Выкупленная родная семья (СИ) - Фави Ксения. Страница 29

— Чего?!　

Вот тут Красильников становится предельно напряженным.　

— Сюзанна звонила и уговаривала тебе помочь. Сойтись с Иваном и убедить его оставить тебя в покое.　

— Какая заботливая! — выплевывает Мирон.　

— Я не знаю, что делать, Мирон…　

Мужчина вдруг морщится как от боли. Садится со мной на одну ступеньку и берет меня за подбородок. Не грубо, недовольно жестко. Поднимает лицо на себя.　

— Ты допускаешь мысль помириться с Иваном?　

Из моих глаз снова катятся слезы.　

— Я с ним не помирюсь… — почти шепчу. — Никогда не прощу его! Да он мне вообще не нужен! Я люблю тебя, Мирон. Но я больше всего на свете боюсь, что с тобой или с Матюшкой что-то случится. Я готова на всё, чтобы защитить вас.　

Мирон качает головой.　

— Лада…　

Скользит рукой выше, к щеке. Притягивает мою голову к своей груди, прижимает к ней другой щекой. Гладит.　

— Я смогу противостоять Ивану, от тебя не нужно никаких жертв.　

— Мне страшно за тебя, — шепчу.　

— Неужели ты в меня не веришь? — он говорит несерьезно.　

Всхлипываю.　

— По-моему, уже заметно, что я верю в тебя больше, чем во всех на свете. Если я как-то смогу помочь…　

Он снова хочет видеть мое лицо. Разворачивает к себе, берет его в ладони.　

— Просто будь моей.　

От таких слов по всему моему телу бегут мурашки.　

— Я хочу, — говорю, сама не понимая в каком смысле.　

Мирон улыбается, накрывает губами мои губы. Этот поцелуй не похож на прошлые. Он не нежный и не жадный. Не игривый. Он настоящий как мои чувства к этому мужчине. И как его отношение ко мне. Наши губы когда-то создавались друг для друга. А языки, кажется, знали друг друга всегда.　

Но в наших движениях не только искренность. Капля за каплей они наполняются желанием. Быть еще ближе, наконец, отдаться друг другу целиком и полностью. Звуки поцелуя становятся волнующими, а вместо дыхания то и дело проскакивают сдавленные стоны. Мое тело впервые в жизни настолько воспламеняется. Я даже усидеть не могу, настолько все напряжено внизу.　

А стоять, наверное, у меня получится еще хуже. Коленки подрагивают. Но мне и не приходится, прямо посреди лестницы Мирон поднимает меня на руки.　

— В моем кабинете теперь стоит твоя кровать. Но думаю, нам ее хватит.　

От такого откровенного намека я хватаю воздух ртом. Еле заметно киваю. Мирон почти бегом спускается вниз. Да, у нас не так много времени.　

Глава 18

Мирон уверенно шагает опускает меня на кровать, избавляется от нашей одежды. Не поверила бы, но я ни капли не смущаюсь. Все происходит так естественно, я настолько хочу быть с ним… Думать могу об одном — чтобы нам ничто не помешало.　

— Лада. — он нависает сверху, так низко, что чувствительной кожей своих форм я ощущаю твердые мускулы, — я тоже тебя люблю. Буду любить всегда, запомни это. А иногда и по всем ночам без перерыва… Готово решение о твоем разводе, мне сегодня звонили. Теперь ты только моя. Больше я от тебя не отступлюсь.　

Мирон улыбается, в глазах пляшут огни. Свет в его спальне приглушен, горит пара настольных ламп у рабочего места. Но мне кажется, в его глазах не они, а свое собственное сияние. А вообще я рада, что в комнате достаточно светло, чтобы я видела красоту своего мужчины.　

Для меня он самый во всех смыслах этого слова. И пусть оказывается не первым, пусть даже малыша мы зачали искусственно — мне кажется, что именно сегодня я становлюсь женщиной. Потому что я и не думала, что можно настолько хотеть. Так упиваться человеком.

Мирон нежный, но такой уверенный. И его явно более чем устраивает ведущая роль. Вижу это по взглядам, хрипам, разгоняющемуся темпу. Мне остается только с наслаждением отвечать ему. Впервые я настолько доверяю и совсем не переживаю о своем скромном опыте.　

Ощущения нарастают и с такой силой взрываются на пике, что я не сразу прихожу в себя. В какой-то миг чувствую на себе нечто тяжелое. Приятно, вот только я с трудом могу дышать.　

— Прости, — Мирон замечает и откатывается.　

А из меня вырывается счастливый смешок.　

— Это самое странное, что ты мог сказать после такого.　

Мирон тоже смеется, заодно пытаясь отдышаться.　

— Я тебя придавил. А в остальном… Я просто люблю тебя больше всего на свете.　

Он берет мою руку и тыльной стороной кисти подносит к губам. По мне проходит приятная волна.　

— И я тебя. И нашего сына… Боже, я так рада, что он от тебя!　

Он опускает мою ладошку себе на грудь, его сердце колотится.　

— Мне, наверно, не нужно говорить, что лучшей матери для своих детей я не видел. Хоть и помню, что поступил не совсем честно.　

— Ты человек, а не идеальный компьютер.　

Я и правда понимаю, Мироном двигал не холодный расчет, а то самое сердце, которое я сейчас слышу. И оно подсказало правильно.　

Мужчина поворачивается на бок, я делаю то же самое. Наши глаза друг напротив друга.　

— Пообещай, что больше не будешь бояться ничего, что связано со мной, — внезапно просит Мирон, — мне плевать, если когда-то ты захочешь обозвать меня. Я могу заставить тебя разозлиться, и может, даже сжать кулаки — это жизнь. Просто не думай, что я смогу сделать тебе плохо, предам, как-то использую. Что я какой-то монстр. Это самое больное.　

Сначала я только морщу лоб и пытаюсь понять, о чем он. А потом приходит догадка, что он говорит не только о будущем, но и о прошлом.　

— Прости, что плохо думала о тебе.　

Мирон тепло улыбается.　

— Вот и я заставил тебя извиняться в такой момент Иди лучше сюда.　

Он привлекает меня и целует так нежно, что и без слов понятно — никакой обиды этот мужчина на меня не держит. Ух, я была бы счастлива пролежать в его объятьях много часов. Но у нас есть и еще одно маленькое счастье. Пора бы его проверить, хоть электронная няня и была все это время спокойна.　

— Пойдем наверх? — прошу Мирона. Не хочу даже думать, что он останется на ночь вдали. Правда, спохватываюсь. — Или ты с нами не выспишься?　

Глаза нашего папы лучатся.　

— В крайнем случае, вызову завтра водителя.　

Мирон

Водителя я не беру, но вот поднимаюсь с кровати на два часа позже обычного. Нельзя сказать, что Матюшка совсем уж беспокойно спал. Скорее, мы с Ладой не могли вырубиться так невинно рядом, как раньше. Дорвавшись друг до друга, мы, конечно, не смогли насытиться с первого раза. В итоге после утреннего кормления еще легли досыпать.　

Домработница, которая теперь боится сказать лишнее, только широко улыбалась, забирая Матвея.　

Мне нравится достигать успеха в бизнесе, но деньги как таковые не играли для меня важную роль. Только теперь я по-настоящему радуюсь, что хорошо обеспечен. С ребенком нам помогает нанятый человек. Ведь бабушек и дедушек рядом не имеется.　

Впрочем, люди справляются с мелкими и сами, за что им мой респект. Эта сфера жизни вообще раньше была для меня чужой. А теперь, даже увидевшись с лучшим другом, я сразу интересуюсь — как его маленькая дочь?..　

Мы с Егором Золотовым давно не общались. А тут он написал, что они, наконец, вернулись от его матери из Европы, и у них для меня кое-что есть. Пока его супруга с малышкой на плановом приеме в клинике, мы сидим в ресторане рядом.　

— Мне тоже надо бы показать сына спецам, — признаюсь Золотову, — Лада переживает, что он стал слишком тихим. Хотя их районный педиатр проблем не видит.　

— Моя тоже спокойная, но только на руках, — хмыкает Егор, — конечно, Василиса устроит вам отличного врача. У нее остались связи по работе. А ты, смотрю, окончательно втянулся?　

Друг в курсе моей истории. С ним единственным я советовался, прежде чем дать ответ Ивану насчет донорства.　

— Ты ведь сам говорил, что я должен все контролировать. Я люблю сына и Ладу.　

С Золотовым мы знакомы по бизнесу. Нельзя сказать, что много времени проводили как друзья вместе. Но этого человека я глубоко уважаю, а его характер позволяет доверять ему самое сокровенное. Егор умен, не болтлив, серьезен.