Мажор по соседству. Сердце на куски (СИ) - Коэн Даша. Страница 28

На кой она нам, если насос за ребрами почти с цепи сорвался, а низ живота налился такой тяжестью, что в пору грецкие орехи колоть?

М-да...

Смотрел на нее и полыхал, понимая, что я хочу ее, как никого и никогда. С первой встречи вот как вставило меня, так до сих пор и не отпустило. Кровь исчезла из моих вен, ее заменил жидкий огонь. Лава. В черепной коробке неистово отыгрывал похоронный марш по моим временно утраченным мозгам тараканий оркестр, а на кончиках пальцев почти заискрилось статическое электричество, так мне захотелось прикоснуться к этой белобрысой ведьме.

И вот вроде уже и Куки «откачали», а она сидит и откровенно делает вид, что не понимает моих красноречивых взглядов. А потом и вовсе решила, что ей пора домой.

Детка, тебе пора под меня и на меня. И никак иначе!

Но прыткая, решила побегать и тем самым еще больше воспламенить моё воспаленное сознание. Получилось! Зажал ее у самой двери в прихожей и чуть не сдох, приказывая самому себе не гнать коней и в первый наш раз сделать все красиво.

Вдохнул полной грудью и чуть сразу не отлетел в нирвану. Она пахла долбанным раем – тонкий цветочный аромат, замешанный на каких-то сладеньких ягодах, облитых солнечным светом и ее теплом. Да, я его чувствовал. Притиснул ее своим телом и всю ее словно попробовал на вкус. Вот только это была жалкая демоверсия, а я хотел получить все и сразу, обожравшись до тошноты.

И почти сделал это. Почти набросился на ее губы. Такие сочные и такие манящие.

А потом мой лучший друг взял и форменно мне все обосрал. Я его после такой адской подставы чуть не прибил. А он только ржет и на пах мне тычет, словно спятившая трехлетка, а не взрослый пацан.

— У-у, Сечин, срочно доставай флейту, буду дудеть, авось поможет усмирить твою змею.

—Пошел в жопу! — прямоходом иду в душ, чтобы там, как есть – прямо в одежде встать под ледяные капли.

Двадцать минут стою и дубею, уже и зубы начинают стучат, а все без толку.

— Ну ты и мудак, Баринов, — ору я, но тот только отмахивается от меня.

— Завтра свою ведьму дожмешь, — и я киваю.

Не только дожму, а выжму до такой степени, что в астрал выпадет. Неделю ее из своей квартиры не выпущу, пока за все злодеяния с ней не поквитаюсь. А потом скажу «спасибо» и на выход.

Потому что еще ни одна девчонка мне мозги так не морочила как эта. Пусть тоже малость припухнет от «хочу, но нельзя» для разнообразия.

А она еще и дразнить меня удумала на следующий день. Меня! И так слетевшего с катушек от ее близости, запаха и охренительного тела, до которого я почти дорвался. На пляж поехала. В купальник обрядилась. А я чуть весь телефон слюной не закапал, пока ее в мини бикини полировал. Мать моя женщина!

Ляля Зарецкая была вау! У меня всё. Нечего добавить.

Поэтому, конечно же, я весь вечер ее, словно обжабанный сталкер караулил у парадной. Весь извелся и истомился. Словно Скрудж Макдак на детской площадке вокруг качели дорожку протоптал. А ее все нет и нет. Уже собирался вызванивать заразу и тут нате!

Не идет, а пишет.

Сарафан коротенький и опять без белья.

Ой, дурында! Ой, че творит! Я же ее сейчас просто сожру без предварительной термической обработки и всё! Ори, не ори – у меня ум за разум зашел.

За ней кинулся, в лифт влетел, какую-то сущую чепуху пробормотал, а потом просто взял и сделал то, что так сильно хотел.

Да! Я впечатался в ее рот. Нагло. По-взрослому. Проталкивая свой язык внутрь ее жара и дурея от ее сладости.

Сердце на куски! Мозги всмятку!

А-е! И стоны заполняют кабинку лифта. Мой торжествующий. Её – вяло протестующий.

Толкаюсь в ее глубину. Толкаюсь и в нее тоже, руками чуть прихватывая под задницу и притискивая к себе максимально близко желанное тело. Задираю подол сарафана вверх и оглаживаю ладонями идеальные гладкие ягодицы. Дотрагиваться до трусиков форменно опасаюсь, потому как рискую прямо в лифте разложить ее по всем канонам жанра.

Нет, милая моя, полная прожарка будет только на моих простынях. Ну... или на первой попавшейся горизонтальной поверхности, но на моей территории. Хотя, кого я обманываю? Мне сейчас и вертикаль сгодится.

Прикусываю ее нижнюю губу и рычу:

— Отвечай мне!

— Но...

— Давай, ветеринар. Вылечи уже меня...

— Я же... ох!

Спускаюсь к шее, веду языком по бьющейся в агонии венке. Прикусываю мочку и полностью облизываю ее ушко, пока она не вздрагивает, генерируя всем телом полчище мурашек. А вслед за ней выдаю двойную дозу и до ее легкого писка стискиваю в руках свою жертву.

Да! Ну охрененно же просто!

Теперь только вперед и никуда не сворачивать, пока мы оба не задохнемся от нашей «ненависти», а потом сойдем с ума окончательно выменяв ее на эйфорию.

Створки лифта за моей спиной разъезжаются, но вместо того, чтобы тащить мою Ляльку в свою постель я замираю, услышав голос, который в момент обломал мне весь кайф и порушил все планы.

— Дети?

— Мама? — пискнула из-за меня Зарецкая, а я чертыхнулся и от перекрывающей душу досады, сжал руки в кулаки.

Какого черта? Сначала Баринов, теперь эта мне малину все похерила! Да они что, сговорились там все?

Резко разворачиваюсь к матери своей ведьмы и растягиваю губы в подобии улыбки.

— У Ляли в волосах запутался паучок. Пришлось вытаскивать, а то она меня оглушила своим ультразвуком.

— А, паучок..., — тянет Елена Зарецкая и глаза ее смеются.

Да они обе с приветом. Мне убивать сейчас хочется, а они тут изгаляются!

— Таракан, — цедит Ляля и с силой меня отталкивает.

А затем припечатывает, покидая кабину лифта:

— Фу, мерзость какая! Ненавижу тараканов. Противные насекомые, нигде от них спасу нет. Их гонишь поганой метлой, а они ни черта не понимают. Хотя что еще взять от тупого насекомого, да, мама?

Говорит, а сама прямо мне в глаза смотрит, передергивая плечами и гадливо отирая губы.

Ну все, муха, тебе крышка!

Глава 31 – Клетка захлопнулась

Ляля

Я вас уверяю, дно где-то рядом!

То ли у меня какая-то новая лихорадка, то ли шизофрения открылась на фоне глубокого эмоционального потрясения, то ли меня просто прокляли ни за что, ни про что.

Потому что одновременно я задыхалась от всепоглощающей ядовитой ненависти к проклятому соседу и бесконечно прокручивала в голове наш жаркий поцелуй в лифте, как заевшую пластинку.

Ещё! Ещё! Ещё!

Зачем? Ох, спросите, что полегче! Когда буду знать ответ, обязательно с вами поделюсь.

Вот только на взаимном и насильном обмене микробами мои беды и несчастья не закончились.

Ладно ненавистный сосед, медики бессильны в его случае, но нас ведь и мама моя застукала. Я там чуть со стыда не сгорела. На десятой космической домой унеслась. Как только дверь умудрилась открыть и попасть ключом в замочную скважину с первого раза – удивительно.

А то, что сердце трудилось на износ, мурашки по коже и ток по венам, так это совсем не важно. Всё потому, что он мне омерзителен, да! И в квартиру к себе обманом затащил, выпускать не хотел, а потом ещё и мой первый поцелуй украл, гад! Это ж кем надо быть, чтобы собакой прикрываться?

У-у-у, противный таракан!

Заснуть не могла, всю ночь ворочалась с боку на бок. То так лягу, то этак. Уже и переделала всё на свете, а сна ни в одном глазу. Только самое страшное было в том, что моё тело как-то странно реагировало на Сечина. Он разжигал в моей крови пожар, да такой, что до сих пор не потушить. Если бы не мама… боюсь, я бы точно ответила тогда на его поцелуй. Ну, так сказать, чисто из научного интереса. Ну, знаете, типа «как оно?» и все такое...

Но! А оно мне надо вообще? Свят-свят, я на дуру разве похожа? Вот и я о чем. У меня ещё мозги пока есть в черепной коробке, чтобы с кем-попало целоваться. В его рот кто только свой язык не совал – я всех его разукрашенных кукол помню! Полчище же наберется, не меньше!

В итоге утром я кое-как подняла своё бренное тело с постели, и наполовину сонная потащилась в душ. И там, под каплями воды зачем-то опять вспомнила про проклятый поцелуй. Кожу мгновенно пронзило мощным разрядом тока, сравнимым лишь с шаровой молнией, а внутренности скрутило узлами.