, ринулись создавать из него настоящего монстра, способного подвинуть в сторону даже такого матерого игрока, как «Лионский кредит». Более того, после того как совладельцы банка продали ему же акции своих же собственных заводов, пароходств и угольных шахт, вложив вырученные средства обратно в свой же банк, его капитализация достигла 378 миллионов золотых рублей. От такого пассажа даже начало лихорадить биржи, в том числе в Берлине, Лондоне и Париже. Тут и там из ниоткуда возникали всевозможные слухи о причинах создания столь великого капитала, что приводило, то к росту, то к падениям, акций крупнейших акционерных предприятия Российской империи. И, естественно, на этом зарабатывали те, кто распространял слухи, а также мог обеспечить их подтверждение тем или иным способом. В общем, зарабатывал «Русско-Китайский банк», играясь исключительно с акциями чужих предприятий. Вот только истина была несколько иной.

Все это делалось императором и министром финансов не просто так и далеко не в качестве выражения благодарности тем, кто столь значительно изменил судьбу Российской империи, о чем тот же Витте вообще не был в курсе. Основным предназначением этого грандиознейшего банка являлось вытягивание России на новый промышленный уровень, частью чего должно было стать осуществление той самой кораблестроительной программы, которая никак не вмещалась в государственный бюджет. Причем, не только военной, но и гражданской. Все же, как ни крути, а каждый будущий линкор требовал для своей постройки столько стали, сколько выдавал за год работы каждый из трех крупнейших сталелитейных предприятий юга России. Гигантские объемы, гигантские деньги, гигантская возможность манипулирования ценой и, соответственно, гигантская возможность для личного обогащения владельцев тех самых заводов, которые почти на 90% принадлежали бельгийскому, французскому, немецкому и американскому капиталу. Они и сейчас держали более чем высокие цены на чугун со сталью, заключив самый настоящий картельный сговор меж собой, после того как император отклонил все запросы на создание акционерного общества «Продамет», которое должно было объединить в руках одной группы лиц аж 14 металлургических предприятий страны. И это тормозило развитие империи, поскольку внутренние высокие цены на сырье открывали российский рынок для подобной продукции иностранного происхождения, одновременно удорожая любую технически сложную продукцию. За примером не надо было далеко ходить.